— Но отчего это с тобой происходило? Ты спрашивала у Ока?
Ририка пожала плечами.
— Физиологическая реакция, возможно, обусловленная тем, что я — «пустой осколок», по словам Сейитиро. Видимо, мне не хватало собственной энергии, а получать недостающее я могла только через родителей. Другие люди жизненных сил мне дать не могли.
— Не называй себя так! — возмутился я. — Ты — никакой не осколок, а замечательная, сильная, красивая и умная женщина!
— Боюсь, Сейитиро прав, — она выглядела удивительно спокойной. — К чему обижаться или негодовать на правду? Асато, меня не должно быть на этом свете. Око создало меня, чтобы подчинить себе твою душу… Наверное, когда миры изменятся, я не буду рождена.
— Нет, — я крепко схватил её за руку. — Даю слово, мы опять родимся вместе!
— Мне достаточно того, что вы с Асато беспокоитесь обо мне, — её лицо озарилось мягким светом. — Большего мне и не нужно.
— Знаешь, — я не хотел заставлять её вспоминать о неприятном, но эти мучившие меня вопросы сами всплывали один за другим, — я уже давно хотел спросить, но не решался… Тацуми однажды обмолвился в разговоре, что встречал ещё одну женщину, помнившую тебя. Когда вы приехали в Камакуру, чтобы расследовать дело о краже денег из дома господина Куросаки, мать Руй-сан, госпожа Казухико, набросилась на тебя и кричала что-то странное. Я подумал, если, как ты сказала, у безумцев даже Око не может стереть память, стало быть, Казухико что-то знает о тебе, не известное больше никому?
Ририка откинулась на спинку стула, быстро высвободив свою ладонь.
— Если тебе об этом неприятно говорить, тогда не надо, — примирительно добавил я, опасаясь, что следуя своему безмерному любопытству, причинил Ририке боль.
Заметно было, как она размышляет, терзаясь сомнениями: сказать или нет. Наконец, желание довериться победило.
— Тот случай с Казухико произошёл, потому что я много лет тому назад вздумала сделать не то, за чем меня отправили в Камакуру.
— Кто тебя туда отправил? И зачем?!
— Другая Ририка. В пятьдесят пятом. Она требовала, чтобы я забрала искру Мастера Амулетов и поместила её в тёмный сосуд — артефакт, с незапамятных времён хранящийся в Даремском замке, и, видимо, некогда принадлежавший предкам семьи Эшфорд, внесшим первые крохи тьмы в нашу с тобой кровь. Запечатать искру Мастера Амулетов возможно лишь в тот миг, когда она покидает тело одного носителя и пытается войти в другого. Особенно если этот другой — слабый ребёнок, не способный мгновенно дать пристанище душе богини. Вторая возможность изъять искру, уже вошедшую в тело младенца — убить ребёнка в течение последующих тридцати дней, пока искра полностью не укоренилась в нём. Прежде чем искра вернётся обратно в тело предыдущего владельца или найдёт нового, она некоторое время будет беспомощно парить в пространстве. Силы Ока и магии тёмного сосуда вполне достаточно, чтобы её поймать. На то и рассчитывала твоя сестра. В том мире, откуда ты родом, господин Куросаки Нагарэ женился на Касанэ-сан, уже являвшейся носительницей искры. Девушка получила её от своей матери вскоре после рождения. Ни Казухико-сан, ни Касанэ-сан никогда не пользовались своим даром Мастера Амулетов. Внутри обеих женщин искра спала, именно поэтому Энме-Дай-О-сама потребовались годы, чтобы распознать, где искать частицу души Маленькой Богини, потерянную после спланированного им убийства Руки-сан. Повелитель Мейфу и подумать не мог, что однажды леди Эшфорд выйдет из-под его контроля, поэтому он доверил ей важную миссию — похищение и хранение искры. О судьбе Касанэ из твоего мира ты знаешь. Пожалуй, не известно тебе одно: в какой момент времени искра досталась Ририке, и как частица души Маленькой Богини попала в семью Куросаки. Когда Оку ничего не мешает, для него нет границ. Скажи, ты готов снова увидеть нечто очень горькое, лишь бы узнать всю правду об искре Мастера Амулетов?
— Готов! — решительно выпалил я.
Она не предупредила о том, что именно я увижу, и я оказался не готов…
Воспоминания хлынули потоком. Я снова увидел сестру и мать лежащими на полу дома в Коива. Они ещё дышали, но жить им оставалось считанные секунды. Око проявило ко мне подобие милосердия: я смотрел на самую страшную сцену своего прошлого, находясь в паре дзё от дома. Но я отчётливо видел полуоткрытую дверь и маленькую девочку лет семи, пробегавшую мимо. Я напрягся, но так и не сумел вспомнить, кто она, знал ли я её прежде. Незнакомая малышка, услышав стоны изнутри дома, не испугалась подойти, но, ступив на порог, отпрянула и закричала, увидев двух истекающих кровью женщин.
— Аса…то, — услышал я хриплый, изменившийся до неузнаваемости голос Ру-тян. — Ты?
Я не мог видеть выражения её лица, но подозревал: если наши глаза хоть на миг встретятся, я не вынесу такого. Пусть передо мною лишь воспоминания, выдернутые из прошлого Оком, не имеет значения! Сердце почти останавливалось. На месте той девочки, нашедшей мою мать и сестру умирающими, я бы бросился опрометью прочь, постаравшись скорее забыть увиденное, но малышка шагнула вперёд, упала на колени и, расплакавшись, склонилась над Рукой, схватив её еле шевелящуюся ладонь.
— Подождите, — она водила руками возле тела моей сестры, размазывая её кровь по одежде. — Я помогу! Я умею перевязывать! Меня Мегуми зовут.
Рука ухватила девочку за запястье.
— Ска…жи… Аса-то… Я оста-нусь… с ним… на…все-гда…
Её тело выгнулось и застыло. Мегуми продолжала стоять на коленях рядом и рыдать, закрыв лицо рукавом кимоно. Она даже не заметила, как из сердца Ру-тян медленно выплыла золотая искра, ярко вспыхнула, а затем плавно и бесшумно втекла в её собственное сердце. Девочка вздрогнула и огляделась по сторонам, словно не понимая, как здесь очутилась. Слёзы её мгновенно унялись. Она спокойно встала, будто не замечая окружающего её кошмара, и ушла, тихо прикрыв за собой дверь.
«Ты знаешь, как она тебя любила? Даже представить не можешь! Твои чувства ничто в сравнении с тем, что испытывала она».
Казалось, я снова умер, но уже никому не под силу меня воскресить, даже Энме с его тёмными сверхспособностями. Ру-тян думала только обо мне в последние мгновения жизни. Энма не лгал. Я изо всех сил прикусил костяшки пальцев, сдерживая рвущийся наружу крик. Я опасался, что ещё немного — и не сдержусь, напугав других посетителей. Кровь, тихо стуча, словно рассыпанные бусины, закапала на стол. Ририка схватила салфетку и быстро прижала её к моей руке.
— Оставь, пройдёт, — сказал я, хотя зубы стучали так, словно я промёрз до костей. И коротко пояснил: — Регенерация.
— Я помню, — взгляд Ририки напоминал взгляд хирурга, вырезавшего пациенту опухоль без наркоза. — И всё же… ты сам просил.
— Да, — кивнул я. — Что случилось дальше с Мегуми?
— Душа Маленькой Богини, оказавшись внутри тела девочки, помогла Мегуми успокоиться и забыть происшедшее, — голос Ририки звучал тихо, почти без эмоций, но именно это мне сейчас и было необходимо. — Мегуми-тян могла бы получить сильнейшую травму, но благодаря искре Мастера Амулетов она всё забыла и просто ушла. А, возможно, её собственная душа закрыла те страшные воспоминания, словно в тёмный подвал, спасая себя от безумия. Мегуми-тян тщательно умылась, достав деревянным ведром воду в ближайшем колодце. Девочка толком не понимала, откуда на её руках и волосах взялась кровь. Она решила, будто поцарапалась где-то, при этом нисколько не насторожилась, осознав, что не помнит, как всё случилось. Мегуми вернулась к семье, никем из местных жителей не замеченная — ведь было ещё раннее утро. Родители, конечно, заметили её отсутствие и здорово отругали за непослушание.
— Как её семье удалось выжить? — хрипло спросил я. — Как они спаслись от огня? Ведь спаслись же?
— Да, все трое. На самом деле отец и мать Мегуми-тян никогда не жили в Коива. Много лет назад, потеряв свой дом в Синодзаки при трагических обстоятельствах, они перемещались по нынешней территории Эдогава из города в город, из посёлка в посёлок, путешествуя на старой рикше, нагруженной расписной глиняной посудой, самодельной обувью, детскими игрушками, бусами, заколками и вырезанными из дерева фигурками божеств, зарабатывая тем, что удастся продать, и нигде не задерживаясь дольше, чем на день-два. В то утро родители Мегуми собрались в очередной раз покинуть Коива, где торговля сложилась для них не слишком удачно. Отец строго отчитал дочь за то, что она убежала куда-то спозаранку, не спросив у матери разрешения, а вернулась в мокром, перепачканном кимоно, но потом, увидев раскаяние и испуг на лице девочки, сменил гнев на милость, усадил Мегуми поверх узлов с товарами, впрягся в рикшу и в сопровождении жены, идущей рядом, двинулся в сторону Комацугава. Они уехали вовремя. Останься они в Коива хоть на пару часов дольше, погибли бы… Асато, прости! — перебила Ририка сама себя. — Я знаю, каково тебе сейчас. Мне стоило предупредить.
