Я хватал ртом воздух, понимая, что дышать мне незачем, ведь я не человек, но мне всё равно требовалось вдохнуть.

— Вы? — только и смог прошептать я, а потом ещё тише добавил. — Ты…

Спрашивать не имело смысла. Рядом со мной за столом снова сидел тот самый мужчина, с которым я провёл ночь в Хилдсбурге в семьдесят третьем году. И он смотрел на меня всё так же, как тогда — с нежностью, любовью и пониманием.

— Цузуки-сан, ты сможешь простить меня?

Я вскочил со стула и тут же снова сел. Попытался уцепиться за чашку и опрокинул её. Поспешно схватил салфетку и начал лихорадочно вытирать лужу из самого дорогого в мире чая, образовавшуюся на столе, потом отбросил вымокшую салфетку и вцепился в собственные волосы, глядя на Графа почти с ненавистью.

— Почему вы тогда мне ничего не сказали? — выпалил я, но тут же вспомнил про условия, поставленные ему Ририкой, и застонал. — О нет. Она нас обоих загнала в угол…

— Теперь понимаешь? Я не мог ничего тебе сказать в ту ночь, иначе навредил бы всем ещё больше. Я знал о многое о нашем будущем, но мне следовало молчать. Нельзя было даже выбрать другой мотель, кроме того, в котором ты уже переночевал с тем парнем. Меня искусственным образом «вставили» в твою жизнь всего на несколько часов вместо другого мужчины, проведшего с тобой ночь в баре и в мотеле. Ты должен был встретить не меня, а того парня, если бы его не увела прочь Лилиан. Я никогда столько не пил… От невыносимого горя и боли. От невозможности признаться тебе во всём и от необходимости лгать! И в то же время — от счастья, потому что хоть и ненадолго, но ты был рядом.

— Невероятно, — только и мог проговорить я. — Лилиан изменила моё прошлое… Как она сделала это?!

— Она изменила всего одну ночь. Ради того, чтобы выполнить моё желание и потребовать плату. Не беспокойся, с тем парнем у тебя ничего особенного не произошло. Не знаю, помнишь ли ты? Вы просто пили и разговаривали, а потом сняли комнату в мотеле, где продолжили пить. Когда алкоголь закончился, вы уснули, а в полдень разбежались каждый в свою сторону. Я всё видел через портал из Замка Несотворённой Тьмы. Лилиан Эшфорд показала мне это, чтобы я знал, за какие пределы мне нельзя выходить. Я поклялся ей повторить последовательность действий того парня: составлять тебе компанию в баре вплоть до его закрытия, затем заказать номер в мотеле — определённый номер и во вполне конкретном мотеле, не выходить оттуда до полудня, после чего попрощаться с тобой и придти к порталу, где она будет меня ждать. Её задачей всё это время было продержать твоего настоящего собеседника в бессознательном состоянии в Замке Несотворённой Тьмы, чтобы он не успел сотворить никаких незапланированных действий. Моя же свобода действий заключалась в том, что я мог выбирать другие темы для разговора, беседуя с тобой, о чём мне хотелось.

— И ты воспользовался этой возможностью, чтобы рассказать мне сказку про сбежавшего возлюбленного, — вспомнил я, чувствуя, как во рту разливается горечь. — Зачем ты солгал?

— А я не лгал. Я говорил о тебе, Цузуки-сан. Ты ведь действительно сбежал, и для меня ты был возлюбленным, хоть и не отвечал взаимностью. Но как я мог рассказать тебе о твоём будущем, не создав парадокса в прошлом? Парадокс и без того возник.

В висках пульсировало, и я интенсивно начал их тереть руками.

— Я помню вас обоих! Тебя и того парня. Всё перепуталось. Даже ваша внешность… Я отчётливо помнил твоё лицо, но думал, что тебе — двадцать с небольшим.

— Нет. Это разные воспоминания, Цузуки-сан, — тихо заметил Граф. — Из-за Лилиан Эшфорд ты прожил ту ночь дважды. Я думаю, именно из-за того случая первый мир стал разрушаться, но не распался окончательно лишь потому, что его удерживала сила абсолютного амулета. Не Ока — рубина.

— Ты знаешь про рубин? — задохнулся я.

— Конечно. Тени Тацуми тщательно следили за тобой, а я умею «допрашивать» тьму, когда это требуется. На то я и Граф.

— Говоришь, между мной и тем парнем ничего особенного не случилось?

— Нет. Совместная выпивка и ночь в номере только ради того, чтобы не спать на улице. Снять двухместный номер оказалось дешевле, чем два одноместных.

— Ладно. А что произошло между нами? — я должен был окончательно разделить смешавшиеся воспоминания. — Говори! Только не лги, потому что я помню… многое. Правда, теперь уже не уверен в истинности воспоминаний.

Хакушаку-сама нервно теребил свои пышные манжеты.

— Ты первый до меня дотронулся. Помнишь?

Я покраснел.

— А потом?

— Я поцеловал тебя. Ты разрешил расстегнуть свою рубашку и брюки, и мы…

— Так, не надо! Дальше помню, — прервал я его. — Чем всё закончилось?

— Ты испугался и попросил остановиться, когда я попытался пойти до конца. Я послушался. Да, моё желание не было утолено, но я испытывал счастье уже от того, что мне удалось довести тебя до пределов блаженства, пусть только руками и губами… Это была лучшая ночь в моей жизни, и этих воспоминаний у меня никому не забрать!

Я чувствовал невероятный стыд, будто всё произошло не несколько десятилетий тому назад, а лишь вчера.

— Почему Лилиан Эшфорд не уничтожила твои воспоминания, да и мои заодно? Она ведь могла.

— Когда мы возвращались обратно через Замок Несотворённой Тьмы, я заставил её поклясться, что она не тронет ни твою память, ни мою.

— Неужели она не обманула?! — в честность Ририки верилось с трудом.

— Она сказала: «Так и быть. Всё равно до нынешнего Цузуки вам не добраться, а Асато из прошлого вас не узнал. В другой мир даже я не могу попасть раньше августа 1999 года. А раз вы никогда не увидитесь, пусть ваши воспоминания останутся при вас». Перед тем, как вернуть меня из Замка Несотворённой Тьмы в мой временной отрезок, она привела меня в какую-то тесную комнату, похожую на келью древнего монаха, и усадила за стол. Помню, я едва не спятил от ужаса, увидев напротив себя второго Графа — полностью прозрачного, в маске и в перчатках. Лилиан попросила меня не удивляться и объяснила, что в Замке Несотворённой Тьмы можно встречаться с самим собой из иного мира или другого временного отрезка. Она заставила меня рассказать моему двойнику как можно подробнее о ночи, проведённой с тобой в мотеле. Я не видел собственных глаз, но ощущал сильнейшую зависть со стороны Графа из 1999 года, которого Лилиан в тот момент пыталась убедить помочь ей с проникновением в покои Энмы ради обретения неких тайн, хранящихся в Хрустальном Шаре. Мой двойник из прошлого завидовал мне, как бы смешно это ни звучало, только потому что ты уже целовал меня и позволял себя ласкать, а ему это всё предстояло испытать только через тринадцать лет.

— Достаточно! — я вскочил с места. — Я ухожу.

— Ты простишь меня? — послышалось я за спиной. — Я признаю, Лилиан Эшфорд дважды сбила меня с пути: один раз в одна тысяча девятьсот девяносто девятом, второй раз — в две тысячи двенадцатом, используя для своих целей. Узнав о том, что через тринадцать лет он проведёт с тобой ночь в мотеле, Граф из 1999 года согласился помогать леди Эшфорд в её безумном плане, отвлекая Энму, пока ты и Лилиан проникали в его покои. Если бы Энма догадался о сговоре между Лилиан и мной, он бы распылил меня на атомы и поставил на моё место кого-то другого! Цузуки-сан, мои чувства к тебе всегда были искренними, и я ни мгновения не жалею о случившемся между нами. Отныне, рассказав тебе правду, я буду делать всё, чтобы помочь тебе. Проси — и отказа не будет! Если я нужен в день Апокалипсиса, я приду и буду сражаться на вашей стороне. Я только умоляю: не вспоминай о той ночи со стыдом! Наверное, для тебя это был нежеланный эпизод, который ты бы хотел вычеркнуть из памяти. Ты жалеешь, что помнишь, а для меня та ночь стала смыслом жизни. И если… тебе тогда было хорошо, хоть немного, и я узнаю об этом сейчас, вся моя боль исчезнет. Но не надо спасительной лжи. Скажи, что ты на самом деле чувствовал? Это моя последняя просьба. Не отказывайся исполнить её, умоляю!

Я задумался, подбирая слова: