Мы с Хисокой испуганно переглянулись. Ни в коем случае нельзя было позволить Асахине переживать дальше.

— Ничего не сбудется, — голос Хисоки звучал умиротворённо и даже нисколько не дрожал, хотя я видел, как сильно юноша напуган. — Хочешь, я снова приеду к тебе?

— Нет, прости! У тебя и так мало времени из-за учёбы и работы. Больше не стану ныть. Забудь мои глупые фантазии. Звони чаще, хорошо? — она попрощалась и положила трубку.

— Очень скоро Асахина вспомнит, — слабым голосом проговорил Хисока, тревожно глядя на меня. — Наша память пробудилась. Теперь только вопрос времени, когда-то же самое случится с ней. Знаешь, Сейитиро… Её сон меня пугает.

— Он пугает только нашу человеческую ипостась, — я изо всех сил старался не поддаваться панике. — Поверь, божественным частям наших душ не привыкать сражаться, жертвуя планетами и даже галактиками…

— Вот это-то и страшно, — тихо промолвил Хисока, приникая к моей груди. — Я не хочу становиться равнодушным к гибели людей. Моя человеческая суть мне нравится больше осколка божественной души, доставшейся мне.

Я не знал, чем его утешить, лишь крепче прижал к себе, прошептав:

— Мне тоже.

Концерт Минасе Хидзири совпал с днём рождения Хисоки, поэтому тем вечером, приняв поздравления по телефону от Асахины, мы отправились в Купол Токио, где, забыв про все грядущие неприятности, слушали великолепную музыку и аплодировали талантливым юношам и девушкам, выступавшим на сцене.

Принимая из наших рук букет цветов после концерта, раскрасневшийся, счастливый Хидзири, обнял Хисоку, поздравил его с днём рождения, вручив коробку в красивой упаковочной бумаге.

— Ты не забыл про меня, — растроганно вымолвил Хисока. Он уже получил утром отправленное почтой юката от Асахины и несколько новых книг от меня, поэтому не рассчитывал на другие подарки. Но Хидзири удивил его.

— Как я мог забыть? Мы друзья, несмотря на мою вечную занятость и разъезды по концертам. К тому же я знал, что ты сегодня придёшь. Там разные мелочи — пара сувениров и жасминовый чай, — пояснил он, указывая на коробку. — Надеюсь, тебе понравится.

Потом он искоса взглянул на меня и потянул Хисоку за рукав в сторону. Я испытывал огромное искушение включить свои божественные способности и подслушать, но удержался. Я видел, как Хисока и Хидзири о чём-то переговаривались вполголоса. Потом попрощались. Хидзири вежливо поклонился мне издалека и убежал в гримёрную.

— Бедолага! — вздохнул Хисока, провожая приятеля взглядом. — Угораздило же влипнуть…

— И во что влип Минасе-кун? — заинтересовался я.

— Ему довелось побывать в полицейском участке, когда он недавно выронил на улице свой мобильный, а где именно — вспомнить не смог. Хидзири сидел и писал заявление об утере телефона, но вдруг случайно за стойкой заметил одного полицейского… Точнее, стажёра, которому в тот день поручили принимать заявления от пострадавших. Так вышло, что спустя неделю, тот же стажёр вернул ему найденный телефон да ещё куском яблочного пирога угостил по доброте душевной, и Хидзири-кун пал жертвой ласковой улыбки. Ну, и редкого цвета глаз заодно.

Осознав в чём дело, я оторопел.

— Минасе-кун встречался с Цузуки?!

— Неисповедимы пути наши, — Хисока повернулся ко мне. — Скажи, двойник Хидзири в твоём мире знал Цузуки-сан?

— Знал, — честно признался я. — И тоже испытывал к нему тёплые чувства.

— Тёплые или горячие? — уточнил Хисока.

— Даже не спрашивай, — вырвалось у меня. Хисока только покачал головой, продолжая. — Я посоветовал ему не мечтать о невозможном, но я же не мог сказать всю правду. Хидзири по-прежнему надеется на взаимность. Асато произвёл на него неизгладимое впечатление.

— Эх, малыш… Теперь понимаешь, почему и я с тобой не всегда бывал честен?

— И всё-таки мне, — подчеркнул Хисока последнее слово, вскидывая вверх дерзкие зелёные глаза, — не смей лгать! Иначе следующим, кто заточит тебя на веки вечные в какой-нибудь вселенской дыре, будут не младшие боги, а я.

Это прозвучало так забавно, что я не выдержал и расхохотался, растрепав волосы на его макушке.

— Пойдём домой.

До глубокой ночи мы сидели бок о бок, прижавшись друг к друг и пили жасминовый чай из одной чашки, и я старался не думать о том, как некогда-то же самое происходило между мной и Асато… Сердце замирало от горечи, когда я представлял, как скажу правду тому, кого предал, в грядущее новолуние… Но сейчас даже эти тягостные мысли не могли уничтожить тепло в моей груди.

Не пожар, не страсть, а нежность и безграничное доверие, словно другой — продолжение тебя, твоя неотъемлемая часть, которую ты не утратишь даже в смерти. Лампа под зелёным абажуром зажглась, и я увидел, как Хисока, стоя возле кровати, сбросил джинсы и торопливо стянул майку через голову, а затем решительно пробрался под одеяло, тесно прижавшись ко мне обнажённым телом.

— Хисока, — поражённо выдавил я, но не успел больше сказать ничего.

— Сегодня мой день рождения, а имениннику можно всё, — услышал я в ответ.

Кровь ударила в голову.

— Но ты не понимаешь, — пробормотал я, пытаясь отстраниться.

— Ещё как понимаю! Мы оба не железные. Ждать моего двадцатилетия? Да мы свихнёмся. Ты совсем нас обоих не жалеешь.

— Погоди… Я дал слово Фудзивара-сан. Не хочу ещё и в этом оказаться лжецом!

Но тело отказывалось слушать логику и здравый смысл, мгновенно выдавая именно те реакции, которых ждал Хисока и опасался я.

— Всё, прекращай оправдываться или отправляйся ночевать в ванную, поскольку я останавливаться не собираюсь.

Его рука без колебаний обхватила меня, и я охнул, потому что не ожидал испытать от его прикосновений такого острого наслаждения. Желая заглушить мой стон, Хисока поступил очень просто — накрыл мои губы своими. Затем поймал мою ладонь, блуждавшую не там, где надо, и направил её в нужном направлении. Он прервал поцелуй лишь для того, чтобы сказать.

— Сейитиро, немедленно прекрати думать, будто совращаешь святую невинность. Это не соответствует действительности. Ситуация прямо противоположная. Тебя насильственно приобщают к интиму. Скажи ещё, что это не так!

— Агх… М-ммм, — это было всё, на что я оказался способен, уже обласканный по очереди обеими его руками.

— Хорошо, что ты хоть теперь со мной согласен. И да, у Читающего в Сердцах имеется некоторый опыт, чем Хисока сейчас бесстыдно пользуется. Кстати, можешь потом списать всё на то, что я тебя принудил, а ты не смог отбиться. И это даже не ложь.

— Но Хисо… — вскрикнул я, однако пахнущие ароматным гелем пальцы быстро зажали мне рот.

— Стены здесь, как я давно заметил, тонкие, и это грустно. Нам нужна другая квартира, Тацуми-сан. Займёмся поиском жилья после Рождества. Или не займёмся… Да, правда, какой смысл, если мирам скоро конец?

Я уже не знал, пугаться или благословлять небеса за то, что послали мне любовь этого пылкого юноши.

— Погоди, — Хисока вдруг уселся поверх моих бёдер и, скрестив руки на груди, посмотрел мне прямо в глаза. Несмотря на то, что моё лицо заливала краска стыда, я невольно залюбовался его точёным, гибким телом. — Мысль насчёт принуждения весьма недурна, — он задумался на миг. — Нет, на сегодня и так достаточно. Экзотику попробуем завтра.

— Этого не будет! — в ужасе прохрипел я.

— Ещё как будет. Если не завтра, то через пару дней. Считай, что это моя месть. С тех пор, как я у тебя поселился, нормально спать не мог ни одной ночи. Приходилось убегать в ванную и успокаиваться там подручными средствами. А ты спал, как святой. Хоть бы раз дотронулся там, где не положено, когда я делал вид, будто уже сплю! Так нет же. Мне было очень обидно.

— Так ведь я…

— Ага, воспринимал меня, как младшего брата. Надеюсь, теперь это не так? — он снова скользнул по мне обнажёнными бёдрами, опираясь руками о мою подушку, и я невольно застонал. Хисока склонился для поцелуя, голос его стал тихим и нежным. — Как ты и говорил, ко всему остальному мы пойдём постепенно и маленькими шагами, а сегодня я просто хочу твоих прикосновений… Не отталкивай меня.