Я изо всех сил старался унять сотрясавшую меня дрожь. Крохотная ранка на руке уже зажила, но успокоиться я всё ещё не мог.
— Ничего. Забудь. Лучше расскажи до конца про Мегуми, — попросил я Ририку.
— Через пару лет дела родителей девочки пошли на лад. Им удалось осесть неподалёку от Камакуры. Они стали неплохо зарабатывать. Купили себе дом, открыли лавку по продаже домашней утвари, отдали дочь в школу, а в тысяча девятьсот тридцать третьем году повзрослевшая Мегуми, превратившаяся к тому времени в настоящую красавицу, вышла замуж за мужчину из достойной семьи. Спустя два с половиной года у супругов родилась Казухико. Душа Мегуми-тян могла бы управлять искрой и создавать исцеляющие амулеты, однако стремление девушки не вспоминать никаких событий, связанных с гибелью семьи Цузуки, оказалось сильнее. Искра так и не пробудилась. Дар Маленькой Богини продолжал спать, перейдя в тело Казухико, а затем — в Касанэ-сан в 1955 году. Последней носительницей дара Маленькой Богини в твоём мире стала новорождённая Хисока, убитая родственниками. Забрав искру Мастера Амулетов в 1979 году после гибели малышки и поместив её в тёмный сосуд по приказу Энмы, Ририка успокоилась. Однако стоило ей узнать в 1999 году о существовании другого мира и об асинхронности течения времени в двух вселенных, после того, как в её родном мире не свершился столь ожидаемый ею Апокалипсис, и Ририка пожелала заполучить и вторую искру тоже, чтобы обезопасить себя и Око. Ририка понимала, что не одинока в своём стремлении. Энма тоже знал, где искать частицу души древней богини, равно как и герцог Астарот, пронюхавший через своих тёмных слуг о наличии искры во втором мире. Ририка подозревала, что Энма и герцог Астарот будут пытаться похитить искру у Касанэ в момент рождения Хисоки. Однако только у Ририки оставалась возможность из Замка Несотворённой Тьмы влиять на разные временные точки второго мира. К огромному её сожалению, на каждое событие она могла повлиять лишь единственный раз. По этой причине Ририка не имела возможности вынудить меня прийти и похитить искру в момент её передачи от Руки к Мегуми, ибо в тот момент я уже встречалась в Коива с Асато и не могла внезапно исчезнуть и переместиться в другое место во время нашего разговора. Но в миг рождения Руй и Касанэ я не была занята ничем особенным, что могло бы негативно повлиять на будущее миров. Ририка внушила мне мысль отправиться в Камакуру и запечатать искру, поместив её в тёмный сосуд, в момент рождения близнецов у Казухико-сан. Если бы я подчинилась её приказу и не сделала ничего, кроме этого, судьба семьи Куросаки не изменилась бы. Такао-сан, скорее всего, не женился бы на Касанэ и не увёз бы девушку в Миядзаки. Касанэ-сан вышла бы за Нагарэ-сан, и все остальные события в Камакуре повторились бы в точности, как в первом мире. Всё могло сложиться иначе! Но тогда я даже не думала об этом. Я не знала, чем грозит моё вмешательство в судьбы людей в том месте, где меня не должно было быть. Появившись в Камакуре, я узнала от Ока о проклятом водоёме и о Ятоноками. Око сообщило, что на некую семью, довольно уважаемую в Камакуре, этим существом наложено страшное проклятие: к сорока годам старший мужчина в семье терял зрение, а его тело покрывалось змеиной чешуёй. Звучало это всё невероятно, в подобное трудно было поверить. Однако, по словам амулета, если стереть память о проклятии у всех жителей Камакуры, то существует вероятность исчезновения и нечисти, и проклятия. И я вдруг подумала, что искру, за которой меня отправили, получить ещё успею, а убрать нечисть из местного пруда и заодно подпитать свежей энергией Око, не причиняя никому вреда, наоборот, совершая благое дело, ничуть не помешает. Тогда-то всё и случилось… Как Око и обещало, память исчезла у всех жителей Камакуры, и проклятие тоже пропало. Но вместе с этим произошло и незапланированное событие: у Казухико-сан, ради которой я переместилась в Камакуру, прекратились роды. Неожиданно для всех, женщина с криком выскочила на улицу в одной рубашке и начала носиться взад и вперёд, размахивая руками и нечленораздельно мыча, к ужасу прохожих и членов собственной семьи, безуспешно пытавшихся её поймать. Наконец, обнаружив меня неподалёку, Казухико подбежала ближе, вцепилась в мои волосы и начала вопить о том, что я — дитя демонов. Она называла меня Королевой Тьмы и умоляла вернуться в замок… Одним словом, с ней случилось то же, что и нынешней весной, когда она столкнулась в доме Нагарэ-сан со мной и Сейитиро. Теперь уже и речи не шло о том, чтобы я могла приблизиться к этой женщине. Так и не выполнив свою миссию, я вернулась в Дарем и спросила у Ока о причинах внезапного безумия Казухико. Амулет ответил, что пока он делал попытки уничтожить воспоминания женщины, её разум неожиданно коснулся сознания Ока и добыл из него некую информацию обо мне, но, не сумев эти сведения правильно интерпретировать, сломался. Несчастная явно обладала сильной способностью к телепатии, однако не справилась со своим даром, и либо по вине Ока, а возможно из-за наличия внутри неё самой искры Мастера Амулетов, Казухико повредилась умом, хотя до моего появления в Камакуре была вполне вменяемой, если верить воспоминаниям её домочадцев. С тех пор бедная женщина уже никогда не стала прежней… Её дочерей, родившихся спустя два дня после того инцидента, воспитывали родственники, потому что Казухико навсегда лишилась рассудка. Вероятно, она всю жизнь считала меня исчадием ада. Правда, куда больше её пугала мысль о том, что я вернулась в Камакуру с целью возвратить проклятие. Она готова была на всё, лишь бы я не сделала этого. Мне кажется, она переживала за счастье Руй-сан и Нагарэ, именно потому, наверное, кричала: «Не возвращай то, что забрала из этого города!», имея в виду память о Ятоноками, некогда жившем в пруду…
Пока Ририка говорила, я уже успел совладать с собой и даже смог проглотить пару такояки, правда, не ощутив их вкуса.
— Теперь ты узнал всё. Что касается Руки-сан…
— Всё нормально, — торопливо ответил я, хотя, разумеется, ничего нормального не происходило. Боль потери снова неотступно преследовала меня. — Я долгие годы мучил себя мыслью о том, лгал ли Энма, рассказывая о последних минутах жизни Ру-тян. Теперь знаю: он говорил правду, — я пристально посмотрел на Ририку, заставляя её опустить взгляд. — Я понимаю, зачем ты это сделала. Внутри тебя сидит то же, что и внутри твоего двойника: боль потери. Она так глубока, что ты считаешь, будто её до конца способна прочувствовать лишь ты, но ты ошибаешься. Я тоже способен. Теперь, когда ты напомнила мне о моей боли, подсознательно желая наказать за ту давнюю встречу в Коива, я скажу одно. Возможно, мы не вернём мир, где мама и Ру-тян живы, — хоть больше всего на свете того желаем! — но наши души не должны подчиняться тьме. Мы оба несём ответственность за это. А теперь… Пусть Око покажет, кто их убил. Да, я понимаю, убийца давно мёртв. Но я хочу видеть его лицо.
— Их было пятеро, — Ририка заметно побледнела. — Три женщины, двое мужчин. Мыслями и чувствами тех людей управлял Энма, сделав из них послушных марионеток, воспользовавшись их страхами и слабостью их душ. Они поддались. Одна из женщин убедила остальных в необходимости «убить ведьму». Ранним утром, когда ты ушёл на встречу с отцом, эти пятеро обезумевших людей проникли в твой дом. Они собирались убить только Руку, но Акеми-сан попыталась защитить дочь, поэтому погибла тоже. Энма, наблюдавший за происходящим через Хрустальный Шар, знал заранее о том, что произойдёт. В то утро он отправил к твоему дому своего самого верного слугу с тёмным сосудом — в точности таким, как тот, которым владела леди Эшфорд. В сосуд можно было поймать искру, запечатав её внутри. Энма предполагал, что как только обезумевшие фанатики покинут место преступления, его слуга материализуется рядом с умирающей Рукой, поймает душу Маленькой Богини, парящую над телом, и исчезнет прежде, чем ты вернёшься. Однако его планы нарушила своим появлением Мегуми-тян. Повелитель Мэйфу никак не мог предположить, что дочь заезжего торговца отправится ранним утром играть туда, где совершилось убийство. Девочка, пребывая в панике от увиденного, не заметила, как искра Мастера Амулетов оказалась в ней. Этот важный момент пропустил и Энма, следивший за твоим домом через Хрустальный Шар. Ничего не увидел и слуга Повелителя Мэйфу, принявший невидимый облик и всё это время прятавшийся в доме. Вероятность того, что искра Мастера Амулетов быстро приживётся в теле случайно подвернувшегося под руку носителя, была ничтожной. Куда более вероятной оказалась бы гибель Мегуми-тян немедленно или вскоре после попадания искры в её сердце. Возможно, именно поэтому Энма поначалу и подумать о таком исходе не мог! Долгое время он злился, негодовал и, потеряв сон, ломал голову над тем, почему слуга вернулся обратно с пустыми руками и куда делась искра. Энма подозревал кого угодно: Астарота, который мог пронюхать о готовящемся убийстве и послать к дому семьи Цузуки демонов, чтобы перехватить искру раньше, синигами, которые могли неведомым образом прийти в тот дом и случайно поймать то, что трогать нельзя. Энма обвинял даже своего самого верного и преданного слугу во лжи и предательстве и пытался выбить признание в краже и сокрытии искры. Но спустя несколько недель, отработав все версии и убедившись, что ни одна из них не верна, Энма догадался: бесценное и желанное, за чем он так долго охотился, унесла Мегуми-тян, ибо бесследно исчезнуть часть души древней богини не могла. Через некоторое время Энма выследил Мегуми, ожидая увидеть, что та уже обрела способности Мастера Амулетов, но никаких перемен в девочке он не заметил. И спустя год, и спустя пять лет Мегуми-тян продолжала оставаться самым обычным ребёнком. Энма сдался и надолго забыл о ней. На протяжении десятилетий он строил другие свои сложные планы, используя тебя, Ватари, Сейитиро и леди Эшфорд для будущей победы в день Апокалипсиса. На время он перестал выслеживать носительницу искры Мастера Амулетов. Душа Маленькой Богини тоже затаилась и никак не давала о себе знать до тех самых пор, как переместилась в тело малышки Хисоки в миг её рождения. Именно тогда искра пробудилась, соприкоснувшись с очень чистой и очень сильной душой, и вспышку невероятной силы зафиксировали и Око, и Хрустальный Шар. Нужно ли говорить, что с того момента маленькая Хисока была обречена на смерть… И надо ли уточнять, что грязную работу Энма, как всегда, сделал чужими руками, — Ририка тяжело вздохнула.
