Но тогда всплывает масса других вопросов. Откуда он узнал о намерениях Саки? Как проник в дом? Зачем пытался спасти нас? Может, он просто привиделся мне?
Нет, он не был призраком или галлюцинацией. Вот, на моих ладонях тёмно-красный рубин — почти того же цвета, что и луна в ту достопамятную ночь. А внутри я вижу крошечное чёрное перо с крыла моего ангела-хранителя. Если прижать рубин к сердцу и вспомнить его глаза, талисман начинает мерцать, и от него исходит тепло, которое я ощущал в его объятиях. Я снова слышу голос, говорящий: «Кадзу-кун, обещай, что найдешь своё счастье», и невероятная сила вливается в меня.
Но я никому не позволю узнать мою тайну, спрячу кристалл так далеко, как это только возможно! Он мой, он подарен мне! Никто не прикоснётся к нему!
— Но даже спрятав его после переезда в Токио, вы не оставили надежды понять, что за загадочный талисман попал к вам, — проговорил Тацуми. — При первом удобном случае вы отправились в Мадрид в собор Пресвятой Богоматери Альмудены к священнику, собиравшему у себя редкие книги о магических амулетах и ритуальных предметах разных стран. И потом на протяжении последующих лет вы объездили полмира в попытках найти ответ на свой вопрос.
— Значит, вот когда вы впервые сели мне на хвост?
— Да.
— Вам придется в свою очередь рассказать вашу историю. Я ведь был сейчас полностью откровенен.
— Вы были откровенны лишь потому, что я продемонстрировал перо.
— Кто вы на самом деле? Я имею в виду, вы оба?
— Он сказал тогда: бывшие грешники. И надо отметить, он был поразительно точен с формулировкой…
— Вы не люди?
— Когда-то мы являлись людьми, но потом превратились в синигами, Богов Смерти. Кто-то нас называет Ангелами Смерти. В принципе, это не имеет значения.
— На человека он и не был похож… Почему же вы, господин Тацуми, не следили за мной изначально? Сразу после того, как рубин попал ко мне? Вы ведь знали о поступке вашего друга с той самой ночи, не так ли?
— Догадывался, но не был уверен. А следить изначально не имел возможности. Впервые появившись возле вас, я не предполагал, что амулет существует. Я догадался, лишь потому, что вы в Мадриде начали свои поиски. Я заметил вас в соборе, услышал вопросы, заданные тамошнему священнику, и насторожился. А потом в парке Ретиро… Вы чересчур долго задержались возле фонтана Падшего Ангела. На целый час. Возле единственной статуи. Скульптура, конечно, впечатляющая, но не настолько же! Я сопоставил известные мне факты, проштудировал кое-какую информацию и нашел упоминание о рубине. Это очень редкая вещь. Но я все ждал, когда вы покажете, где храните его, и действительно ли я прав, подозревая, что магический камень у вас, потому и следил за вами так долго. Время для меня не имеет значения. С некоторых пор для меня вообще мало что имеет значение.
— Как его звали?
Тацуми заколебался на секунду. Снял очки, протёр их платком. Надел снова.
— Зачем вам это?
— Он спас мою семью. Могу я хотя бы знать, за чью душу молиться?
— Он не нуждается в молитвах, равно как и в иной вашей благодарности. Если синигами уничтожает жизнь одного человека, чтобы спасти другого, он исчезает. Мой друг стал причиной самоубийства вашего сводного брата, и за это лишился собственной жизни. И он совершил всё намеренно, прекрасно осознавая, на что идёт.
— Выходит, он, и правда, изменил мою судьбу?
— Не льстите себе. Он пожертвовал собой отнюдь не ради вас, а для того, чтобы спасти кое-кого дорогого ему от вас в будущем. Ваша судьба его вряд ли сильно интересовала.
— Вот как? — помимо воли я вдруг ощутил себя так, будто меня предали, и пронзившая сердце боль отразилась на тоне голоса. Я сам испугался того, как произнес эту короткую фразу — с ледяной жёсткостью.
Тацуми отшатнулся, встретившись со мной взглядом.
— Это все-таки вы, Мураки! Даже сейчас!
— Господин Мураки, — с завидным упорством поправил его я.
Глаза Тацуми сузились и превратились в две тёмно-синие щёлочки за стеклами очков.
— Внутри вы не изменились ни на йоту.
— Может быть. И вам неприятно сидеть возле меня, но всё-таки вам придется справиться с вашими неприязненными чувствами и поведать мне, чего я не знаю о той ночи и о камне. Иначе я не стану обсуждать с вами условия его продажи.
— Я вас недооценил. Вы видели моего друга в его истинном облике и успели ощутить силу рубина. Разумеется, вы теперь так просто не отступитесь. Хорошо, слушайте. У вашего талисмана есть название: амулет синигами. За последнюю тысячу лет подобным предметом обладали всего трое, включая вас…
И он рассказал историю, в которой многое, я чуял нутром, являлось ложью.
Он желал получить мой талисман. Он им болел. Только этим жил и дышал. И вёл себя, как покинутый любовник, каковым, вероятно, и являлся.
Мне даже не потребовалось спрашивать у него, способны ли синигами испытывать чувства. Я отлично помнил аметистовые глаза, с нежностью глядевшие на меня. Так на меня никогда не смотрели даже мои родители, и это отнюдь не было чем-то фальшивым или наигранным, как бы там ни пытался Тацуми уверить меня, будто мой темнокрылый ангел в ту ночью спасал кого-то ещё.
Стоило присмотреться к моему собеседнику внимательнее, и я бы не переживал ни секунды. Сейчас, когда он заканчивал свой рассказ, все его эмоции виделись мне, как на ладони.
Он иссох от отчаяния и несбывшихся надежд, опустошил собственную душу гневом и ревностью. Он пытался бороться с собой, но ничего не мог поделать.
Из его наполовину фальсифицированного рассказа я выяснил много интересного. Во-первых, синигами, спасший человека и ставший причиной гибели другого человека, может быть проклят двумя способами: полным исчезновением, либо заточением в амулете и подчинением своей энергии тому, кто первый этот талисман возьмёт в руки. Второе проклятие срабатывает реже, но всё-таки случается.
Обнаружив наличие у меня магического камня, Тацуми надеялся на то, что душа его друга ещё заточена внутри рубина. И это, я чувствовал, было правдой.
Для предыдущего владельца обладание кристаллом ничем хорошим не завершилось. Он истощил душу синигами, оберегавшую его, чересчур часто пользуясь энергией амулета. Рубин раскололся, и владелец талисмана погиб. Душа Бога Смерти растворилась вместе с камнем.
Скорее всего, господин Тацуми, вы говорите сейчас ложь… Но не пойму, в чём она заключается, и не хочу ошибиться. Я бы не позволил, чтобы душа моего благородного спасителя вдруг исчезла навсегда по моей вине.
Разумеется, Тацуми тоже не желал своему другу такой судьбы, поэтому искал способ заставить магический камень раскрыться и выпустить душу синигами ранее, нежели чем она погибнет. Такое можно было осуществить только в определённый день и в определённом месте. Для этого Тацуми и собирался выкупить кристалл.
Информацию об амулете, втором проклятии и дне освобождения души, как он сообщил, ему удалось добыть в архивах библиотеки синигами, но не напрямую, а через своих коллег и друзей. Тацуми являлся ответственным секретарем отдела организации Богов Смерти Энма-Тё в стране Мёртвых Мэйфу. К сожалению, сейчас он не мог туда вернуться. Он использовал машину времени, чтобы переместиться в прошлое на пятнадцать лет, и теперь в одном и том же временном отрезке оказались два господина Тацуми: один в Мэйфу, другой на Земле. Встречаться лицом к лицу им было категорически противопоказано во избежание межвременного парадокса.
Темнит. Ну да ладно.
Друг Тацуми, спасший жизнь моим родителям, ещё раньше отправился в прошлое каким-то другим способом на свой страх и риск, никого не предупредив. Он хотел предотвратить страшное будущее для многих людей, которое неизбежно должно было наступить по моей вине.
По словам Тацуми, убийство родителей, покушение на меня самого необратимо повредило бы мою психику. Я бы не умер, но идея отомстить Саки за гибель отца и матери заставила бы меня связать свою судьбу с запрещёнными опытами по клонированию людей и чёрной магией.
