В той, несуществующей теперь жизни, я продавал людей на органы, убивал, подстраивал несчастные случаи. И всё ради того, чтобы сначала возродить, а затем собственноручно прикончить сводного брата, застреленного из ружья нашим управляющим за секунду до того, как катана Саки пронзила бы мне сердце. Именно такое будущее, по словам Тацуми, пытался изменить его друг, а вовсе не спасти меня или моих родителей.

В будущем, кроме прочих своих преступлений, я должен был проклясть того, кто после смерти стал бы близким другом моего спасителя-синигами. Я умертвил бы мальчика особо циничным способом — нанеся на тело тринадцатилетнего подростка знаки тёмного заклинания, которое сработало бы три года спустя, уничтожив мою жертву шестнадцатилетним юношей. И даже став Богом Смерти, несчастный не перестал бы страдать, ибо проклятие на его теле нигде и никогда не дало бы ему покоя. И подобное я бы сотворил с ним, по предположению Тацуми, даже не за то, что мальчик случайно стал свидетелем одного из моих убийств, а лишь за то, что он слишком напоминал меня самого в юности. Моя психическая болезнь привела бы именно к тому, что я и себя начал бы ненавидеть тоже.

Ложь. Я бы не стал убийцей. Да, у меня скверный характер. Я придирчив, холоден, нетерпим, но … Я врач и призван спасать жизни!

Впрочем, когда у человека развивается тяжёлая психическая болезнь, то на её фоне происходит необратимая деформация личности… Неужели правда?

— В текущем ответвлении времени юноша жив, — успокоил меня Тацуми, — Хочешь знать, кто это? Ведь ваши пути, как ни парадоксально, опять пересеклись. Юношу, проклятого тобой в той жизни, звали Хисока Куросаки.

Невероятно. Тот самый безнадёжный пациент, которому я вчера делал операцию!

— Вот твои руки и чисты, Мураки-сан, — усмехнулся Тацуми, наблюдая за моей реакцией. — Ты сохранил человеку жизнь вместо того, чтобы уничтожить его. Ты свят, как божий агнец. На твоем счету лишь добрые дела, но я прекрасно помню и тот вариант развития событий, когда весь наш отдел в Мэйфу не мог ничего с тобой поделать. Мы, синигами, не могли справиться с обычным человеком, чей путь был устлан кровью и телами погибших жертв, взывавших к небесам о возмездии. Но надо отдать тебе должное, даже будучи жестоким убийцей, ты продолжал спасать жизни на операционном столе. Видимо, не все светлое в тебе было уничтожено безумием.

Совершенно определённо, Тацуми ненавидел меня.

— По-вашему, я обязан нести ответственность за преступления, которые не совершил, поскольку в данной версии реальности не безумен? — саркастически поинтересовался я.

Тацуми безнадежно махнул рукой.

— Отдайте талисман. Это всё, о чём я прошу. Ради этого я отправился в прошлое, ради этого мой хороший друг позволил мне разрушить его уникальное изобретение, которое не было закончено и не могло на момент моей отправки полноценно функционировать. Машина больше не будет никогда восстановлена, а я продолжу скитаться по Земле до тех пор, пока не найду способ освободить душу другого моего друга.

— Как его звали?

Тишина.

— Господин Тацуми, это не праздное любопытство. Я хочу знать его имя.

— Ваша просьба толкает меня на предательство …

— Бросьте. Я не чёрный маг. Что я сделаю плохого его душе?

— Вы достаточно плохого сделали ему в той жизни.

— Знаете, господин Тацуми, в архиве моего деда хранится старая медицинская карта 1925 года с фотографией молодого человека, чьи раны затягивались с невероятной скоростью. Его привезли в больницу с амнезией в тяжёлом состоянии, практически при смерти, но его раны вскоре исцелились сами по себе. Избежав смерти, юноша начал страдать депрессией. Он ни с кем не разговаривал, много раз пытался резать себе вены, но они каждый раз зарастали на глазах у изумлённых врачей. В конце концов, он умер, но его тело загадочным образом исчезло. Мой дед так и не сумел выяснить причину столь стремительной регенерации его органов, так же как ничего не выяснил о его прошлом и о причине депрессий. Но когда я взглянул на фото, откопав ту медицинскую карту в доме моего отца несколько лет назад, я был действительно потрясён … Господин Тацуми, показать вам фото?

— Не надо, — глухо прошептал синигами, отводя взгляд.

— Это был он?

— Да.

— Я и не сомневался. Тогда он ещё являлся человеком?

— Покаявшимся грешником. Его не взяли небеса, но не забрал и ад, так как за миг до смерти он искренне раскаялся в своих деяниях. Он считал, что недостоин существовать, ведь в нем текла чужеродная кровь. Он был сыном женщины и демона. В нем жили две личности: одна, доставшаяся от демонов, холодная и жестокая, а вторая — невероятно добрая и человечная. Он сумел, в конце концов, навсегда избавиться от первой, однако вторая его часть продолжала казнить себя за совершённые преступления, пусть они и свершились в состоянии аффекта. Думаю, именно потому он пытался понять тебя, наверное… В отличие от нас… Не знаю, чёрт побери! — Тацуми всё-таки не выдержал и грохнул по столу кулаком. — Чего ты от меня сейчас хочешь? Говори!

— У меня три требования, — сказал я, поняв, что больше он не будет торговаться. — Первое. Назовите его имя. Немедленно. Второе. Я еду с вами в тот день и в то место, где, по-вашему, возможно освободить душу из амулета. Третье. До этого дня — а вы можете быть уверены, я никуда не сбегу — вы прекращаете свою нелепую слежку. Я, наконец, хочу пожить спокойно, не ощущая затылком чей-то давящий взгляд.

— Вы отдадите мне амулет?

— В тот самый день и в том самом месте. Я отдам рубин при условии, что вы позволите мне поговорить с вашим другом. Если его душа действительно всё ещё в амулете.

— Зачем?!

— Просто хочу задать несколько вопросов. Это возможно?

— Разумеется. Если извлечение пройдет успешно, вы увидите его.

— Имя.

Он колебался, тянул время.

— Имя! — жёстко потребовал я и добавил. — Бросайте ваши штучки. Я догадываюсь, почему вы молчите. Думаете солгать? Я почувствую. У меня невероятная интуиция, поверьте.

— Я вас ненавижу, Мураки, — честно признался он.

— Верю. И даже могу предположить, почему. Вам отлично известно, что ваш друг отправился сюда не потому, что собирался спасти моих будущих жертв или по иной причине. Он пришёл из-за меня. А сейчас вы не хотите мне дать даже малейшей возможности поговорить с ним. Ведь если не знать имени, побеседовать нельзя, не так ли?

— Пообещайте не использовать вашу власть как хозяина талисмана, чтобы удержать его душу около себя или как-то иначе подчинить себе его волю! Клянитесь всем, что вам дорого на свете!

Я усмехнулся.

— Мои планы не идут так далеко. Я просто хочу поблагодарить его… Хорошо — клянусь! Я не сделаю ничего из вышеперечисленного.

Тацуми понял, что я не оставлю его в покое.

— Его звали Асато, — вымолвил он, и в голосе я услышал надрывную боль и бездонную нежность одновременно.

Мужчина выдохнул фразу почти, как в молитве. Поддельное имя он бы не произнес с таким чувством.

— Асато-сан, — повторил я эхом, пробуя имя на вкус.

И снова ощутил лёгкий аромат корицы и мандаринового сока на губах.

— Просто — Асато? — лукаво прищурившись, уточнил я, аккуратно поправляя складку на скатерти.

— Прос…

— Неправда, — перебил я, даже не дав возможности договорить слово. — Так мы не сдвинемся с мёртвой точки, и наша сделка не состоится.

Он молчал.

— Господин Тацуми. В моих руках все козыри, признайте же это, наконец, — тем же вкрадчивым тоном продолжал я. — Вы исполняете свою часть сделки — я исполняю свою. Чего проще?

Синигами побледнел, опустил голову и прошептал едва слышно.

— Асато Цузуки.

По тому, какое невероятное тепло разлилось в моей груди, я понял: он не солгал.

— Очень хорошо. А теперь мы расстанемся. До того дня. Если вы выполните и два других условия, талисман ваш. Совершенно бесплатно. Душа вашего друга обретёт, наконец, свободу.

Тацуми встал с места и растворился в воздухе. За секунду до исчезновения я заметил за спиной его полупрозрачного силуэта два чёрных крыла.