Вытирая лицо полотенцем, я вышел к нему. Наши глаза встретились.
— Ты, понимаешь, зря, — Цузуки откашлялся и отвёл взгляд, — сразу столько пить взялся. Надо начинать с небольших порций. И не смешивать водку, текилу и ликёры в кучу. Я бы тебе раньше сказал, но, похоже, мой совет не возымел бы действия. Ты выглядел так, будто хочешь утопиться в спиртном, и тебе совсем не нужен спасательный круг. Извини. Хреновый из меня напарник получился… И друг тоже.
— Вовсе нет.
С этими словами я опустился на один из стульев, стоявших в номере, и пригладил трясущимися руками волосы, с которых на пол капала вода. Тяжело уронил голову на руки, сцепив пальцы замком. Цузуки уселся рядом.
— Что случилось? Просто так ты бы не стал пить.
— Да и ты по большей части напиваешься не забавы ради, — горько усмехнулся я.
— Но сегодня, как видишь, я воздержался от излишеств, — шутливо заметил Цузуки. — Понял, что тебе вскоре потребуется плечо друга. Прости, но если мы оба начнем вести себя несолидно, Коноэ-сан решит, что именно я оказал на тебя дурное влияние и приставит к нам новых партнёров для обоюдного исправления.
— Он и так их скоро приставит, — вздохнул я.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю — и всё.
Я пытался говорить отчётливо, но язык заплетался, и я презирал себя за собственную слабость. Этот разговор надо было вести на трезвую голову. А я так некстати поддался слепому желанию «утопиться в спиртном«… Надо же, в этот раз Цузуки по сравнению со мной, практически трезв и даже успокаивает.
Пусть лучше возненавидит, лишь бы не смотрел с таким состраданием!
— Я просил шефа сократить время нашего с тобой партнёрства в первый же день, как он объявил о решении сделать нас напарниками. Коноэ-сан обещал, что при появлении следующего новичка в отделе меня заменят. После массовых смертей в Нагасаки кто-нибудь точно прибудет, поэтому не думаю, что мы с тобой долго проработаем вместе, — я все-таки поднял голову и посмотрел в глаза Цузуки. — И ещё мне Коноэ-сан пять процентов от оклада доплачивал за то, что я согласился работать с тобой… хотя вначале обещал десять. Видишь, какой я лицемер?
— Да ладно, — Асато глядел на меня без тени обиды, — я привык, что из-за моей безответственности никто не хочет быть моим напарником. Наверное, за эти два месяца ты лишний раз убедился в своей правоте. Я безынициативный лодырь и обжора. От меня надо бежать подальше.
— Возможно, — спокойно произнес я, не отводя от него взгляда, — только вот почему-то в последнее время мне всё меньше хочется убегать. Скорее, наоборот.
Глаза Цузуки стали размером с чайные блюдца, но он ничего не сказал. А я продолжал, сильно волнуясь и сваливая все фразы в одну хаотическую кучу, и оттого начиная волноваться ещё больше:
— Вначале ты мне абсолютно не нравился. Но когда мы стали работать вместе, я вдруг понял, что испытываю к тебе нечто… Я сам до поры до времени толком не понимал, что именно, но… однажды ночью тебе приснился кто-то. Наверное, девушка из твоего прошлого, а я по случайному стечению обстоятельств оказался рядом. Это и поцелуем-то назвать было нельзя! Ты просто прикоснулся ко мне губами… Ты изрядно выпил и не понимал, что творишь, а я, как последний идиот, обзавидовался до смерти глупой девчонке… Нет, не умею объяснять! Это всё звучит нелепо, да?
— Я д-действительно… н-не п-понимаю, — неожиданно начал заикаться Цузуки.
— Ты вмиг понял бы, если б я был девушкой. Но — увы — с каким бы телом и в каком возрасте человек ни стал синигами, в таком возрасте и с таким телом он останется навеки. Знаешь, как ни парадоксально звучит, но тебе придется смириться с чувствами, которые испытывает по отношению к тебе другой мужчина… Всё равно я уже признался, и назад пути нет!
— Сейитиро-кун, — Цузуки явно был напуган. — Наверное, мы оба всё же изрядно хватили лишку… Боюсь, я как-то неверно воспринимаю сказанное тобой. Может, нам стоит отложить этот разговор до завтра?
— Завтра я буду абсолютно не в состоянии заговорить на эту тему снова… поэтому если ты всё ещё не понял, скажу прямо. За два месяца нашего партнёрства я, похоже, умудрился, как мальчишка, влюбиться в тебя. Разумеется, ты не давал повода… Теперь недомолвок больше не осталось?
На лице Асато отразилось замешательство, недоумение, а потом… мне показалось, что я увидел в его глазах нескрываемый ужас.
— Нет, — с отчаянием выдавил Цузуки. — Ты пошутил. Скажи, что это была шутка, Сейитиро-кун! — и сбивчиво, скороговоркой забормотал. — Ты утомлён. Завтра ты успокоишься и всё забудешь!
— Чёрта с два я забуду такое! — вскакивая с места, выкрикнул я, потом рухнул обратно на стул. Боль и стыд терзали мою душу. Вернее, те её остатки, что положены нам по статусу. — Цузуки, я не шучу. Для меня это действительно важно! Я должен узнать, что чувствуешь по отношению ко мне ты!
Он словно не слышал. Или не желал слышать.
— Сейитиро… ты успокойся, ладно? Мы стали хорошими напарниками. Скажу больше — ты стал моим первым настоящим другом в Мэйфу. Я был уверен, что в любой ситуации могу положиться на тебя, — и прибавил едва слышно. — Пойми… Другие отношения… Они не нужны ни тебе, ни мне. Это разрушило бы всё хорошее между нами!
Сердце замерло на миг: «Значит, мои чувства ему не нужны?»
— Извини. Завтра я решу эту проблему. Забудь, что я тебе тут наговорил. И… прости, если сможешь.
Больше я не нашёлся, что сказать, и, не сходя с места, телепортировался в Мэйфу.
Наутро я явился на приём к Коноэ-сан и попросил его поскорее найти себе замену, ибо мы с Цузуки больше не сможем работать, как напарники, из-за нашей абсолютной несовместимости.
— Я собирался предложить тебе занять пост ответственного секретаря через месяц, — признался шеф со вздохом. — Мой нынешний помощник переводится в Дзю-О-Тё с повышением. А ты синигами серьёзный. Средства расходуешь экономно. На тебя можно положиться. Но я думал, до этого времени ты поработаешь чуток с Асато-сан. Охотно верю, с Цузуки вы действительно несовместимы. Асато-сан — весьма проблемная личность, ничего не попишешь. Однако я надеялся, что ты сумеешь положительно повлиять на него. Но если уж с утра пораньше просишь срочно заменить тебя, значит, совсем ничего не получилось?
— Именно так, — коротко отозвался я.
— А он тоже хотел бы прекратить ваше партнёрство?
— Думаю, да.
— Я спрошу у него, — Коноэ-сан отвернулся к окну, заложив руки за спину. — Вдруг он считает иначе?
— Конечно, шеф, — и я, откланявшись, вышел.
Почему-то в тот миг во мне на секунду затеплилась сумасшедшая надежда, что Цузуки не захочет другого напарника. Я бы забыл про вчерашний разговор и остался для него просто товарищем, взяв свои чувства под контроль! Но чуда не произошло. Через несколько часов Коноэ-сан вызвал меня и с грустью сообщил, что Цузуки согласен с моим решением.
Мысль о том, что я стал ему и в самом деле отвратителен, ранила гораздо больнее, чем я ожидал.
Через месяц Коноэ-сан, как и обещал, назначил меня на пост ответственного секретаря. Цузуки получил очередного партнёра, с которым распрощался ещё скорее, чем со мной. По отделу циркулировали слухи о том, что «Асато с его неспособностью поладить хоть с кем-то, терпят лишь потому, что у него в подчинении уже восемь шикигами и ещё потому, что Граф в нём лично заинтересован». Я старался не верить этим сплетням, а сердце болело исподволь, как угли тлеют. Рана зажила — шрам остался.
Первые полгода после прекращения нашего партнёрства мы общались редко и очень официально, делая вид, будто между нами никогда ничего не происходило. Потом иногда Цузуки начал улыбаться мне при встрече. Я отвечал настороженно, боясь, что принимаю желаемое за действительное, опасаясь разрушить вновь возникающее доверие. По крайней мере, Цузуки больше не презирает меня, а это уже хорошо.
Еще через год мы снова стали общаться свободно, как я бы беседовал с любым сотрудником Энма-Тё. На первый взгляд, все уладилось, однако я продолжал думать о нем, и пусть понимал, что не сумею подарить ему счастья, но я мечтал, чтобы Цузуки нашел себе кого-то, на чью любовь откликнулся бы. К несчастью, родственной души для него не находилось ни в Мэйфу, ни на Земле.
