— Ты, правда, это сделаешь?
— Да.
Она осторожно коснулась моего запястья, медленно и тихо провела по нему подушечкой указательного пальца.
— Я обещала, что не прощу тебя, если ты предашь Асато… И вот теперь я узнала, прикасаясь к тебе, что случилось между тобой и Куросаки-сан в Осаке. Но ты всё тот же, кто готов отдать жизнь за моего брата, всё тот же, кто желает спасти мою душу от вечной тьмы… Предательство в любви и необъяснимая верность во всём остальном. Как мне ненавидеть тебя? — она подняла на меня беспомощный взгляд, а потом обняла, прошептав на ухо. — Я всегда буду любить тебя. Но, прошу, сделай то, что должен.
Переместившись в дом Мураки, мы вместе изложили доктору свой план о том, как можно обезвредить Око.
Мураки слушал мой рассказ о воспоминаниях из нулевого мира невозмутимо, не перебивая, в отличие от Цузуки, постоянно влезавшего с вопросами и реагировавшего на каждую деталь крайне эмоционально. Асато смотрел на меня, словно палеонтолог, внезапно выкопавший из-под земли живого динозавра.
— Тацуми, в кои-то веки тебе удалось поразить меня так, что даже сладкого не хочется! — вдруг выпалил он.
В его устах это было высшим комплиментом. Я продолжал говорить, немного уязвлённый тем, что Мураки остаётся совершенно спокойным и даже равнодушным. Хоть бы изобразил удивление для приличия! Но куда там — глыба льда. Единственным эпизодом рассказа, вызвавшим небольшое оживление на лице Мураки, стало моё признание об осколках душ Древних богов.
— Хм, — он удивлённо приподнял бровь, когда я признался, что внутри него спрятана душа Разрушителя Звёзд. — Стало быть, демоны тогда разбежались от меня неспроста. Буду иметь в виду.
Выслушав до конца мою исповедь, доктор поднялся с места и отошёл к окну, дав понять жестом, что ему надо всё обдумать. Асато не стал ждать. Он подскочил к Мураки, совершенно не стесняясь нас с Лилиан, горячо обхватил за плечи, прильнул к его спине.
— Откажись. Мы не можем так поступить с Ририкой. Запечатать между мирами почти на год? Это безумие… Да, безумие! — повторил он с жаром, оборачиваясь ко мне, хотя я и не пытался его перебивать.
Лилиан, стуча каблучками по полу, подошла к нему.
— Асато, это единственный выход. Если Око вмешается, Апокалипсиса не миновать. Вам с Мураки-сан придётся сражаться с герцогом Астаротом. Возможно, и Энма явится, если жив! Так избавьтесь хотя бы от Ока. Ведь некогда твоя сестра, не задумываясь, пыталась заманить вас в аналогичную ловушку, не испытывая ни малейших угрызений совести.
— Вот именно поэтому я не хочу отвечать тем же! — выпалил Цузуки. — Чем тогда мы лучше её?
— Прости, но в данном случае нам не надо быть лучше. Надо всего лишь поступить разумно, — вздохнул Мураки. — В словах Тацуми-сан есть смысл. Твоя сестра сама выбрала жизнь в Замке Несотворённой Тьмы, сбежав из своего родного мира, однако продолжает приходить сюда и нападать на людей. Почему бы нам не перекрыть ей выход? Мы не отправляем её в ад, просто не позволяем ей причинять зло невинным людям, таким как Моэка и Фудзивара-сан.
— Ладно, допустим. Как я понял, в день Апокалипсиса, Сейитиро-кун своей силой перенесёт нас в прошлое, и мир, став единым, снова двинется, как положено, из прошлого в будущее, начиная с конца девятнадцатого века, но Ока в том мире уже не будет.
— Так, — кивнул я.
— Но семя этих разделённых миров прорастёт. Прошлое нового мира — это фактически настоящее двух слитых вместе миров, — Цузуки сложил ладони одна к другой. — Обе части души имеют значение! В новом мире они станут едиными, верно?
Я задумался.
— Об этом лучше спросить у Ватари, но да, я думаю, обе души, каким-то образом слившись, породят новую, обладающую опытом сразу двух прожитых жизней.
— Тогда в семени третьего мира, который нас ждёт в будущем, появится один огромный, очевидный изъян, — горячо размахивая руками, взахлёб говорил Асато. — Если половина души Ририки до Апокалипсиса не излечится от ненависти, выбрав добро, если не дать ей этого шанса, то в будущем она, обладая частью силы Властителя Вне Времени, но храня где-то внутри гнев на всех нас, найдёт способ отомстить. И ещё неизвестно, что она сотворит с новым миром. Разве этого не может произойти?
Все умолкли, поражённые внезапной мудростью того, кого обычно воспринимали как милого ребёнка-сладкоежку.
— А ты прав, — внезапно вымолвил Мураки, глядя на Асато с неприкрытой нежностью, от чего я просто остолбенел, поняв, как сильно заблуждался. Этот доктор отнюдь не бесчувственный. — Тогда скажи, что предлагаешь?
— Перекрыть ей вход до того самого дня, а потом позволить выйти. Я должен встретиться с ней лицом к лицу, дав ей то, чего она жаждет — битву и возможность победить меня! Ненависть в бою обязательно выплеснется. Моя сестра получит то, что желала. Пусть она сражается из ненависти, а я буду сражаться, желая ей помочь. И есть ещё причина, по которой нам нельзя соглашаться с заточением Лилиан: амулет синигами не должен становиться на путь тьмы. Заточение Ока и его хозяйки — это тёмный поступок, способный склонить энергию рубина в сторону зла. Нам ведь этого не нужно, правда?
Выслушав Асато, Мураки вдруг подошёл к нему и крепко прижал к своей груди.
— В том, что касается чувств, оказывается, ты мудрее меня. Прости, что прежде думал иначе…
Он не сказал «любимый», но я с лёгкостью прочёл это в его глазах. И это несказанное слово внезапно резануло меня по сердцу.
«Хисока, — невольно вспомнил я. — Мне надо срочно найти Хисоку!»
Однако сначала необходимо было выполнить главную задачу. Мы переместились в парк Дзодзёдзи, нашли точку, где периодически возникал портал, ведущий в Замок. Лучи звезды, вырвавшись из моей груди, построили поверх точки входа нечто вроде прочной сияющей стены, невидимой для простых смертных, куда рубин и второе Око вплели свою энергию.
— Всё, — выдохнул я. — Теперь никто не войдёт туда и не выйдет до дня битвы.
— Спасибо, Сейитиро-кун, — Асато с улыбкой дотронулся до моего плеча. — Ты очень помог. Значит, всё, что остаётся теперь — дождаться августа будущего года и действовать?
— Примерно так, — ответил я, пошутив. — С моей поддержкой только вы будете иметь эксклюзивное право на перестройку мира.
— Энма лопнет от злости, если уже не лопнул, конечно, — в тон мне ответил Асато, но вдруг лицо его изменилось. — Что с тобой, Сейитиро? Откуда такая боль в твоём сердце?
— Дело в Хисоке-кун, — прошептал я. — Мы нехорошо расстались.
— Погоди, — лицо Цузуки стало непонимающим. — Что значит «нехорошо расстались»?
Я вкратце обрисовал ему ситуацию. Цузуки уставился на меня так, словно все мои новости про путешествия во времени и части душ Древних были не настолько ошеломляющими, как известие об отношениях с Хисокой.
— Но где он сейчас, ты знаешь? — в волнении выспрашивал Асато.
— В парке Мино, — по привычке начала Лилиан, но я не дал ей договорить.
— Он немного посидел в ресторанчике при храме Рюандзи, а потом двинулся вверх по тропинке, но до водопада не дошёл. Я его отлично вижу. Сейчас он уселся на скамейку где-то между деревьями и пытается съесть купленные в храме кленовые листочки в тесте. Но… не может. Ему кусок не лезет в горло. Из-за меня.
— Так почему ты ещё здесь?! — притворно рассердился вдруг Цузуки, дёргая меня за руку. — Давай, перемещайся! Скоро темнеть начнёт. Неужели ты допустишь, чтобы Хисока сидел там один?!
— Мне стыдно показываться ему на глаза, — честно признался я. — Даже не представляю, что сказать.
— А ещё Властитель Вне Времени называется! — покачал головой Цузуки. — Можешь целую вселенную заново восстановить, а отношения наладить страшишься?
— Увы, — расписался я в собственном бессилии.
— Значит, так, — смело сказал Цузуки, и я вынужден был отметить, что мой бывший напарник сильно изменился за последние дни. — Или ты немедленно отправляешься в парк Мино, или я лично притащу сюда Хисоку! Я не позволю, чтобы вместо вкуснейшего ужина с такояки и печёным угрём он сидел один в парке и жевал какие-то листья клёна, пусть и запечённые в тесте! Тоже мне фирменное блюдо… Трава, тьфу! Как бы я тебя ни любил, Сейитиро-кун, такого обращения с Хисокой я тебе не прощу! — он сердито смотрел на меня, но я видел его смеющиеся глаза и понимал: Асато на самом деле не сердится. Ну, разве что немного.
