— Чем, интересно? — я внимательно смотрел на маску и перчатки.

— Я должен рассказать тебе о Лилиан Эшфорд и о её планах по захвату мира.

— Поздно. Я знаю, — отозвался я.

— А то, что она — твоя сестра? — в голосе Графа послышалось напряжение.

— Да.

— То, что у неё Око, и Мураки из нашего мира помогает ей?

— И это тоже.

— Леди Эшфорд заодно с Энмой, но при этом исподтишка строит козни и против него. Она тебя ненавидит. Ты ей чем-то насолил так, что она считает тебя своим злейшим врагом. Но ты ничего об этом не помнишь, потому что она забрала твою память.

— Я давно вспомнил забытое, не утруждайтесь.

— Будет сражение между Энмой, герцогом Астаротом, владельцами абсолютных амулетов и богами. Вам предстоит встретиться в месте, где сходятся пять стихий…

— На маяке Шабла в Болгарии. Мы должны объединить миры, иначе оркестр из кото, сякухати и сямисена заиграет сначала, и конца тому концерту не будет. Мы останемся вечно разделёнными и заключёнными в цикле времени между 1895 и 1999 годами. Что-то ещё?

Перчатки бессильно упали на стол, потом одна из них медленно поднялась и потёрла маску в районе лба.

— Я бесполезен, — тихо промолвил Хакушака-сама. — Думал, что расскажу тебе много нового, но ты и без меня всё знаешь. И даже больше, чем удалось выяснить мне. Не стоило выдёргивать тебя из дома в столь ранний час. Я сожалею.

— Но есть кое-что, неизвестное мне.

— Правда? — в интонациях Хакушаку-сама вспыхнула надежда. — Если я владею какими-то сведениями, необходимыми тебе, я расскажу!

— Как… Хисока? — сердце взволнованно билось, и я не мог его унять. — Ты видел его?

— Да, много раз. Он очень скучал по тебе. Места себе не находил. Ватари-сан сказал мальчику, что его помощь скоро потребуется, и Хисока теперь живёт надеждой увидеться с тобой в день битвы. Но твой бывший напарник не знает о здешнем Мураки-сан и о ваших отношениях. Ватари-сан давно знал, как я понимаю, но не сказал ему. А Хисоке придётся узнать, ты же понимаешь…

Я встал со стула.

— Погоди немного, есть ещё кое-что. Я лукавил и тянул время, чтобы набраться смелости. Я догадывался, что ты многое знаешь про Лилиан Эшфорд и почти ничего из сказанного мною не станет для тебя новостью. На самом деле я хотел поговорить о другом. Боюсь, ты не простишь меня, но молчать нет сил. Давняя вина жжёт моё сердце. Только сейчас я осознал: мы можем больше не увидеться. Или увидеться, забыв всё. Удели мне ещё несколько минут, чтобы снять с моей души тяжкий груз.

Сам не знаю почему, но я послушал его просьбу и не стал уходить. По телу снова побежала странная дрожь. Я предчувствовал: мне предстоит услышать нечто, после чего я опять не смогу уснуть. Так и вышло.

— Когда ты пропал в мае 1999, — заговорил Граф, — наш мир начал рушиться, и разрушений становилось всё больше. Особенно в мире людей и в Генсокай. А я тосковал по тебе так сильно, что готов был своими руками добить вселенную, лишь бы хоть раз увидеться с тобой. Через тринадцать лет, когда последняя надежда на восстановление машины времени и на твоё возвращение улетучилась, мои страдания достигли апогея. Именно тогда Лилиан Эшфорд явилась… Я решил, будто она — одна из помощниц герцога Астарота, слишком много тьмы ощущалось в ней. Я спросил, кто она и как смогла пробраться незамеченной сюда, и не встречались ли мы прежде, а эта женщина рассмеялась мне в лицо и ответила, что да, несомненно, встречались. Якобы я сам однажды создал для неё портал, ведущий из её дома во Дворец Свечей, просто забыл об этом. Она представилась как леди Эшфорд и сказала, что знает о моём заветном желании. «Я могу привести вас к Цузуки-сан, но ненадолго и всего раз. Однако вы должны поклясться, что, во-первых, не позволите Цузуки узнать себя; во-вторых, вернётесь к порталу, который я оставлю открытым, до оговоренного мною времени. Если хоть одно условие будет нарушено, нашему миру придёт конец! Есть, правда, вероятность, что миру придёт конец даже при выполнении этих условий, но я готова рискнуть. А готовы ли вы?». «Но чем я отплачу за услугу?» — спросил я. Она снова рассмеялась. «Вы уже отплатили. Авансом. Так что скажете?» Я согласился, не раздумывая, хоть и ничего не понял. Я и предположить не мог, каким образом она позволит мне увидеться с тобой…

Граф умолк, и я вдруг увидел, как он снимает перчатки и маску и кладёт их на стол.

— Есть одно магическое средство, — снова раздался голос, но теперь мне было немного жутко, потому что я совершенно не видел говорившего, — оно делает меня полностью прозрачным вместе с одеждой, которую я ношу. Средство готовит Ватсон, а я его пью ежедневно в одно и то же время, чтобы оставаться незримым. От этого ритуала я отказался всего дважды, включая сегодняшнее утро, — Хакушаку-сама шумно выдохнул. — Здешний Граф тоже раз нарушил правило. И тоже ради дорогого… Неважно. Жди, сейчас ты меня увидишь.

— А зачем вам становиться невидимым? — я с жадным вниманием наблюдал за пустым пространством, возле которого стояла чайная чашка с сине-золотым ободком и лежали маска и перчатки. Неужели я увижу Графа? Он решил показаться мне? Невероятно!

— Можешь назвать это бегством от себя. Я хотел, чтобы меня любили не за внешность, а за то, какой я внутри. Ужасно, когда на тебя вешаются сотни тех, кто тебя не любит, кому нужна лишь внешняя оболочка. Я устал. Но даже когда я встретил того единственного, кому желал бы показать себя, у меня не хватило смелости. Я всё ждал, когда он разглядит меня настоящего за моей маской. Я пытался быть с ним серьёзным, а ему казался скучным. Я пытался шутить — мои шутки раздражали или отпугивали. Я хотел приласкать — от меня отшатывались. Оставалось последнее — показать лицо. Уж какое есть! Но я решился чересчур поздно. Я не смог бы остаться с ним. А я ведь желал, даже зная, что нельзя путешествовать из будущего в прошлое одного и того же мира, пусть и при помощи абсолютного амулета и Замка, расположенного вне времени. Ради своей выгоды, но внушив мне, что выгоду получу лишь я, Лилиан Эшфорд нарушила запрет. Её поступок привёл к появлению чёрных дыр по всей временной линии нашего мира. А в конечном итоге ей всего лишь было нужно добиться от меня помощи с проникновением в покои Энмы-Дай-О-сама. Она добилась этого, сыграв на моём желании снова увидеть тебя… Я виноват. Я должен был отказаться, но я поддался соблазну. В то утро я не выпил своё средство. Я прошёл через портал, через Замок Несотворённой Тьмы и снова через портал вместе с леди Эшфорд. Я даже не сразу понял, что мы переместились во времени… Я увидел перед собой окно какого-то бара. Леди Эшфорд сказала, что надо немного подождать снаружи. Вскоре к зданию, где мы стояли, подошёл парень лет двадцати с небольшим. Леди Эшфорд поймала его за локоть. Они точно не были знакомы, но пара улыбок и прикосновений, и неизвестный поддался её чарам. Уводя молодого мужчину прочь, леди Эшфорд успела мне сказать: «Входите и садитесь возле стойки на третий стул слева. Сидите и пейте, что хотите, вплоть до закрытия бара. Когда бар закроется, ступайте ночевать в мотель «L&M», спросив свободную «Королевскую Комнату»***. Если хоть что-нибудь сделаете иначе — за последствия не ручаюсь». «А Цузуки?» — спросил я. «Скоро явится. А уж насколько далеко вы зайдёте, зависит от вас», — сказав это, она махнула мне рукой и исчезла, уводя своего нового знакомого. Я вошёл в бар.

Со мной что-то случилось… Я ощутил, как в голове что-то щёлкнуло и сломалось. Я ощутил невероятную боль. Я снова сидел в баре и видел за стойкой рядом с собой парня лет двадцати — весёлого, улыбчивого и разговорчивого зеленоглазого шатена… Он предлагал забыть все проблемы и выпить. Я соглашался и пил.

Образ растаял, как снег на солнце, а поверх него возник другой: невероятно красивого мужчины с чёрными волосами, смуглой кожей и лазурно-золотыми глазами. Но этот мужчина был куда старше. Он выглядел на лет на тридцать пять и смотрел на меня совсем иначе — с нежностью и любовью. Идеальные запястья и кисти рук… Такие знакомые широкие кружевные манжеты рукавов белоснежной рубашки. Чёрный смокинг и галстук-бабочка на шее.