— Что с тобой? — Кадзутака подошёл сзади и приобнял его, покосившись на лежащий на полу лист бумаги. — Почему тебя колотит, словно у нас тут лютый мороз?

Асато молча указал на упавшее письмо.

— Ририка вышла замуж, — только и сумел выдавить он. — Внезапно. Не предупредила ни меня, ни родителей.

— Что ж, твоя реакция понятна, но не думаю, что поступок Ририки — такая уж трагедия. Она взрослая женщина и имеет право решать за себя. А кто муж? Англичанин?

Безмолвный отрицательный жест.

— Тогда кто?

— Джордж Эшфорд. Ририка написала, что он всё помнит, а если так, то это, выходит, Тацуми?

Кадзутака невольно разжал пальцы и отступил назад. Он видел, как бледен Асато, но теперь и сам побледнел.

— Весьма любопытно, — озадаченно вымолвил он.

— Это невозможно! — продолжал нервничать Асато. — Настоящий Сейитиро живёт в Токио с отцом, матерью и сестрой, я его видел. Миры с двойниками разрушены. Как подобное могло случиться?!

— Могло. Спроси себя, обо всех ли способностях Властителя Вне Времени нам известно? — задал ему встречный вопрос Кадзутака. — Никому не дано до конца прощупать душу самого древнего бога во Вселенной. Тацуми носит в себе искру того бога, не забывай.

— А если это чёрный маг наподобие Вады, которого Ририка и Тацуми победили в прошлой жизни с таким трудом? А если он обидит Ририку? — Асато задрожал. — Она ведь ему верит и любит! И в этой жизни у неё нет Ока, значит, она беспомощна. Если я попытаюсь напасть на этого типа при нашей встрече, Ририка меня не простит. Но он ведь лжёт о себе, это очевидно! Он — не Сейитиро.

— Успокойся, — Кадзутака крепче прижал к себе Асато. — Всё, что остаётся — ждать приезда Ририки и этого… Джорджа Эшфорда. Лишь встретившись с ним лично, мы поймём, кто этот ловкач, женившийся на твоей сестре и выдающий себя за Тацуми.

Комментарий к Глава 61. Эпилог (часть 2). Энма протестует, а Ририка выходит замуж [1] – различные комбинации в покере.

[2] – 31 километр.

[3] – иланг-иланг.

====== Глава 62. Эпилог (часть 3). Свет сердец ======

После получения известия из Дарема о неожиданном появлении в здешней реальности Джорджа Эшфорда почти все разговоры между Асато и Кадзутакой невольно сводились к Ририке и тому сюрпризу, который она преподнесла семье.

Кэндзиро и Аюми, извещённые письмом, изрядно всполошились узнав о внезапном замужестве дочери. Аюми, приехав в Токио и встретившись с Асато, охала и качала головой, причитая о том, почему Ририка не доверилась ей и не привезла жениха в Суццу прежде, чем решила связать с ним жизнь. Кэндзиро воспринял новость стоически, но всё же в глазах его тоже мелькало беспокойство.

Во время чаепития, организованного в их единственной комнате, Кадзутака заметил, что Аюми, позабыв волнения о судьбе дочери, часто поглядывает в сторону двойного футона, лежащего в углу. Также она внимательно наблюдала за тем, как он и Асато передают чашки друг другу. За каждым их прикосновением, словом и улыбкой она смотрела, как ястреб наблюдает за проползающей внизу змеёй, и наверняка сделала абсолютно верные выводы. Однако вслух не сказала ничего.

Кадзутака тихо усмехнулся про себя. Его «тёща», как он в шутку с некоторых пор мысленно называл родную мать Асато, была весьма проницательной женщиной. Кадзутака решил не расстраивать любимого сообщением о том, что Аюми, похоже, догадалась об истинном положении вещей, но предпочитает тактично молчать, вероятно, боясь ввергнуть в ярость супруга, который наверняка не одобрил бы не вполне традиционные предпочтения сына.

Кэндзиро сам по себе ничего странного в окружающей обстановке, да и в самом факте совместного проживания сына под одной крышей с лучшим другом, не усмотрел. Он вдохновенно рассказывал о том, как идут дела в Суццу, какой ненастной была погода прошедшей весной, что случилось у соседей. Также рассуждал о том, что его Ририка не могла сделать плохой выбор, ибо унаследовала от матери и отца острый ум и вполне способна отличить достойного избранника от подлеца. В конце концов, Кэндзиро, излагая свои мысли подобным образом, успокоил и себя, и Аюми. Допив чай, он встал, поблагодарил Асато и Кадзутаку за гостеприимство и откланялся.

Решив не стеснять сына, родители поселились в просторном доме Акеми-сан, где комнат с лихвой хватало на всех.

— Скажи, как ты спас свою сестру в прежнем мире? — серьёзно спросил Кадзутака, когда Аюми и Кэндзиро покинули их жилище. — За всё время, пока мы вместе, я так ни разу и не спросил. Но я очень хотел бы знать, что случилось, когда Куросаки-сан впустил тебя в сон Ририки?

Они действительно никогда не говорили об этом, но теперь Кадзутака вдруг заинтересовался. Не имело смысла таить правду, да Асато и не предполагал хоть что-то от Кадзутаки скрывать.

— В той изменённой реальности я увидел не опасную леди, владеющую абсолютным амулетом, а маленькую девочку лет восьми, заблудившуюся в старом замке, — ответил он. — Ририка убегала и пряталась, не позволяя мне приблизиться к себе. Я долго бродил по бесчисленным лабиринтам и переходам, прежде чем сумел обнаружить её в подземелье. Она пряталась за полуразрушенной колонной. Я не знал, что делать. Но я просто сказал ей, протянув руку: «Идём. На этот раз я обещаю быть тем, кем должен был стать с самого начала, с первого дня жизни — твоим настоящим братом и защитником». Только эти две фразы. Я не рассчитывал, что она согласится, но Ририка протянула руку, согласившись выйти вместе со мной на свет из того подвала, а потом мы вместе проснулись в Тенку. Её душа заблудилась в собственных кошмарах. Я так рад, что Хисока помог мне её отыскать и вернуть в реальный мир!

— Хм, — задумчиво протянул Кадзутака, — я думал, может, разгадку появления Джорджа Эшфорда следует искать именно в этой старой истории, но нет. Хорошо, — Кадзу с досадой хлопнул себя ладонями по коленям, — раз эта задача нам пока не по зубам, будем ждать приезда Ририки, хотя я весьма разочарован, что всех моих познаний и магических сил не хватает, чтобы разгадать секрет на расстоянии. И да, надо купить дом побольше. За шесть лет я отвык ютиться в тесноте. Не смогу жить постоянно в одной спальне, не имея собственного кабинета для работы, а желательно ещё и медицинской лаборатории.

— Что ты сказал?! — Асато от удивления изменился в лице.

— Я недавно оставил практику в Швейцарии. Сам посуди, не могу же я в самом деле продолжать жить на две страны и на два дома? Это обременяет, даже учитывая сохранившуюся способность перемещаться мгновенно. Я подумал и пришёл к выводу, что Токио ничем не хуже Цюриха. Можно открыть практику и здесь. Ты не разлучишься с Акеми-сан и Рукой и всегда сможешь съездить в Суццу навестить родителей. Я же со своим опытом работы в Европе и впечатляющими рекомендациями от предыдущих пациентов и от университетских профессоров наберу себе клиентов достаточно быстро.

— А как же те, кто привык получать в Цюрихе помощь именно от тебя? — в голосе Асато зазвучало сожаление.

— Вместе со мной в той клинике работали ещё четверо врачей. Все показывали неплохие результаты. Справятся и без меня.

— Если говоришь «неплохие», стало быть, твои коллеги из Швейцарии — высококлассные специалисты, — Асато лукаво подмигнул Кадзутаке.

— Верно, — снизошёл до признания этого факта доктор. — Они лучшие из тех, кого я знал. Они вернут мою долю заработка за прошлый месяц, и я перееду. Надеюсь, ты хотя бы сейчас не начнёшь говорить, будто я опять что-то делаю не так? — Кадзутака вопросительно изогнул бровь.

— Нет, — счастливо прошептал Асато. — Ни в коем случае! — и через мгновение он оказался заключён в самые горячие на свете объятия.

— Я рад, что твои глаза не изменились.

Он готов был услышать что угодно, но только не это. Правда, нельзя сказать, что услышанное ему не понравилось. Кадзу ласково провёл подушечкой пальца по закрытым векам Асато, продолжая рассуждать вслух:

— Они всё такие же, как и в прошлой жизни. Я оказался прав. Око никак не повлияло на тебя. Ты бы родился с такими глазами вопреки всему. Это твои собственные глаза.