Сэр Олаф периодически слал отчёты о том, что «волшебная печать» работает отлично, и у Энмы с остальными теперь нет шансов испортить хоть что-то во внешнем мире.

Правда, вопреки расчётам Олафа «печать» приходилось иногда «подзаряжать». С этой исключительно благородной целью призрачный дворецкий, применяя заклинание из книги О-кунинуси, ненадолго обретал плоть и навещал прекрасную купчиху по имени Каролина, проживавшую в Нью-Йорке и рассказывавшую сэру Олафу какие-то ужасы по поводу эпидемии странной хвори, внезапно распространившейся по миру. Из невнятных откровений Олафа мало что можно было понять, но Кадзутака сделал единственно правильные выводы:

— Надо будет откорректировать эту иррациональную ветку событий, Асато, — заметил он, выслушав через Око очередной отчёт Олафа. — Никаких эпидемий в XXI веке не случится, я об этом позабочусь. Это, наверное, какой-то неудачный временной тупик. Думаю, его вполне возможно поправить, если мы возьмёмся за дело немедленно.

— Я только «за»! — вдохновенно пообещал Асато. — Давай исправлять, пока запас времени большой. Почти сто лет впереди.

— Думаю, ещё и Сейитиро поможет, когда вспомнит себя, — задумчиво потрогав подбородок, промолвил Кадзутака и поинтересовался уже громче. — Кстати, как он?

— Пока в полном порядке. Я часто захожу в гости к Шуджи-сан. Сейитиро растёт смышлёным, собранным и аккуратным. Как и прежний Тацуми, знает цену деньгам. Он не такой серьёзный и скрытный, как в прошлой жизни. И не такой скупердяй. Смеётся и шутит, как все дети. Пошёл в школу и учится на одни «А», мне даже завидно. Одним словом, в этой жизни его судьба сложилась куда благополучнее, чем в прошлой.

— Я рад, — на губах Кадзу появилась задумчивая полуулыбка. А потом он вдруг неожиданно сказал. — Пройдёт совсем немного времени, и на свет родится Саки. Любопытно, каким станет он, если у него не будет повода ревновать отца ко мне и завидовать моему наследству? Я уже сказал отцу, пусть Исао забирает всё. Я не претендую ни на дом, ни на сбережения. Я своей практикой заработаю, сколько необходимо. Нельзя говорить всю правду, не то я бы честно сознался, что пытаюсь оборвать все нити между собой и будущим племянником, ибо так будет лучше для нас обоих. Но отцу хватило и выдуманных причин. Он отписал мне с банковского счёта приличную сумму за то, что я отказался от наследства в пользу Исао. Отказываться от чека было нельзя, иначе отец не понял бы такого и обиделся. Отцу ведь не объяснишь, кто мы с тобой и почему для нас деньги — тлен. И всё же я хочу увидеть, каким станет Саки в шестнадцать, если не потеряет мать и будет жить с родным отцом, — продолжал Кадзутака рассуждать. — Я непременно приложу все силы, чтобы Фумико, мать Саки, узнала о своей болезни раньше, чем лечение станет запоздавшим и неэффективным. И я также дам об этом знать Исао, как только они познакомятся, чтобы он вылечил её.

— Ты правда это сделаешь? — восхитился Асато. — Поможешь изменить судьбу Фумико-сан?

— Да. Если Исао так любил эту женщину, пусть хоть в этой жизни будет с ней счастлив, потому что с моей прежней матерью он счастлив не был никогда. И если уж говорить совсем откровенно, то и я с прежней матерью никогда себя хорошо не чувствовал, будто знал, что нас связали искусственным образом, лишь ради моего возрождения, и моя настоящая мать — вовсе не она.

— Как её звали? Ту женщину? — тихо спросил Асато.

— Амэя.

— Красивое имя…

— Надеюсь, в этой жизни и она обретёт своего возлюбленного, отобранного у неё в прошлом магическими манипуляциями моего деда-отца. Юкитака не должен был этого делать: сводить Исао с нелюбимой женщиной, заставлять меня родиться снова после того, как я сгорел в Суццу вместе с Марико, — Кадзутака прикрыл глаза дрожащей ладонью. — Хорошо, что это всё теперь стёрто из истории и забыто.

— Но если бы он не заставил тебя переродиться, мы бы не встретились, — напомнил Асато. — И, скорее всего, сейчас и Землёй, и Мэйфу правил бы Энма-Дай-О-сама, а я бы бегал у него на посылках, и у меня не имелось бы ни малейшего стимула с ним бороться! Амулет синигами возник из моего стремления дать тебе лучшую жизнь. А без тебя я бы жил бесцельно и бесполезно, потому я благодарен Юкитаке-сан.

— И то верно, — Кадзу улыбнулся, медленно проведя пальцами по щеке Асато.

— А я жду, когда в Камакуре родится Хисока… И, уверен, скоро того же самого начнёт с нетерпением ожидать и Сейитиро! Интересно, будут ли Саки и Хисока помнить прошлое, как Ририка и Джордж? Как мы с тобой?

— Насчёт Саки сомневаюсь, а вот Хисока, скорее всего, будет, — Кадзутака тихо покачал головой. — Как-то парень вынесет свои воспоминания, касающиеся меня? — он вздохнул.

— Не беспокойся, — ободрил его Асато. — Хисока вспомнит о том, каким ты стал в самом конце времён. И ту жизнь, где ты его спас после автомобильной аварии, вспомнит тоже.

— Сейитиро станет его утешением, — неожиданно проговорил Кадзутака, поднимая глаза на Асато. — Усмирит боль. Как думаешь, я прав?

Впервые Асато видел своего любимого таким — страдающим от воспоминаний о прошлом и даже не скрывающим своих чувств. Слова тут не могли помочь, но близость тёплых рук и тихие поцелуи вполне сумели унять горечь, всколыхнувшуюся в душе Кадзутаки.

Это случилось, когда Сейитиро исполнилось пятнадцать. Асато часто приходил в мастерскую Шуджи-сан, как и обещал. Сначала под предлогом различных заказов, а потом просто так. Он с удовольствием проводил время, играя с Ясуко и Сейитиро. Дарил детям игрушки и сладости, рассказывал интересные истории о демонах и богах, пока его не стали считать членом семьи. Ничего удивительного не было в том, что в пятнадцать лет, стоило воспоминаниям о прошлом прорваться, будто болезненному нарыву, Сейитиро прибежал за помощью именно к Асато.

Кадзутака в тот момент отсутствовал дома. Он оперировал молодую женщину, истекавшую кровью после неудачно проведённого каким-то коновалом кесарева сечения. Асато даже не сомневался, что женщина выживет. Если дела совсем плохи, Кадзутака применит магическую силу, а если зачем-либо понадобится сила огня, тогда позовёт его, но пациентка будет спасена. Больше никаких потерь и несвоевременных смертей! Покончено со старым миром. Он не успел додумать свои мысли. В его комнату стремглав влетел взлохмаченный подросток и упал в ноги, обняв за щиколотки. Перепуганный до смерти Сейитиро трясся всем телом, повторяя:

— Асато-кун, скажи, что это просто сон! Или я сошёл с ума? Ведь не могло быть такого, что в прошлой жизни я убил собственную мать и стал Богом Смерти? Что пережил Апокалипсис и был близок с тобой?! Я любил тебя, терял тебя… Ты отвергал меня, а потом я и ты… где-то в горах, в сикхской молельне… О-ооо… Я сейчас сгорю от стыда от того, что вижу внутри! Нет, лучше о другом… У тебя была сестра с демоническим амулетом! Её звали Лилиан… Ририка! И что-то между нею и мной случилось, где-то в Англии, но это вообще так смутно, будто сквозь пыльное стекло и будто уже не со мной… Боги! Ведь этого всего не может быть?! Асато-кун, умоляю, попроси Мураки-сан осмотреть меня! Я же могу однажды взять нож и убить Ясуко! Может, я вообще опасен для всех, и меня надо запереть?! Пусть Мураки-сан вылечит меня! Пожалуйста, Асато-кун, умоляю! — он рыдал, цепляясь руками за своего взрослого друга, словно за последнюю надежду.

— Бедный Сейитиро.

Это было всё, что Асато сумел вымолвить. Он не знал, что сказать, ибо его собственные губы тряслись. Потом он поднял Тацуми с пола и дал ему выпить чашку горячего чая с мятой и цветами лаванды, а затем уложил перепуганного, почти обезумевшего парня на футон в гостиной и сидел рядом, держа его за руку пока Сейитиро не затих и не уснул.

Когда Кадзутака вернулся, то увидел, что у них в доме появился внезапный гость.

— Вспомнил? — только и спросил он, указав кивком на крепко спящего Тацуми, бледного, будто смерть.

— Да, — выдохнул Асато, в свою очередь быстро взглянув на Кадзутаку.