Его слова почему-то отозвались болью в моей собственной душе.

— Спасибо, что сказал. Теперь я знаю, чего мне нельзя делать. Я не буду прикасаться к тебе.

— А вот от ваших эмоций я вряд ли буду страдать, — улыбнулся Хисока.

— Почему?

— У вас светлые глаза.

— Что это значит?

— На самом деле глаза могут быть любого цвета, но для меня важно то, что я вижу в их глубине. Не знаю, как это назвать, но для меня это похоже на прозрачный солнечный свет. Таких людей мало. В нашей семье, например, светлые глаза только у Асахины-тян и ещё у одной служанки. А недавно я встретил мужчину со светлыми глазами. Это Мураки-сенсей. Он навещал меня четыре дня назад.

Не знаю, как я удержался от того, чтобы не подскочить на стуле и не закричать.

Какого лешего Мураки забыл здесь?! И это у него-то светлые глаза?! Жесточайшее заблуждение!

Однако, похоже, Хисока-кун был едва ли не последним, кто видел доктора из здешнего мира в добром здравии. По моей просьбе Хисока охотно пересказал мне содержание их разговора, но я так и не понял, зачем Мураки приходил к нему. Должно быть, просто из любопытства.

— При случае передайте сенсею ещё раз мою благодарность за то, что он спас меня, — закончил свой рассказ Хисока. — Знаю, это было непросто даже для него.

— Передам.

Не слишком приятное поручение, но если он просит, я сделаю это. Осталось только найти Мураки.

— Хисока-кун, а ты не можешь заблуждаться насчёт жениха Асахины-тян? Вдруг он виновен в том, в чём его обвиняют?

— Вы просто его не знаете! Нобору-сан — отличный парень! — с горячностью воскликнул Хисока. — Он собирался жениться на Асахине-тян летом прошлого года и честно сказал об этом моему отцу, но тот был категорически против этого брака. Он собирался выдать Асахину за Вада-сан, считая эту партию более удачной. Но Асахина всегда была абсолютно равнодушна к жениху, выбранному отцом. К тому же он на шестнадцать лет старше её и невыносимо занудлив. Всё его достоинство заключается в том, что он — единственный наследник известной семьи бывших даймё. А моего отца, кроме знатности рода больше ничего не беспокоило. Для меня же Асахина-тян — дороже всех из целой семьи, и я желаю ей только счастья. Она должна выйти замуж по любви и никак иначе!

— Асахина-сан — твоя подруга?

— Да, — улыбнулся Хисока, вспомнив, видимо, что-то хорошее из своего прошлого. — Она единственная играла и общалась со мной, несмотря на то, что ей запрещали. Она часто ссорилась даже со своим родным братом из-за меня. Я знаю, Орито-кун до сих пор не может простить Асахине того, что она отдалилась от него, встав на мою сторону.

— Звучит так, словно ваша семья была разбита на два враждебных лагеря, — не удержался я.

— Что-то вроде, — грустно подтвердил Хисока. — А потом в довершение ко всему отец узнал, что Асахина любит Нобору-сан. Отец своим путями раскопал информацию о том, что пять лет назад некая группа подростков в Осаке привлекалась к ответственности за угоны мотоциклов, в их числе был и Нобору-сан, однако его оправдали за недостатком улик. После этого отец начал относиться к парню с откровенной неприязнью. С одной стороны, я могу его понять: не будь у меня моих способностей, я тоже мог бы заподозрить Нобору-сан в причастности к преступлениям. Однако Нобору-сан не виноват. Я верю ему, даже несмотря на то, что, как говорят, у честных людей не может быть друзей, изготавливающих фальшивые документы! А теперь ещё эта история с незаконными финансовыми операциями… Нобору-сан арестовали, разбирательство затянулось. У Асахины не было выбора. Мы уехали в Ниигату по документам, которые нам сделал друг Нобору-сан. Это всё нужно было для того, чтобы нас не нашёл мой отец. Останься Асахина-тян здесь, ей бы никто не позволил родить ребёнка. Мы собирались переждать полгода, пока Асахина не станет совершеннолетней и не сможет распоряжаться своим наследством. А до того времени мы скрывались, меняли место жительства и работу. Счастье, что Асахине за все эти месяцы не потребовалась медицинская помощь! Всё складывалось удачно до тех пор, пока мы не попали в аварию по пути в Токио. Уезжали из Ниигаты поздно ночью, дорога была скользкой от полурастявшего снега… Я помню, что наперерез нам выскочил грузовик с выключенными фарами. Асахина-тян попыталась выровнять машину, но не успела… Слышали бы вы, как она плакала и винила себя, когда звонила мне по телефону после операции, хотя сама тоже пострадала вместе со мной! Она могла потерять ребёнка! Асахина-тян боялась, что я умру, поэтому отдала почти все свои деньги на операцию, наняв для меня лучшего хирурга во всём Токио. Но в аварии вообще никто не был виноват. Нелепая случайность. После всех этих событий я иногда начинаю думать, что моя кузина жила бы намного счастливее, если бы не попала в нашу семью. Наверное, её настоящие родители никогда не стали бы препятствовать её отношениям с любимым человеком, защищали бы их обоих, и ей не пришлось бы бежать из дома.

— А что случилось с родителями Асахины-сан? Прости, если мне не надо этого знать, не отвечай.

— Их убили, — сказал Хисока, резко отворачиваясь в сторону, и я снова увидел, как пальцы юноши нервно сжались в кулак.

— Убили?!

— Да. Такао-сан и Касанэ-сан были убиты в восемьдесят первом году. Преступника не нашли. Асахине-тян тогда было четыре года, а её брату — два с половиной.

Я молчал, не зная, что ответить. Как Бог Смерти я давно привык к чужим смертям, и для меня это была бы просто ещё одна горькая история, но я видел страдание, написанное на лице Хисоки, и, наверное, именно от этого мне самому стало тяжело.

— Асахина-тян не помнит подробностей, и её брат тоже. Им сказали, что их родители умерли от сердечного приступа. Я узнал правду, прикоснувшись однажды к отцу во время тренировки по кендо. Мне было одиннадцать. Я не сумел промолчать, закричал от ужаса, а отец меня сильно ударил тогда и надолго запер одного. И ещё настрого запретил говорить Асахине-тян и Орито-кун что-либо. Странно, почему я рассказываю вам об этом? — удивился вдруг самому себе Хисока.

— Не беспокойся, от меня никто ничего не узнает. Клянусь.

Снова нестерпимо захотелось обнять его, но я опять остановил свой порыв, подумав о том, что стоит мне прикоснуться к юноше, и он увидит мою нечеловеческую суть, а тогда любому доверию между нами наступит конец.

— На самом деле, мне кажется, отец испугался другого… Что я расскажу маме о его чувствах к другой женщине, которые так никуда и не исчезли за много лет. Мой отец с юности был влюблён в Касанэ-сан, — с грустью пояснил юноша.

— Как?! — не поверил я услышанному.

— Моя мама и Касанэ-сан были сёстрами-близнецами. Их семья жила по соседству с нашей. Отец в течение года встречался с Касанэ-сан, а потом предложил ей руку и сердце. Она бы согласилась, однако незадолго перед их помолвкой в Камакуру приехал красивый парень по имени Фудзивара Такао. Всего месяца ему хватило, чтобы очаровать невесту моего отца, жениться на ней и увезти её в Миядзаки. Отец так и не сумел простить ему этого. Он был уверен, что Касанэ-сан осталась бы жива, если бы не уехала с ним. Я не хотел об этом думать, когда был маленьким, — продолжал Хисока, — но, боюсь, отец женился на маме из-за её сходства с Касанэ-сан. Видите, я слишком много вижу из того, чего замечать не должен. Впоследствии я научился молчать и никому ничего не рассказывать, но это не помогло. Мои домашние предпочли закрыться от меня и делать вид, будто я не существую. Возможно, они правы. Нельзя общаться с тем, кто видит тебя насквозь, если ты сам не видишь его душу в ответ. Это нечестно.

— Нет! — возразил я. — Нечестно игнорировать человека и причинять ему боль.

Хисока с удивлением воззрился на меня.

— Вы, правда, так думаете? — спросил он.

— Да. И как же именно с тобой поступали твои родные? Неужели не разговаривали совсем?

Почему я не сумел промолчать? Догадывался ведь, каким будет его ответ, но всё равно спросил, возможно, надеясь, что хотя бы в этом мире всё было иначе…