— Предел мечтаний, — презрительно поморщился Мураки-сама. — Вот за что я и не люблю обывателей. Садитесь, — небрежно бросил он мне, и я сел, мысленно содрогнувшись от ностальгических воспоминаний о том, как некогда в средней школе учителя примерно тем же тоном и с тем же выражением лиц говорили: «Садись, Цузуки, безобразно» и рисовали жирную красную «E» в журнал. — Кстати, что у вас с глазами, молодой человек? Вы в линзах? — присмотревшись ко мне внимательнее, снова заинтересовался моей персоной Мураки-сама.

— Нет, это мой настоящий цвет, — честно ответил я.

— Не бывает таких глаз.

— Но вот же они, — робко возразил я, указывая на себя.

— Видимо, генетическая аномалия, — скривился господин Мураки.

— Да, вы правы, — я внезапно перестал бояться сурового доктора и вдохновенно добавил. — Кадзу-кун недавно взял у меня нужные анализы и сказал, что я действительно таким родился. Его знакомый идеолог это подтвердил, — радостно пояснил я, заметив, что Кадзутака давится от смеха, наблюдая за нашим диалогом, но при этом старается не выдать своего состояния присутствующим. У Ории и Укё тоже странно подёргивались кончики губ. — Это правда редкий оттенок, — продолжал я. — Один на много тысяч… Или миллионов? Простите, я забыл.

— Как ты можешь общаться с таким, как он?! — загремел Мураки-сама, обращаясь к сыну. — Я хорошо понимаю, почему ты поддерживаешь дружбу с Чизу-сан и с Мибу-сан, но этот… — в мою сторону взметнулся указующий перст в обвиняющем жесте. — Каков его IQ? Девяносто? Меньше?

— Я не проверял, — спокойно отозвался Кадзу. — Для меня это не имеет никакого значения. Асато — особенный. Для меня его IQ не важен.

После этих слов мне стало решительно всё равно, что дальше со мной сделает Мураки-сама. Да пусть хоть в порошок сотрёт! Кадзу любит меня таким, какой я есть, и это главное.

— Не понимаю, зачем ты впустил законченного идиота в свой дом и в свою жизнь! — продолжал бушевать господин Мураки, пока я сидел и счастливо улыбался. Под столом наши с Кадзу руки уже встретились, и ладонь моего возлюбленного перекочевала на моё колено, отчего я чувствовал себя на вершине блаженства. — Если даже он сирота без образования, пусть снимает комнату в пригороде. Есть варианты! Нечего проявлять нелепое сочувствие. Ты скоро женишься на Укё. Этому… стажёру в любом случае придётся уйти.

Ни я, ни Кадзу не успели ничего ответить.

— Пожалуйста, давайте не будем ссориться, — примирительно заговорила госпожа Сакурайджи, пытаясь остудить накалившуюся атмосферу. — Мы все приглашены на празднование, и мы обязаны сделать день незабываемым для именинника, — женщина очаровательно улыбнулась и повернулась к своей дочери. — Укё, дорогая, прошу, не молчи! Открой тайну: когда вы с Кадзутакой свяжете свои судьбы? Мы все этого ждём и не прикоснёмся к праздничному угощению, пока дата не будет назначена.

— Но она и не будет назначена, — теперь Укё поднялась из-за стола и смело посмотрела на своих отца и мать. — Никогда.

— Что ты такое говоришь? — опешила госпожа Сакурайджи.

— Я устала притворяться, — девушка заволновалась, и я бы коснулся её руки, стремясь успокоить, но вовремя вспомнил, как она реагирует на прикосновения мужчин. Я заметил, что Ория тоже почти дотронулся до Укё, желая оказать поддержку, но в последний момент отдёрнул пальцы. — Я не смогу выйти замуж ни за Кадзу-кун, ни за кого-то другого, но поскольку все эти годы вы настаивали на моей свадьбе хоть с кем-то, мы с Кадзу-кун решили сделать вид, будто влюблены… Однако Кадзу-кун просто спасал меня от ваших постоянных попыток выдать замуж! Наша помолвка была притворством. Её давно пора расторгнуть. И теперь я готова к этому. Я отказываюсь от замужества!

К финалу своей речи Укё заметно осмелела. Сам Энма, явись он сюда, не сумел бы теперь запугать её.

— Дочка, — прошептала поражённая Сакурайджи-сан. — Зачем ты так? Успокойся. Ты просто сильно взволнована.

— Но это правда! — Укё не утихала. — Однако далеко не вся, а я сегодня намерена сказать всё до конца.

— Ты о чём? — недоумевала мать.

— С детства я обладала даром видеть призраков, и я честно рассказывала вам об этом, но вы всегда обвиняли меня во лжи. Вы считали, будто я выдумываю. Кадзу верил мне, а вы — нет! Кадзу-кун знал, как мне больно, когда какой-нибудь мужчина или юноша прикасается ко мне. Я испытывала страшную боль, до обмороков! Но для вас, — она поочерёдно указала пальцем на отца и мать, — происходившее со мной выглядело притворством или детской забавой. Вы закрывали глаза на мои страдания, а всё, что мне требовалось — понимание. Я решила стать врачом-фармакологом, только чтобы найти средство от своей болезни. Кадзу обещал помочь мне выздороветь, но и он не знал… Я просто боялась сказать правду, даже после того, как сама узнала… Мы с ним никогда не нашли бы средства от болезни, потому что я вовсе не больна! Мои обмороки имеют совершенно иную природу.

Впервые я увидел Кадзу удивлённым.

— Почему ты никогда не говорила об этом? — спросил он у Укё.

— Были причины, и сейчас я о них скажу, — продолжала та. — Нет смысла дальше молчать! Когда мне исполнилось двадцать два, невоплощённый дух, незримо сопровождавший меня с детства, всегда утешавший и поддерживавший меня, рассказал нашу с ним историю. Когда-то давно в прошлой жизни меня звали Сакамото Марико, а он, ныне являющийся бесплотным духом, был моим мужем. Он женился на мне без благословения родителей, ибо те решили: нам сочетаться браком рано, ведь свадьба с бедной сиротой, такой, как я, разрушила бы блестящую карьеру моего любимого, а он собирался стать доктором. Я ждала ребёнка, но рождения нашего сына не желали ни свёкор, ни свекровь. Я была им ненавистна. Они бы предпочли убить меня вместе с малышом, чем позволить моему любимому взять меня в жёны, если бы узнали о моей беременности. Осознав это, мы с моим возлюбленным поженились тайно по католическому обряду, и мой муж спрятал меня в маленьком посёлке под названием Суццу, подальше от Токио, чтобы его родители не узнали правду обо мне, о нашей тайной свадьбе и о нашем сыне. Муж пообещал, что как только он закончит обучение, найдёт себе пациентов и начнёт достаточно зарабатывать, он объявит открыто о нашем браке и привезёт меня обратно в Токио. Он навещал меня так часто, как только мог. Постоянно отправлял мне деньги, чтобы я ни в чём не знала нужды, но он не мог всегда находиться рядом. Я родила сына четвёртого декабря одна тысяча восемьсот девяносто девятого, а в августе следующего года погибла вместе со своим ребёнком во время пожара, уничтожившего посёлок. Моему малышу было тогда восемь месяцев. Тот пожар имел не естественное, а магическое происхождение, но, конечно, никто из людей — как живых, так и погибших — ничего не знал об этом. Мой супруг выяснил правду о пожаре лишь после собственной смерти. В те страшные дни, потеряв меня и нашего ребёнка, он сильно горевал. Он задался невозможной целью — воскресить меня и сына. Он всю жизнь положил, чтобы исполнить свою клятву! Даже вторую семью завёл лишь ради этого: ему нужна была женщина, способная снова выносить для него всё того же сына, которого он потерял. Мой супруг женился во второй раз лишь после того, как волей случая судьба столкнула его с дочерью мага, уничтожившего Суццу, и та девушка подала ему надежду на осуществление его мечты. Дочь владельца тёмного амулета звали Ририка Эшфорд, — Укё запнулась на мгновение перед тем, как произнести фамилию. Под её пристальным взглядом я похолодел, поняв одно: Укё знает от мужа-призрака о том, кем мне приходится Лилиан, но не хочет, чтобы и родители Кадзу тоже узнали и ещё больше возненавидели меня. — Эшфорд-сан, получив от отца в наследство магический амулет, искала способ раскрыть его полную силу. Для этой цели ей требовался дух-хранитель, и она его нашла. Но не знала Эшфорд-сан, что где-то далеко в ином мире, похожем на наш, живёт её двойник — другая Ририка, не получившая желанного хранителя, а создавшая его руками моего супруга. Вторая Эшфорд-сан была осведомлена о связи двух миров изначально. А ещё о том, что если в этом мире родился её собственный двойник, то здесь же должен родиться и двойник духа-хранителя, иначе сила тёмного амулета никогда полностью не раскроется! Ририка-сан вынудила своё «альтер-эго» повторить свой собственный поступок: позволить моему супругу заглянуть в магическую книгу бога О-кунинуси и узнать о ритуале возвращения ушедших душ. Ририка Эшфорд по приказу своего двойника позволила моему мужу сделать копию книги О-кунинуси. Ритуал возвращения душ, согласно сказанному в книге, требовал огромной платы от того, кто проводит обряд, но мой супруг ничего не испугался. Он был уверен, что, воспользовавшись знаниями из той книги, он не просто вернёт меня и нашего сына, но и дарует нам всем бессмертие, вселив в наши новые тела частицы душ Древних богов, призвав одну из них также и внутрь себя. Мой муж добился задуманного незадолго до смерти. Он воскресил и сына, и меня. Но возрождение нашего мальчика убило его. Наш с ним сын обладал слишком большой силой, и эта энергия, выплеснувшись при перерождении, невольно уничтожила того, кто даровал ему вторую жизнь. Лишившись физического тела, оказавшись перед посмертным судилищем, состоящим из синигами и демонов, мой муж узнал, что его двойной эксперимент удался: моя душа тоже вернулась обратно на Землю следом за сыном, правда, без частицы Древнего бога внутри. Мой любимый узнал, что я вскоре буду возрождена в теле Сакурайджи Укё. На посмертном суде он заключил контракт с Энмой-Дай-О-сама, согласившись помогать ему во всех его делах, лишь бы Повелитель Мира Мёртвых позволил ему бродить по земле неприкаянным духом и иметь возможность общаться со мной до моей смерти или до дня Апокалипсиса, если тот наступит прежде моей смерти. Благодаря нашей связи я с детства стала видеть и других призраков. А мой супруг поклялся себе, что не позволит никакому другому мужчине дотронуться до меня. Он наложил на меня одно из известных ему заклятий, когда мне исполнилось двенадцать, поэтому с отрочества я падала в обморок от чужих прикосновений. Энма-Да-О-сама обещал моему мужу, что мы с ним непременно воссоединимся после смерти. Сейчас всё, чего я жду — окончания этого мира, чтобы вернуться к любимому.