Я так спешил, что едва не выскочил на улицу в домашней одежде. Вовремя опомнился, переоделся, накинул плащ и телепортировался в Сибуйя.

Четыре с половиной года назад Мураки купил себе коттедж в одном из престижных районов Токио, даже не подозревая, что жить там будет большую часть времени не один. Впрочем, нет. Он догадывался. Я до сих пор удивляюсь, как ему удалось не свихнуться, ощущая моё присутствие рядом, но не имея возможности увидеть меня.

Мне был знаком каждый уголок его дома. Сам того не желая, я каждый день восхищался удачным сочетанием классики и модерна в интерьере комнат, подбором мебели, дизайном спален и гостиной. Надо отдать Мураки должное, у него имелся вкус и чувство меры. Он использовал свои любимые цвета в оформлении дома, но коттедж от этого не стал казаться холодным и неуютным. Скорее, спокойным и располагающим к уединению. Я чувствовал себя там вполне комфортно, даже в некоторой степени сроднился с этим местом.

Большую часть свободного времени доктор проводил в лаборатории на первом этаже, где хранились образцы экспериментальных препаратов и медицинские инструменты. Некоторые разработки ему удалось запатентовать, остальные находились в стадии апробации. Но я не припомню ни единого случая, чтобы он испытывал на людях свои незавершённые изобретения или подвергал чью-то жизнь опасности. Этим он выгодно отличался от прежнего Мураки.

Очень часто доктор засиживался вечерами в гостиной перед камином с распечатками статей, внося окончательные правки в текст перед их публикацией в журналах. Только далеко за полночь он поднимался наверх и ложился спать.

Иногда его мучила бессонница, и тогда Мураки всю ночь меланхолично курил, погружённый в свои мысли. Он мог сидеть часами в одном и том же кресле с бесстрастным выражением лица, не меняя позы, а потом вдруг подняться в свой кабинет и написать научный доклад. Его работоспособность в такие моменты меня поражала.

Порой он возвращался домой с какой-нибудь роскошно одетой молодой особой и практически сразу уводил её на второй этаж, а я понимал, что следить за ним до утра не имеет смысла. В таких случаях я отправлялся в библиотеку пролистывать книги или гулял по саду.

Два раза в месяц доктора навещала его невеста: миловидная девушка с выразительными глазами, чем-то отдалённо напоминающая ребёнка. Мураки принимал её радушно, даже выражение его лица становилось более тёплым и располагающим, но я не припомню случая, чтобы он хоть раз поцеловал её или как-то иначе проявил свои чувства. Эти двое никогда не уединялись наверху и, кажется, их официально заявленные отношения оставались пустой формальностью. Однако они всегда заботились друг о друге и, похоже, им нравилось проводить время вместе. Возможно, им действительно стоило пожениться, но они явно не собирались заключать брак. Мне это было непонятно. А, впрочем, я и не пытался понять. Всё, о чём я мог думать — это амулет, в котором предположительно должна была находиться душа Цузуки-сан.

Неделю назад я понадеялся, что выматывающая слежка, наконец, закончена, однако ошибся. И сегодня личный призрак доктора Мураки снова вернулся к нему.

Подойдя к двери дома, я принял видимый облик и позвонил. Поскольку за порядком в коттедже присматривали горничные, приходящие по расписанию, а повар, садовник и шофёр появлялись лишь по звонку Мураки, я был уверен, что никого из посторонних с утра в доме не застану.

Жалюзи на окнах были опущены. Я надавил на кнопку звонка, пообещав себе, что если через минуту мне никто не откроет, я перемещусь в гостиную и начну поиски амулета.

Однако стоило об этом подумать, как дверь распахнулась. В проёме возник довольный Мураки, застёгивавший запонки на манжетах новой рубашки. Увидев меня, он широко улыбнулся, и я вдруг с ужасом понял, что эта циничная ухмылка никак не могла принадлежать человеку, с которым я беседовал в Гинзе перед Рождеством. Не отрывая взгляда от моего лица, доктор откинул пряди волос со своего лба, будто невзначай продемонстрировав мне зажившие рубцы вокруг правого века и искусственный имплантант с очень качественной имитацией радужной оболочки.

Если бы земля разверзлась под моими ногами, это не поразило бы меня сильнее. В глазах внезапно потемнело, а дыхание прервалось.

— Ты?! — кажется, больше ничего не удалось выдавить из себя. — Ты!

— Надо же, — проговорил доктор с наигранным оптимизмом, — сам ответственный секретарь Энма-Тё явился меня поздравить! Чем обязан, Тацуми-сан?

— Где Мураки? — нелепость собственной фразы я осознал лишь мгновение спустя.

— А вот он я! — доктор по-шутовски раскланялся передо мной. — Или вы искали в моём доме кого-то другого? Странно, странно. Давайте я вам помогу справиться с нервным тремором рук. Вы предпочитаете бромид натрия или валокордин? О! Экстракт пиона. Настоятельно рекомендую. Мягкое седативное действие — всё, что вам сейчас необходимо.

— Какого чёрта ты здесь делаешь? — мне, наконец, удалось чётко сформулировать вопрос.

— Живу, — он спокойно пожал плечами.

— Тебя не должно быть здесь.

— Жаль вас разочаровывать, Тацуми-сан, но уезжать из Токио в ближайшие годы я не намереваюсь, — с сожалеющим вздохом заметил Мураки. — А вы действительно переутомились. Нелёгкая ночка выдалась? — он протянул руку, собираясь похлопать меня по плечу, и я инстинктивно дёрнулся назад, как если бы ко мне подполз тарантул.

— Я обязательно выясню, что тут происходит!

— А это как вам будет угодно, господин ответственный секретарь, — не стал спорить со мной Мураки.

Переместившись назад в Асакуса, я спешно стал набирать сообщение для Ватари. Пальцы мои всё ещё дрожали от волнения, и я с трудом попадал на нужные кнопки. Наконец, отправил SMS.

Ютака-сан телепортировался в мою комнату через пять минут в помятой одежде, покрытой ярко-оранжевыми пятнами.

— Почему такая срочность? — недоумённо спросил он. — Я едва не угробил мою 003 и не разнёс вдребезги всю лабораторию! Хорошо, что колба взорвалась внутри герметичной ёмкости, а не то… Впрочем, ладно! Что случилось у тебя?

— Мураки снова стал маньяком с протезом вместо глаза, — кратко ответил я.

— Ничего себе! — присвистнул Ютака, явно впечатлённый новостью. — Рассказывай.

Стараясь удерживаться от излишних эмоций, я поведал ему о пожаре возле Дзодзёдзи и о визите к доктору в Сибуйя. Ватари долго переваривал информацию, наконец, вымолвил:

— Похоже, в последнее время события сдвинулись с мёртвой точки. Чего-то подобного я и ожидал. Боюсь, в дальнейшем произойдёт много плохого. Надо приготовиться к этому.

— Почему?! — мой страх и собственные дурные предчувствия всколыхнулись с новой силой.

— Просто домыслы. Возможно, ошибочные. Не думай пока об этом. По поводу происшествия в парке… Совершенно очевидно, что та женщина, с которой ты столкнулся возле храма, управляет сознанием Асато-сан с помощью артефакта, — Ватари задумчиво потёр переносицу, — но данный магический предмет мне незнаком, так что я ничем тебе не могу помочь. Меня гораздо больше интересует, зачем она спасла тебя? Нет, ты не подумай, я, разумеется, ни в коем случае не желаю тебе смерти, но с её точки зрения, зачем она спасла тебя? Ты ведь нежелательный свидетель. Сомневаюсь, что эта дама прониклась сочувствием к твоей скромной персоне. Возможно, ты нужен ей? Если это так, она вскоре найдёт способ связаться с тобой. Вот тогда и лови момент — спроси её обо всём, что тебя интересует.

— Но зачем я ей, по-твоему, сдался? Она сильный тёмный маг, а я — обычный синигами. Тенями могу управлять, конечно, но это единственное моё преимущество перед остальными служащими в Энма-Тё. А эта женщина… Она же, как Мураки, — внезапно смутная догадка шевельнулась внутри. — Погоди, Ватари! Я обнаружил её в парке примерно в то же самое время, когда душа доктора якобы пропала! Всего несколькими минутами позже. Как думаешь, два эти события — совпадение?