— Не вам делать мне замечания по поводу моих поступков. Кроме того, я устала от этого маскарада. Снимите очки.

— Я, пожалуй, сниму также парик и усы. Вы правы, этот маскарад нелеп.

Небольшая пауза, в течение которой, казалось, кто-то судорожно хватает ртом воздух.

— О Господи, — выдавила, наконец, Лилиан.

Я попытался попросить амулет показать мне, что происходит в соседнем зале, но внезапно ощутил пронзающий холод в груди.

Ясно. Увидеть ничего не получится. Будем полагаться на звук.

— Надеюсь, вы не собираетесь закатывать истерику в общественном месте? — продолжал тем временем мужчина.

— Но вы… вы… — похоже, леди Эшфорд никак не могла прийти в себя от шока.

— Между нами нет ничего общего.

— Тогда – как, почему?

— Генетическая ошибка. По теории вероятностей любой генетической код может однажды полностью повториться. Следовательно, когда-нибудь родится и ваш полный двойник.

Должно быть, в этот миг собеседник Лилиан отодвинул стул, предлагая молодой женщине сесть. Раздался лёгкий скрип ножек по полу, шорох ткани платья, а затем мужчина снова заговорил.

— Выйдя из этого зала, вы забудете о нашем разговоре, будете помнить только о том, что вам предстоит совершить.

— Я больше не собираюсь участвовать в ваших играх! С меня довольно!

— К сожалению, вам придётся подчиниться, — мягко произнёс незнакомец, но от его ледяной нежности даже мне захотелось зарыться поглубже под землю и никогда не высовываться на поверхность. — Возьмите, — добавил он, вероятно, протягивая некий предмет Эшфорд-химэ.

— Нет!

— Это не я вам приказываю, вы же понимаете. Я просто посредник, не более.

— Я больше не позволю никому распоряжаться своей жизнью!

— Значит, вам всё равно, что случится с ним? Вам безразлично?

Молчание. Тяжёлое, срывающееся дыхание. Тихое постукивание пальцев по столу.

— Запомните, — чеканя слова, заговорил мужчина, — пока у человека есть, что терять, он слаб и не может сопротивляться. В данную минуту вы слабы. Это истина. Горькая или нет, решать вам. Выбирайте: или вы навсегда откажетесь от него и освободитесь, или оставите его при себе, но тогда вы будете делать то, что вам говорят. У вас не тот случай, когда есть больше двух вариантов. Итак?

— Вы прекрасно знаете, я не могу бросить его!

Мужчина многозначительно хмыкнул.

— Пагубная сентиментальность.

— Вы — чудовище!

— Для меня подобное заявление не новость.

— Лучше бы я никогда не видела вашего лица.

— А я, наоборот, рад был увидеть вас. Ваша личность давно интриговала меня. Жаль только, вы применили магию к глазам. Теперь они стали не такими прекрасными.

Короткая пауза, затем голос Лилиан.

— А что… случилось с вами?

— Несчастный случай. Наказание за попытку предательства. Возьмите себе на заметку и не повторяйте моих ошибок.

— Расскажите мне всю правду, прошу вас! Ведь вы знаете гораздо больше, чем я!

— Знаю, но не вижу смысла говорить. Мне были даны чёткие инструкции: передать вам артефакт и забрать часть вашей памяти. Ради вашей безопасности. Как только вы выйдете за порог зала, вы тотчас всё забудете, кроме порученного вам задания.

— Пусть, но мне нужно знать хотя бы сейчас! Зачем она вмешалась в нашу жизнь?!

— А вы до сих пор не поняли? Вы расплачиваетесь за помощь, некогда оказанную вам. Вы просили, чтобы тот, кто вам дорог, всегда был рядом. Ваше желание исполнилось. Всё справедливо, как мне кажется.

— Нет. С того дня наша жизнь превратилась в кошмар. Мы оба стали орудиями зла!

— Ну, не всем же нести свет в этот мир. Ваша плата — быть источником чужой смерти. И прекратите мучить себя. Вы слишком много общались с вашим духом-хранителем. Полагаю, именно он заразил вас своей болезненной любовью к людям.

— Как вы можете?! Вы сами испытали столько боли, почему же вы не способны сочувствовать никому?!

— Я, возможно, мог бы посочувствовать, но мне запретили что-либо ощущать. Это моя плата. Кроме того, вы совершаете величайшую глупость. Вы сейчас пытаетесь отрицать очевидное. Тот, кого вы любите, больше не свободен, вследствие выбора, сделанного вами много лет назад. Теперь ничего не изменить. Учтите, если силой не пользуетесь вы, ею с неизбежностью начнёт пользоваться кто-то другой. Или сила обернётся против вас. Подумайте, что для вас хуже?

— Неужели вы сами не пытались освободиться? — прошептала Лилиан.

— Вам пора возвращаться, не то ваш спутник забеспокоится и придёт сюда вас искать, — уклонился мужчина от прямого ответа. — Нам это ни к чему.

— Вы пытались! И она наказала вас! Ей плевать на человеческие жизни! Мне жаль, что я так долго подчинялась ей!

— Остыньте.

После этого приказа, отданного сухим, металлическим голосом, наступила тишина. Эшфорд-химэ, казалось, даже перестала дышать.

— Слушайте внимательно, — продолжал незнакомец. — Изначально в этой игре вы единственная не были пешкой, но вы выбрали стать ею. Кого теперь обвиняете? Моя госпожа доверяла вам, а вы попытались нарушить договор и с некоторых пор идёте против неё. От вас она меньше всего ожидала такого. Неужели вы не понимаете, что она — не враг вам? А теперь — вставайте и возвращайтесь назад.

— Я не…

— Это приказ. Смотрите на меня.

— Нет!

— Смотрите, не отвлекайтесь.

Сдавленный всхлип.

— Хорошая девочка. Давайте записку.

Шорох бумаги.

— Сейчас вы встанете, покинете этот зал, вернётесь к вашему спутнику и скажете, что вас навестил друг из Англии. Вы говорили с ним о возвращении на родину. Дальше вы будете действовать сообразно обстоятельствам, но по плану, о котором моя госпожа сообщила вам два дня назад. Поняли?

— Да, — голос Лилиан стал бесцветным.

— Выполняйте.

Я слышал звук задвигаемого стула и удаляющиеся шаги, а потом вдруг мой мозг пронзила нестерпимая боль, и я услышал, как голос, беседовавший до сих пор с Эшфорд-химэ, едко произнёс, обращаясь ко мне:

— А ты осмелел, Кадзутака. Имей в виду, тяжело играть в игру, правил которой не знаешь. Прощаю тебе сегодняшнюю слежку, но в следующий раз, имей в виду, я не буду столь милосердным.

Мир перед глазами взорвался ослепительными искрами, а затем я снова услышал голоса посетителей, звон бокалов, смех и поздравления. Голова немного кружилась. Через несколько секунд к моему столику подошла Лилиан. Судя по всему, она чувствовала себя лучше, чем десять минут назад. Румянец вернулся на её щёки, хотя взгляд оставался немного встревоженным.

Мы пробыли в ресторане ещё около четверти часа. За это время Лилиан рассказала мне придуманную тем незнакомцем версию про друга, приехавшего из Англии, и видно было, что она сама в это верит. Я дал понять, будто тоже не усомнился в истинности этой истории.

Потом я предложил, пока осталось время, добраться до Сиба-коэн и встретить Новый год возле храма Дзодзёдзи. Эшфорд-химэ согласилась, и мы покинули ресторан.

Когда мы добрались в Сиба, вся площадь от ворот и до входных ступеней храма была уже занята толпой празднующих.

Мы остановились за воротами, даже не предпринимая попыток пробраться дальше. Не знаю, было ли Эшфорд-химэ интересно выслушать историю периодического уничтожения и восстановления Дзодзёдзи в течение долгих шести веков его существования, которую я рассказывал исключительно ради того, чтобы заполнить внезапно повисшую тревожную паузу. Наблюдая за выражением лица Лилиан, я говорил о том, что по японским поверьям каждый из ста восьми ударов колокола в новогоднюю ночь прогоняет одну из терзающих человека страстей, и предложил ей посетить храм О-Фудосан и уникальный ботанический сад в Тиба, если она в январе всё ещё будет в Токио.

Лилиан рассеянно слушала и кивала головой, иногда поглядывая в сторону освещённой тысячами огней Токийской телебашни, а потом, когда начал бить колокол, она вдруг крепко ухватилась за мой локоть, и я ощутил, что тело её дрожит.