Глаза девушки засветились. В них быстро разгоралось яркое, нечеловеческое сияние.

Неожиданно в тронном зале поднялся страшный вихрь, сами собой распахнулись окна, захлопав створками, закачались обе люстры, висящие на потолке, но повелитель Генсокай одним движением привёл всё в порядок. Вихрь утих, а Микако в изнеможении рухнула на стул.

— Вам необходим отдых, — спокойно произнёс Сорю-сама, и мне показалось, что в этот момент он посмотрел на Каэдэ-сан с состраданием. — Я пошлю кого-нибудь за Кочин. Она поможет вам восстановить силы.

Правитель подал знак Бьякко. Юноша приблизился к Микако, осторожно тронул девушку за руку:

— Пойдёмте.

— Не хочу, — прошептала девушка. — Вы лишили меня последней надежды… Лучше убейте меня! Вонзите меч в моё сердце и читайте заклинание, ускоряющее кровотечение, пока я не перестану дышать! Я всё равно не смогу жить с осознанием того, что не сумела помочь Рэн-кун!

Помолчав немного, правитель Генсокай с интересом спросил:

— Кого вы так отчаянно стремитесь спасти? Кто этот Рэн-кун? Он вам так дорог?

— Не просто дорог, — Микако вдруг тихо улыбнулась. — Он единственный важный человек для меня на целом свете.

— Ваш жених?

— Нет. Рэндзи Саки Эшфорд младший — мой сын.

Комментарий к Глава 18. Книга О-кунинуси * Карта Бродмана – составлена немецким неврологом Корбинианом Бродманом в 1909 году, на ней изображены 52 отдела коры больших полушарий головного мозга, отличающиеся по своей цитоархитектонике (строению на клеточном уровне).

====== Глава 19. Дух-хранитель ======

В регистратуре клиники Дайго медсестра средних лет сообщила мне, что к пациенту разрешено впускать только ближайших родственников с разрешения лечащего врача.

— Куросаки-сан всё ещё в нестабильном состоянии, — пояснила она причину отказа. — После операции ему противопоказаны любые волнения.

— Но когда я звонил по телефону, вы говорили, что посещения не запрещены! Да мне и нужна всего пара минут!

— Ничем не могу помочь. Дождитесь доктора и переговорите с ним.

— Где найти его?

— Оймикадо-сенсей сейчас на операции. Освободится через три часа, — пояснила медсестра. — Кстати, — она критично осмотрела пакет, который я держал в руках, — у нас в клинике каждому прооперированному назначается индивидуальная диета. Ваши продукты могут вызвать аллергию.

— Там ничего опасного! — уверил я. — Только йогурт и гранатовый сок. Это разрешается, я проконсультировался со специалистом.

Упомянутым «специалистом» был, разумеется, Ватари, весьма недовольный тем, что я оторвал его от процесса празднования в Сёкан своими сообщениями.

— Я повторяю, то, что вы принесли, может быть противопоказано пациенту. Мы не имеем права рисковать.

— Хорошо, — я протянул медсестре пакет с продуктами, после чего пересёк холл и уселся в одно из кресел для посетителей.

Рассеянно просматривая медицинские журналы, я краем глаза наблюдал за всеми, кто входил и выходил из здания клиники. Через некоторое время моё внимание привлек мужчина лет сорока в сером плаще, подошедший к регистратуре. Светловолосый, высокий и подтянутый он напомнил мне давно забытого знакомого или персонажа из старого фильма, но, всматриваясь в черты его лица, я всё никак не мог понять, на кого же он похож.

До моего слуха доносились неразборчивые фразы: «Побеспокою вас…» и «Крайне необходимо…» Затем вошедший дважды повторил фамилию Куросаки. Я насторожился. Возможно, это совпадение, но вероятнее всего незнакомец спрашивает именно о Хисоке-кун.

Медсестра ненадолго задумалась, а потом позволила мужчине пройти, но тут же набрала по внутреннему телефону чей-то номер и стала взволнованно беседовать с ответившим ей человеком.

Я огляделся по сторонам. Кроме меня в холле никого не было. Я поднялся с места и ушёл в дальний угол приёмного отделения клиники. Тень от декоративных камелий, росших там, полностью поглотила меня. Когда я следил за Мураки, этот несложный фокус удавался всегда. Зайти в ближайшую тень и раствориться в ней, а потом выйти на освещённую часть комнаты уже невидимым. Так я и сделал сейчас, а затем направился к лифту.

На пластиковой панели мигал счётчик этажей. Я остановился напротив дверей и стал ждать.

Наблюдать за Мураки было гораздо труднее. Он вечно подозревал что-то, поэтому приходилось тщательно скрывать своё присутствие. Теперь же всё относительно просто. Этот человек вряд ли почувствует, что за ним следят.

Счётчик остановился на цифре «девять». И я телепортировался на девятый этаж.

Перед палатой Куросаки-кун дежурил полицейский.

Мне сразу стало не по себе. Полицейские обычно охраняют жертв покушений, свидетелей преступления или самих преступников. К какой из трёх категорий относится Хисока? Уверен, что не к последней. Он не мог совершить ничего противозаконного. Но тогда значит… Его жизни кто-то угрожает? Неужели в этом времени Хисока снова в опасности?

Пока я лихорадочно размышлял над этим вопросом, светловолосый мужчина приблизился к полицейскому и показал свои водительские права. Служитель закона кивнул и позволил ему пройти.

Я заколебался на секунду, а потом шагнул следом.

До сих пор думаю иногда, как одна случайность может изменить судьбу людей? Сколько раз временная линия становится иной не из-за использования машины времени, а из-за чьего-то произвольного выбора? Дважды? Трижды? Бесконечное число раз?

Наверное, всё в моей жизни могло бы сложиться иначе, не войди я тогда в палату Хисоки. Но я проник туда и остановился, опершись спиной о дверь. С этой позиции я не мог видеть лица посетителя, зато отлично заметил, как растерялся Хисока, когда обнаружил, что в его палате появился нежданный гость.

И этот гость, безусловно, имел право прийти сюда, минуя врача и охрану.

— Отец?! — юноша попытался приподняться на кровати, но мужчина остановил его властным жестом.

— Можешь не тратить время на церемонии, — у меня всё внутри похолодело и оборвалось, когда я услышал, каким тоном были произнесены эти слова. — Я пришёл изложить свои условия. Если у тебя хватит благоразумия выполнить их, то мы сохраним видимость нормальных отношений. На большее надеяться глупо.

— Отец …

— Не перебивай. Я приехал не для того, чтобы выслушивать твои жалкие объяснения. Ещё меньше я заинтересован в беседе с твоей кузиной. Уж если она решила родить ребенка вне брака и сбежала ради этого из дома, пусть сама отвечает за свои поступки. Но я могу предложить вам последний приемлемый вариант.

— Пожалуйста, выслушай! — не выдержал Хисока. — Мы не трогали твои деньги! Всё, чего мы хотели — уехать и начать новую жизнь!

— В течение недели, пока я буду находиться в Токио, вот на этот счёт, — проигнорировав слова сына, отец Хисоки порылся в кармане, извлёк оттуда лист бумаги и швырнул его на тумбочку рядом с больничной койкой, — должны поступить сто миллионов йен. Ровно столько, сколько исчезло из сейфа. Второе. Как только закончится твоё лечение, ты вернёшься домой. Третье. Ребёнок должен через семь дней находиться на чьём-то попечении. Не имеет значения, кому вы его отдадите, но чтоб духа его в нашей семье не было!

— Ребёнка зовут Моэка! Она чудесная! Отец, неужели ты не хочешь взглянуть на неё?!

— Только на изложенных условиях, — упрямо продолжал Куросаки-старший, так и не ответив на вопрос, — я заберу из полиции своё заявление. И ещё одно. Вада-сан готов повременить со свадьбой до февраля. Скажите спасибо, что я до сих пор покрывал ваши выходки, поэтому в Камакуре никто о случившемся не знает, исключая твою мать и Орито-кун. Остальным я сказал, что отправил вас в Иокогаму.

— Как ты можешь! — задохнулся от возмущения Хисока. — Тебе совершенно безразлично, что будет с Асахиной-тян?!

Ничем не выдав своих эмоций, отец Хисоки твёрдо проговорил:

— Выполните эти условия — вернётесь домой, как будто ничего и не было. Откажетесь — убирайтесь на все четыре стороны. Я перепишу завещание, и Орито-кун станет моим единственным наследником.