На следующий день Тэнко обнаружила Сорю-сама в главном зале с мечом Футсуномитама, вонзённым в спину. Во дворце поднялась суматоха, ибо никто не мог понять, как подобное могло случиться. Тэнку казался всем твёрдым оплотом и надежным убежищем, куда никто посторонний не был способен проникнуть. Будучи не в состоянии исполнять свои обязанности, Сорю назначил Кидзина правителем Генсокай до своего выздоровления, а нам с Хисокой посоветовал вернуться в Мэйфу, ибо там сейчас тоже могла потребоваться наша помощь. Мы взяли с Кидзина слово немедленно поставить нас в известность, если в Небесном Дворце начнутся военные действия, после чего вернулись в Сёкан.
Здесь меня ждала новая неожиданность. Тацуми как ни в чём не бывало находился на своём рабочем месте и усердно писал очередной финансовый отчёт. Когда я, улучив минутку, попытался расспросить его о том, удалось ли им с Ватари разобраться в случившемся с Руй-сан, ответственный секретарь с удивлением спросил, что я, собственно, имею в виду. Я напомнил о том, как их с Ватари несколько дней назад отправили в Камакуру расследовать дело о затянувшейся беременности матери Хисоки. Сейитиро странно взглянул на меня и спокойно заявил, что ничего подобного не было, а потом с обеспокоенным видом пощупал мой лоб и поинтересовался, нормально ли я себя чувствую.
Я поспешно ответил, что всё в порядке, и телепортировался в лабораторию к Ватари, где повторился почти в точности тот же диалог с единственной разницей: Ютака заставил меня измерить температуру и взял у меня кровь на анализ. «На всякий случай, — пояснил он. — Хотя наверняка это последствие твоих неумеренных возлияний в мире шикигами».
Взволнованный я отправился к шефу и напрямую спросил, почему Ватари и Тацуми ничего не помнят о своей последней миссии в Камакуре. Настала очередь шефа изумиться. Он сказал, что не отправлял никого в Камакуру. Теперь у меня действительно разболелась голова. Когда же через минуту я решил заодно поинтересоваться, не удалось ли Тацуми-сан накопать новых данных о женщине с кинжалом, то услышал в ответ:
— А кто она?
Я терпеливо напомнил шефу о случившемся в подземной военной лаборатории, а затем повторил свой вопрос, но Коноэ-сан снова искренне удивился и заметил, что впервые слышит о сообщнице Мураки.
Я помчался к Тацуми, рискуя заработать репутацию сумасшедшего впридачу к своей и без того «весёлой» репутации лентяя и обжоры, и, расспросив его, а затем Ватари и Хисоку, с ужасом убедился, что об этой женщине вообще никто не помнит. Более того, любая информация, связанная с её личностью, мгновенно стирается из памяти всех, кому я говорю о ней.
На следующий день я пошёл другим путём: начал исподтишка подсовывать записки своим друзьям с просьбой поискать информацию о леди с кинжалом, не сообщая о том, кто она. В итоге вечером я получил в подарок от Тацуми пирожное с шоколадным кремом, от Хисоки два коричных рулета, а от Ватари лимонное мороженое. На мой недоумённый вопрос, зачем это всё было куплено, Хисока коротко пробурчал нечто вроде: «Какой ужас, ты настолько стар, что у тебя начался склероз». Сейитиро-сан и Ютака-сан с удивлением заметили: «Сам ведь просил!» — и показали мне мои записки, где я увидел следующие странные тексты:
«Тацуми-сан, я вас очень прошу купить мне пирожное с шоколадным кремом. Это жизненно важно!»
«Ватари-сан, пожалуйста, без вашей помощи я не справлюсь. Шеф запретил мне телепортироваться на Землю. Прошу, купите лимонное мороженое!»
Проклятие! Содержание моих записок изменилось! Как этой женщине удаётся вытворять такое, даже не присутствуя в Мэйфу? Представляю, что будет, если она начнёт убивать и стирать память свидетелям происшествий. Да она станет в тысячу раз опаснее Мураки, поскольку её вообще невозможно будет поймать!
Стоп, Асато, но ведь именно это и происходит. Люди умирают и забывают, кем были при жизни. Если эта дама обладает такой огромной властью над чужим разумом, с ней так просто не справиться.
Невольно вспомнилось, как в лаборатории она заявила, будто некогда я отказался сотрудничать с ней. Наверняка много лет назад она стёрла и мою память тоже, чтобы я забыл о сути её предложения, да и о ней самой.
Почему же не делает этого теперь? И что такого она мне тогда предложила? А самое интересное — каким лакомым куском соблазнила Мураки, чтобы стать его союзницей?
Или хозяйкой?
«Цузуки-сан, я заключил контракт с тёмными силами в шестнадцать лет», — прозвучал в памяти голос Мураки.
Я отказался, а он, выходит, согласился? Но что такого заманчивого она могла пообещать ему? Магическую силу, мир к ногам и желанное воскрешение ненавистного братца? А взамен, должно быть, попросила его душу и жизненную энергию людей, погубленных его рукой. Разумеется, мелочи. Милый пустячок.
Не верю! Мураки даже в юности не мог согласиться на такое. С его упрямством, гордостью и самолюбием отдать кому-то собственную душу? Да ни за что!
Точно. Ни с кем он не заключал контрактов. Это просто он так пошутил, чтобы сбить меня со следа. Разыграл в своей обычной манере…
Боже милостивый, сделай так, чтобы контракт оказался всего лишь циничной шуткой Мураки!
Зато теперь становится понятным, почему доктор ничего не рассказал об этой женщине. Он был уверен, что я всё забуду, как только покину бункер, и не посчитал нужным тратить время, беседуя о вещах, которые неизбежно сотрутся из моей памяти.
Но я-то помню! Следовательно, я должен найти способ узнать больше об этой леди. Тогда я выясню не только, кто виновен в смертях людей в Европе, но найду Микако-сан и предотвращу будущие убийства.
А если это всё-таки был чёртов контракт, то я придумаю способ разорвать его.
«Я спятил? — тут же прервал я сам себя. — Неужели я собираюсь помогать Мураки освободиться от соглашения с демоном после всего, что он сотворил с Хисокой и остальными?!»
А вдруг он не может вести себя иначе именно из-за контракта?
«Ну да, ну да. Оправдывай его, давай! Можно придумать сотни подходящих объяснений! Многим людям тоже есть за что обозлиться на судьбу и начать убивать всех подряд, но лишь очень немногие так поступают! А этот псих вообще ничью жизнь не ценит».
Внезапно совершенно не к месту вспомнился наш последний поцелуй — странный, не похожий на предыдущие. Мураки тогда чем-то защитил свой разум, каким-то самодельным амулетом, который показался мне знакомым.
Я невольно потёр правое запястье. С тех пор, как я попал в Энма-Тё, я всегда носил часы на правой руке, но не только для того, чтобы скрыть шрамы. Мне хотелось ощущать вес предмета именно здесь… Словно некогда я постоянно носил что-то на запястье, а потом потерял, но так и не сумел смириться с потерей. Я напрягся, собирая осколки давно забытых воспоминаний.
Нет, ничего. Моя память необратимо покалечена, как и душа, причём не факт, что только магией той женщины. Возможно, мной самим.
За целую неделю, последовавшую за этой, я так ничего и не придумал. Только выяснил, что Гусёу-сины, Теразума, Вакаба, Граф и Ватсон точно так же теряют память, если речь заходит о леди с кинжалом. Я совсем пал духом, не зная, к кому обратиться. Ну не к Дай-О-сама ведь на приём идти!
Никакой важной работы не предвиделось, и мы с Хисокой откровенно скучали, продолжая перебирать архивы. Какой-то хлам, ничего интересного. Единственная статья, немного заинтересовавшая меня, относилась к гипотетическому предположению одного немецкого учёного с труднопроизносимой фамилией Вормплацхен. Он утверждал: если изобрести машину времени и отправиться на ней в прошлое, мир неизбежно расщепится надвое в той точке, куда прибудет путешественник, вследствие чего оба новых мира окажутся нестабильны. В результате мирам либо удастся снова стать одним целым в другой временной точке, либо они рассыплются и исчезнут в небытиё, поэтому машина времени — крайне опасное изобретение, и его надо держать под замком и никогда не использовать.
Дочитав статью, я машинально засунул газетную вырезку в какую-то папку и вскоре забыл думать о ней.
