— И что это значит? — обеспокоился Ватари.

— А то, что в моём времени Граф проходу Цузуки не давал, извращенец старый!

— Почему старый? — не согласился Ватари. — Весьма привлекательный брюнет лет сорока. Мужчина в самом соку. Может, он ещё и понравится Цузуки-сан?

— Кхх! — подавился я воздухом. — Ватари, не шути так! Когда это ты лицезрел Графа?

— Было дело. Ладно, я слишком у тебя задержался. Надо срочно уходить, а то на коллективное празднование опоздаю. Счастливого Нового года, Тацуми!

— Везёт тебе, — вздохнул я, отметив мысленно ещё один пункт: спросить как-нибудь про историю с Графом. — Наверное, опять отправитесь всей компанией на горячие источники или в ресторан? А мне с вами нельзя.

— Отчего же? Давай я подсыплю Тацуми-сан своего самого эффективного снотворного, и он продрыхнет все праздники. Никто внакладе не останется. Он выспится от души, а ты отпразднуешь Новый год вместо него. Хорошо я придумал? — и Ватари радостно потёр руки.

— Спасибо за предложение, но я не способен устроить себе самому такую гигантскую подлость.

— Ну, как хочешь, — развёл руками Ватари. — Зато у тебя теперь будет двойной стимул найти Цузуки-сан! — и лукаво подмигнул мне.

— Уважаемый доктор намекает на что-то?! — я бросил на него из-под очков нарочито суровый взгляд.

— Нет, — рассмеялся Ватари, — это не намёк, а вполне откровенное заявление. По-ока!

И прежде чем я успел возмутиться его нахальным поведением, он исчез, махнув мне рукой на прощание. Я только покачал головой.

Судя по всему, больше ничего впечатляющего до последней ночи года не предвидится.

Интересно, Мураки сейчас всё ещё пытается вызвать душу Цузуки из амулета?

«Что ж, пробуй, пробуй, — с невольным злорадством подумал я. — До ближайшего полнолуния целых двенадцать дней, причём душу хранителя можно вызвать лишь после восхода луны и ни минутой позже, а с первыми лучами солнца амулет забирает её обратно».

Впрочем, Мураки, в отличие от меня, одиночество не грозит. Он, безусловно, найдёт, чем заняться в новогоднюю ночь. У него полно женщин, каждая из которых почему-то считает его образцом совершенства.

А мне и пойти не к кому. Ладно. Закончу уборку, а там видно будет, что делать.

В конце концов, какое я имею право жаловаться на жизнь? Я сам выбрал оказаться в этом времени. К тому же не всё так и плохо. Я сыт, сижу в тепле, в настоящий момент вообще бездельничаю… А есть люди, которые мёрзнут или голодают. Или, например, лежат в больнице, напичканные лекарствами, понимая: до праздников выписка не светит. И если нет родных, которые навестили бы, тогда дела вообще плохи…

Стоп. Куросаки-кун. Вот кому сейчас больше всех необходима хоть чья-нибудь поддержка! Семья о нём вряд ли побеспокоится. С Цузуки из этой реальности они незнакомы.

Хисока сейчас не менее одинок, чем я. Он будет, наверное, рад, если кто-то заглянет к нему хоть на несколько минут?

Решено. Представлюсь его дальним родственником по линии отца, которого он никогда не видел. Осталось только позвонить в клинику и спросить у лечащего врача, что можно принести больному, недавно перенесшему операцию.

С такими мыслями я снял трубку и набрал номер, который ещё неделю назад в день, когда оперировали Хисоку, на всякий случай скопировал из записной книжки Мураки.

====== Глава 11. Снова Нагасаки ======

Когда время останавливается и превращается в ловушку, в липких тенётах которой ты вынужден беспомощно трепыхаться, воспоминания тоже растягиваются. Они становятся длиннее, чем реальные события, происходившие давным-давно…

На следующий день после примирения с Хисокой шеф вызвал нас к себе в кабинет и сообщил, что в Нагасаки опять происходит нечто странное. Совершенно здоровые люди по необъяснимым причинам погружаются в кому. Поскольку жертвы пребывают в подвешенном состоянии между жизнью и смертью, их души не попадают ни в рай, ни в ад.

Земные врачи в недоумении. Если и наблюдается действие парализующего яда, то выявить его состав не удаётся.

— Возможно, это действие чёрной магии, — предположил шеф Коноэ. — Цузуки-сан, вы там разберитесь, что к чему, и если это снова…

— Мураки? — мрачно свёл брови над переносицей Хисока.

— Я нисколько не удивлюсь, если так и окажется. Думаю, в конце концов, общими усилиями нам удастся обезвредить его. Только не пытайтесь решить проблему сами. Если выяснится, что мы снова имеем дело с ним, немедленно вызывайте подкрепление. Этот человек опаснее всех, кого я знал за свою практику ведения дел. С ним следует бороться всерьёз. Я дам вам в помощь Ватари. Он хорошо разбирается в химических препаратах.

Втроём мы отправились в больницу в Нагасаки под видом экспертов из Токио, прибывших на консилиум врачей по поводу загадочных происшествий. К тому времени в реанимационном отделении находились трое подростков, две девушки — восемнадцати и двадцати двух лет и одна пожилая женщина, приехавшая из Киото погостить к родственникам.

Взяв у пациентов кровь на анализ, Ватари сделал вывод:

— Отравление неизвестным веществом. Однако формулу яда выявить не удастся, пока убийца не совершит следующий ход. Вещество разлагается быстро, в считанные минуты, поражая продуктами своего распада кору головного мозга, средний мозг и таламус, практически не затрагивая отделов ствола. Обратимы повреждения или нет, существует ли противоядие и что представляет собой яд — всё это можно выяснить, лишь поймав преступника.

Пусть мы с Хисокой поняли объяснения Ватари лишь частично, однако окончательно укрепились во мнении, что без доктора дело не обошлось. Только этот гениальный безумец мог придумать подобную формулу.

«Что ему нужно? — в отчаянии размышлял я. — Чем он удовлетворится? Моей отрезанной головой? Неподвижным телом? Вечными страданиями? Нет, боюсь, ему и этого будет мало. Ладно, у нас на руках нераскрытое дело, и его необходимо расследовать».

Усилием воли я заставил себя переключиться на анализ улик.

Все пострадавшие оказались либо блондинами, либо людьми, окрасившими волосы в светлые тона. Совпадение? Привыкнув к выходкам Мураки, я бы не удивился, если б это было каким-то намёком.

Ватари остался наблюдать за пациентами в больнице, а мы с Хисокой в тот же день отправились опрашивать свидетелей.

Переодевшись в полицейскую форму, мы побеседовали с одноклассниками первого из ребят, самого младшего. Никто из его приятелей не заметил никаких подозрительных людей возле школы. За эти дни в классах не появлялось новых учеников или незнакомых родственников учащихся.

Случилось же с мальчиком вот что. Ребята отправились посидеть в кафе после уроков, заказали пиццу и стали дожидаться заказа, когда их друг неожиданно побледнел и рухнул на пол. Поскольку привести его в чувство не удалось, вызвали «скорую».

Второй подросток упал посреди улицы возле чьего-то дома, и хозяйка увидела это из окна.

Третья жертва — восемнадцатилетняя девушка — «отключилась» в примерочной кабинке магазина.

Четвертая — пожилая женщина — в процессе беседы с родственницей на скамейке сквера.

Пятая — студентка — во время экзамена в институте.

И, наконец, последний парень впал в кому за рулём мотоцикла. Он отъехал всего лишь на несколько метров от ворот коттеджа, где жил с родителями, и ещё не успел набрать скорость, а то бы разбился насмерть.

Выслушав наши с Хисокой отчёты, Ватари грустно покачал головой и сделал вывод:

— Их отравили гораздо раньше. Формула яда сложнее, чем я думал. Судя по всему, вещество может латентно пребывать в организме жертвы некоторое время, а затем внезапно активизироваться. Я осмотрел тела пострадавших. Никаких подозрительных следов уколов, порезов, царапин не обнаружил. На губах, нёбе и языке нет крупиц ядовитых веществ. За исключением второго подростка. У него множественные следы инъекций, но это объяснимо. Он недавно выписался из больницы после длительного лечения. Поразительно, — пробормотал Ютака себе под нос, — неужели кому-то из смертных удалось изобрести вещество, не описанное в архивах Мэйфу?