— Как вас зовут?

— Можете называть меня господином Тацуми. Не больше.

— Отлично. Тогда я для вас буду господином Мураки, не меньше.

— Ваш характер не претерпел изменений! — неожиданно выпалил он.

Внезапно осёкся и замолчал.

— Интересно, — я почувствовал раздражение, но снова не показал вида. — Мы с вами никогда не общались. С чего вы взяли, будто у вас есть право рассуждать обо мне?

— Да, рассуждения бессмысленны, — вдруг согласился он. — Собственно говоря, всё, что мне от вас требуется, — получить назад одну мою вещь. Не так давно я выяснил, что она случайно попала именно к вам. Я готов заплатить любую сумму. Я подчёркиваю — любую, но только верните мне её. И вы больше никогда обо мне не услышите и не увидите меня, обещаю.

— И даже не почувствую вашего давящего взгляда в спину?

— Само собой.

— Какую вещь вы от меня хотите?

Он посмотрел мне в глаза и чётко вымолвил:

— Рубин, который вы с восемнадцати лет храните в своем банковском сейфе.

— Ну и ну.

Это всё, что я смог произнести в ответ на его просьбу. Не то, чтобы она явилась для меня полной неожиданностью, но когда я перебирал возможные варианты того, почему за мной следят, я отодвигал данную конкретную версию на самое последнее место. Она выглядела наименее вероятной по сравнению с другими. Что ж, сыграем ва-банк.

Деньги я с него получить могу всегда и в любом количестве, он уже об этом сказал, но только вот подачки незнакомцев мне «не в кассу».

— Рубин не продаётся, — безапелляционно заявил я, загасив сигару и с сожалением глядя на недопитый коньяк. — Не за тем я храню его столько лет.

— Думаю, всё имеет свою цену, — не согласился Тацуми.

— Хорошо, — наслаждаясь тем, что нити управления постепенно переходят в мои руки, я вкрадчиво проговорил. — Господин Тацуми, эта вещь стоит дорого. Неимоверно дорого.

— Я сказал — вопрос не в деньгах. Я готов заплатить.

— Если вы сможете мне доказать, что вещь действительно ваша, я вам её продам.

Теперь настала его очередь сказать «ну и ну», но он удержался от порыва. Глаза его потускнели. Что ж, он сам дал шанс загнать себя в угол. Тацуми не хотел говорить, каким образом знает о предмете, о наличии которого у меня понятия не имели даже мои родители, поэтому сочинил, будто рубин этот когда-то принадлежал ему, и его ложь дала мне повод выставить своё условие.

Этот человек, скорее всего, располагал более обширной информацией о находящемся у меня камне, нежели я сам, что вызывало отчаянное желание заставить его выложить всё. Из-под полуприкрытых ресниц я с интересом наблюдал за тем, что он теперь собирается предпринять.

Мужчина нервно поёрзал на своем кресле, сжимая и разжимая сцепленные замком пальцы.

— Я опишу драгоценность подробно. Этого будет довольно для доказательства?

Браво. Мне попался виртуоз.

— Нет, не достаточно. Рубин мог видеть банковский служащий, у которого я нанимал ячейку, а это уже означает вероятность утечки информации. Также рубин мог видеть кто-то из прислуги за то время, пока он хранился у меня дома. А теперь вы, после того, как следили за каждым моим шагом в течение пяти лет, приходите и пытаетесь выдать себя за хозяина камня? Не годится.

Лицо Тацуми исказилось болезненной судорогой.

— Вы не понимаете, что творите, Мураки!

— Господин Мураки, — хладнокровно поправил я его. — Пожалуйста, я же просил вас быть немного более тактичным. Вам это плохо удается из-за вашего предвзятого отношения ко мне. Еще пара неосторожных слов, и моё к вам расположение изменится не в лучшую сторону. Вам бы, наверное, подобного не хотелось?

Он сжал ладонь в кулак, собираясь ударить по столу, но вовремя сдержался, за что получил от меня мысленное «плюс одно очко» в свою пользу.

— Так объясните, что я такое творю, чего не понимаю. Очень интересно будет послушать, уважаемый господин Тацуми.

— Вы правы, я солгал, — отчаянно пробормотал он, потом добавил громче. — Я не хозяин камня. Но я вас очень прошу, продайте его мне!

— Вы следили за мной в этот четверг, когда я забирал рубин домой, я понял. Не понимаю другого. Камень находился в моем доме более суток. Вы запросто могли выкрасть его. С вашими-то способностями появляться везде и всюду, словно дух лиса. Почему вы не сделали этого?

Мужчина молчал.

— Правду, господин Тацуми. Мне лучше говорить только правду.

— Пока вы не откажетесь добровольно от рубина, никто другой не сможет и пальцем прикоснуться к нему, — глухо выдавил этот гордый человек, и мне его почему-то стало жаль. — Так что вы зря опасаетесь. Камень не похитят.

Какое-то невыносимое горе терзало сердце мужчины. Я вдруг ощутил его эмоции так отчётливо, и они в данном случае не были такими уж поверхностными.

— Начнём с того, что я прятал рубин отнюдь не из страха лишиться его. Мой дом неплохо охраняется, и я доверяю слугам, однако не хочу, чтобы кто-то знал о наличии у меня камня. И был прав. Узнав о нем, ко мне пришли вы и стали донимать просьбами о продаже. Неужели вы действительно полагаете, что я запросто откажусь от него ради горстки бесполезных бумажек? Я зарабатываю достаточно. Но мне любопытно, зачем вам камень? Что за огромная ценность такая в нём заключена? Ведь вы готовы отдать буквально всё, что имеете!

— Вы прекрасно осведомлены о его ценности, гос…подин… Мураки, — Тацуми словно подавился словом «господин», но тем не менее произнёс его. – Или, по крайней мере, вы точно о ней догадываетесь.

— Да, верно. Камень излучает необыкновенную силу, ничего подобного мне чувствовать не доводилось. В прошедший четверг мне предстояла пересадка почки, восстановление пяти рёбер и трепанация черепа у одного пострадавшего в автомобильной катастрофе пациента. Почти безнадёжный случай. И когда мне сообщили утром о необходимости делать эту операцию, буквально за час до её начала, моим первым порывом было сорваться с места и помчаться в банк за рубином. Так я и поступил. Это безумие — надеяться на помощь неизвестной магии, возможно, даже чёрной, но я отыграл у духов смерти ещё одну человеческую жизнь. Я спас того юношу!

— У вас по-прежнему золотые руки, — вздохнул Тацуми, — несмотря ни на что.

— Несмотря ни на что? — меня всё больше удивляли эти его «случайные» оговорки. — Звучит так, будто в целом я — бесчестный человек, совершающий предосудительные поступки.

— Конечно, нет. Теперь – нет.

— Теперь? — если бы Господь при рождении не наделил меня бесконечным хладнокровием, я бы с огромным удовольствием разбил об него чайное блюдце. Вместо этого я просто потёр переносицу и с едкой подковыркой вымолвил. — Господин Тацуми, у меня складывается устойчивое впечатление, словно вы следили за мной не только в моей нынешней жизни, а и в прошлой тоже. Неужели вы — буддист, и полагаете, будто реинкарнации в самом деле существуют, причем вы способны о них точно знать?

— Реинкарнации существуют, но я не буддист, — спокойно отозвался он, возвращая себе тон презрительного равнодушия. – И, разумеется, не следил за вашими прошлыми воплощениями. Я говорю о вашей текущей жизни, которая была в корне изменена. В ночь, когда это случилось, вы и получили рубин.

Впервые я был шокирован чьими-то словами настолько, что не нашёл никакого ответа. Воспользовавшись моим явным замешательством, Тацуми достал из-за пазухи длинное чёрное перо и положил его передо мной на столик.

— Вы помните ту ночь, Мураки-сан, не правда ли?

Я невольно прикусил язык, чтобы сдержать удивленный вскрик. Затем протянул руку и коснулся пера. Оно было мертвенно-холодным, угасшим, энергетически бесцветным. Таким же, как опустошённая душа сидевшего передо мной мужчины.

Выпустив из пальцев бесполезный предмет, я изрёк лишь одно:

— Это не его.

— Верно, — откликнулся Тацуми шёпотом. — Это моё.

И только тогда во всей этой запутанной истории для меня забрезжил свет понимания …

Ту ночь я бы не забыл до самой смерти. Такое не забывается.