Асато молчал, устремив грустный взгляд на плещущиеся внизу морские волны.

— Кроме того, Ририку ты, определённо, не потеряешь.

— Правда? — Асато встрепенулся, во взгляде затеплилась надежда.

— Ририка не должна была снова появиться в этом мире, — пояснил Кадзутака. — Ты сам знаешь. В прошлых жизнях Око искусственно создало её ради управления тобой и влияния на твоё сознание. В этом новом мире в ней не было необходимости, однако она родилась, потому что твоя искра оживила её. Теперь между вами имеется связь. Пока ты жив, Ририка тоже бессмертна. Да, ей придётся менять имена, легенду, место жительства, но, думаю, она с этим справится. Ей не привыкать.

— И всё же остальные люди на Земле будут по-прежнему умирать? — он умоляюще смотрел на Кадзутаку, словно во власти того было что-то изменить.

— Асато, этот мир создали не мы. Прежде чем мы сумеем ввести здесь свои правила, преобразующие реальность, пройдёт, как мне видится, долгое время. Века или даже тысячелетия. Мы должны рассмотреть все силы, действующие на Земле, проанализировать каждую мелочь… Я не знаю, возможно ли на этой планете достичь физического бессмертия? Но если подобное осуществимо, мы вместе придумаем, как сделать это. Ради всех людей. В конце концов достижение бессмертия было моей мечтой в прошлых жизнях, я помню. А до той поры души умерших будут, как и прежде, уходить в Мэйфу. Только суд отныне начнёт происходить справедливо и честно. Без обмана и подвохов, имевших место при Энме-Дай-О-сама, сортировавшем души и отправлявшим их в ад или рай не по делам их, а согласно собственной выгоде. Вот с этими лживыми выходками теперь покончено, как и с Энмой!

— Погоди, разве Энма-Дай-О-сама сейчас не в Мире Мёртвых? Разве он не возродился? — заинтересовался Асато.

Лицо Кадзутаки искривилось странной усмешкой, свойственной скорее лорду Эшфорду, чем доктору Мураки из второго мира.

— Они все возродились. Те, кто сражался против нас, — с отвращением вымолвил Кадзу. — Но смрадная сущность Энмы сейчас пребывает не в Мире Мёртвых.

— А герцог Астарот?

— Он переродился, но более не повелевает армией демонов. Золотой Император не заточён внутри Ока, а Ятоноками не сидит в пруду неподалёку от поместья Куросаки, отравляя своим существованием жизнь многострадальной семье. Я тоже, как и ты, метался в горячке, но мне удалось на несколько часов быстрее переварить яд своих воспоминаний. Одним словом, прежде чем придти в Шаблу и начать дожидаться тебя на маяке, я успел навестить одного старого знакомого…

— Кого? — заинтересовался Асато.

— Олафа Лливелина из Замка Несотворённой Тьмы.

— Неужели Замок ещё существует? — поразился Асато.

— Как может разрушиться точка, находящаяся вне времени и пространства? — в свою очередь удивился Кадзутака. — О, наш Замок будет существовать вечно! Одно меня печалит: судьбу Олафа уже невозможно изменить. Он погиб задолго до 1895 года, когда разделились миры, поэтому возродить его в физическом теле нельзя, даже обладая нашими способностями. Но ничего, он уже привык присматривать за Замком и всеми, кто там живёт. Теперь ему не скучно, ведь у него появились четверо новых постояльцев, насчёт обращения с которыми я ему лично отдал распоряжения. Кстати, я знаю теперь, как войти в это забытое богами место и как выйти, не потеряв понапрасну четыре месяца времени. Сейчас я покажу тебе, что там происходит.

С этими словами Кадзутака осторожно прикоснулся ладонями к вискам Асато.

Проигранная сто первая партия в покер заставила Энму окончательно утратить душевное равновесие. Мыслимое ли дело? Сто партий сыграно, а у него не собиралась даже замшелая «тройка» или «две пары», не говоря про «каре», «фулл-хаус» или «флэш» [1]. Такого по теории вероятностей произойти вообще не могло! Энма мог бы небезосновательно решить, что партнёры издеваются над ним, сговорившись за его спиной и тайно пометив карты, но дело заключалось явно в другом.

Собрав в горсть картонные фишки — деревянных и пластмассовых здесь не выдавали, — Энма зарычал, яростно отшвырнув их вперёд и вверх, и они, словно лепестки цветущей сливы или кленовые листья, осыпались на головы сидящих за столом игроков. Никто из присутствующих даже не пошевелился. Вспышка ярости Энмы на их памяти происходила далеко не в первый раз. Они привыкли.

— Всё!!! Хватит!!! С меня довольно!!! — вопил Энма, брызжа слюной и размахивая руками.

Герцог Астарот невозмутимо принялся кончиком серебряной пилки вычищать грязь из-под тщательно обработанных ногтей. Золотой Император в сияющем, как солнце, металлическом доспехе, ничуть не потускневшем за долгие столетия, проведённые в заточении, откинулся на спинку стула и начал любоваться росписью потолка. Сверху на него смотрели хорошо ему знакомые лица одиннадцати шикигами, расположившихся на фоне замка Тенку. Все они казались весёлыми и беззаботными, и Золотой Император испытал невольную ностальгию, вспомнив о чудесных временах, когда его душу ещё не поглотило Демоническое Око.

Олаф лениво поправлял кружевную манжету рубашки, почёсывая под столом одну ногу о другую. Загулявшая с камердинером Сесил вторую неделю подряд забывала выстирать его любимые шёлковые чулки, и дворецкий немного сердился на нерасторопность горничной. Кроме того, экономка Матильда, увлекшись диетической выпечкой, вязанием и шитьём, не травила блох в подземельях целый месяц. Вероятно, именно по этой причине сэр Олаф сейчас чесался. Следовало устроить незамедлительный разнос всем этим бездельникам, забывшим о своих прямых обязанностях.

Ятоноками вытянулся и застыл, будто гусеница-палочник на ветке. Он и без того всегда вёл себя тихо, даже мелкие подлости другим обитателям Замка всегда подстраивал исподтишка, но особенно бывал молчалив и неподвижен в те минуты, когда Энма бушевал. Вот как сейчас, например.

— Желаете кофе, сэр? — дождавшись небольшой паузы между оглушительными воплями бывшего повелителя Мэйфу, спросил Олаф.

— Да!!! Нормальный! Вкусный! Кофе, сделанный из кофейных зёрен! Не из желудей или шишек ольхи, не из подорожника или овса! Кофейный кофе хочу!!! — орал Энма, потрясая кулаками. — Подай его мне, слуга!!!

— Нет, опять всё неправильно, — Олаф печально вздохнул, приподнялся в воздухе над полом, зависнув возле головы Энмы, а затем отвесил бывшему повелителю подземного мира звонкую затрещину. Энма несколько раз глотнул ртом воздух, будто выброшенная на сушу рыба, и перестал орать. — Давайте с самого начала, сэр, — невозмутимо проговорил Олаф. — Что вы хотели?

— Я настоятельно прошу вас распорядиться, чтобы нам всем принесли кофе и еду, — багровый от гнева Энма скрежетал зубами, выплёвывая из себя просьбу, словно каждое вежливое слово кололо его язык.

— Что предпочитаете? — в руках спустившегося на пол Олафа появилось меню. — У нас сегодня есть овсяная каша, овсяный кисель, овсяные печенья, овсяный хлеб и бобовая похлёбка.

— Опять сплошной овёс! — возмутился Энма.

— Вы невнимательно слушали, сэр. Есть бобовая похлёбка, — мирно уточнил Олаф.

— А омлет из перепелиных яиц? — подал голос Золотой Император. — Вчера ещё был!

— Был. Но сиятельный господин Мураки, покровитель мира и Разрушитель Звёзд, величайший из великих, слава ему, распорядился омлетом баловать вас только по субботам раз в месяц. А сегодня уже воскресенье.

— Хватит голову морочить! В этом дворце время вообще не течёт! — возмутился Золотой Император, уперев руки в бока. — Его не существует.

— Господин Мураки приказал начать отсчёт времени, и я начал, — радостно сообщил Олаф. — Если сиятельные господа Мураки Кадзутака и Коноэ Асато распоряжаются планетой снаружи этого дворца, то в Замке Несотворённой Тьмы, — и Олаф торжествующе улыбнулся, — распоряжаюсь я! Как скажу, так и будет. Потому вы и не можете сбежать: я приказал Замку, чтобы он вас не выпускал.

— Подлец, — сумрачно процедил сквозь зубы отмерший Ятоноками.

— Низкий мерзавец, — эхом откликнулся Золотой Император.