В то утро, когда я стал Мастером, мы с Такеши стояли бок о бок, любуясь лепестками сакур, кружащимися в воздухе. Наши Тени переплелись, создавая единый барьер, общий для двоих. Неожиданно перед нами возник Энма-Дай-О-сама. Он одобрительно улыбнулся, заметив, что я, наконец, оправдал его ожидания.
— Вы прекрасны, — он откровенно любовался нами, словно художник законченной картиной. — Отныне, думаю, никто вам противостоять не сможет. Приятно видеть, что сила Повелителя Теней теперь есть у двоих. Возможно, однажды она появится и у остальных синигами.
— Остальных? — слабо удивился мой напарник.
— Да, отдел Сёкан непременно будет пополняться. Конечно, вы оба настолько хороши, что на данный момент мне вполне хватает вас, однако вскоре работы станет намного больше! Мир меняется, и главные изменения наступят спустя четыре десятка лет. Грядёт кровопролитная война, она охватит почти всю землю. А дальше… Развитие двинется вперёд семимильными шагами. Нас ждут необыкновенные события и великие изобретения.
Его странные речи нас тогда сильно удивили. Энма-Дай-О-сама говорил о будущем не предположительно, а с полной уверенностью.
— Повелитель Мэйфу знает нечто важное не только о грядущем столетии, но и о нас с тобой, — вымолвил как-то Такеши, когда мы с ним сидели в выходной в его комнате и наслаждались мягким, утончённым ароматом каматри***, — и этой информации, поверь, нет даже в наших досье. Скорее всего, её можно вытащить только из Хрустального Шара, если бы имелся доступ.
— Я не хочу знать подробностей, — перебил его я, вспоминая боль, испытанную при прочтении краткой справки о себе: «Родился двадцать седьмого декабря. Отец покинул семью спустя двенадцать лет после рождения сына. Младшая сестра погибла насильственной смертью в возрасте семнадцати лет. Обвиняемый на посмертном суде чистосердечно сознался в заранее спланированном убийстве матери и в случайных убийствах тысяч незнакомых людей. Отправлен в Сёкан по собственному желанию. От сохранения воспоминаний о прошлой жизни отказался. Рекомендации начальнику отдела Сёкан: двойной красный уровень опасности, держать под постоянным наблюдением».
— Неужели? — рыжеватые крапинки в глазах, казалось, жили собственной жизнью.
— Мне довольно уже прочитанного.
— А я бы хотел узнать о себе больше, — Такеши откинулся на спинку стула, закинув руки за голову. — Мне оставили все знания из прошлой жизни, но саму жизнь стёрли. А я хотел бы знать многое…
— Но в твоём досье было что-то указано?
— Да. Я занимался запрещёнными опытами, смешивая науку с магией и размывая грань между миром живых и мёртвых. Я изобрёл какие-то собственные способы для этого, не пользуясь никакими чужими книгами. Благодаря своим опытам я стал Повелителем Теней. Однако прежде чем я окончательно овладел контролем над ними, одним из своих неудачных опытов я уничтожил близких. Однажды ночью Тени задушили их. Я не успел спасти ни мать, ни отца, ни брата. Выжила только младшая сестра, Мива-тян, которую взяли на воспитание соседи, но Тени вскоре отправили и меня на тот свет за попытку спасти её. Миве-тян тогда было тринадцать. Сейчас она уже выросла, вышла замуж и воспитывает четверых сыновей. Младшего Ютакой назвали. Милый мальчик, любознательный. На меня похож.
Когда он рассказывал это, в моей памяти шевельнулось нечто… Но я так и не смог осознать до конца, что это за странное ощущение. Я и сейчас ничего не понял бы, не будь я Властителем Вне Времени. Однако мне как Древнему богу теперь стала доступна вся информация из прошлого и будущего вселенной. Какая ирония судьбы! Курода Мива-сан являлась одновременно матерью и прапрабабушкой Ватари Ютаки, дважды родившегося в одной и той же семье и дважды получившего при рождении одно и то же имя. По вине брата в возрасте тринадцати лет душа Мивы-сан побывала на грани между жизнью и смертью и обрела некие способности, передавшиеся её младшему сыну, а затем и праправнуку, сделав его гением среди людей. Но тогда я ничего не помнил даже о себе, поэтому не мог рассказать Такеши о том, что его племянник и далёкий потомок однажды совершит невозможное — изобретёт машину времени и разделит единый мир пополам, стремясь спасти его.
Мой напарник не оставлял попыток докопаться до собственного прошлого, и в конце концов он придумал способ добраться до Хрустального Шара с помощью Теней, но ему не оставили шанса исполнить задуманное. Второго апреля одна тысяча восемьсот девяносто девятого года, когда Коноэ Кэндзиро вытащил из тоннеля под горой Око, Такеши отправили на расследование сложного дела на Кюсю. Энма знал, что он там погибнет. Одолеть сразу трёх тёмных магов, забиравших души людей, в одиночку он бы не смог. Ему удалось одолеть двоих, но третий взял Такеши в плен, сумев справиться даже с действием Теней. У моего учителя и напарника был выход: позволить магу сбежать, а потом снова искать его вместе со мной и совместными силами победить, или вызвать Тоду и принести себя в жертву вместе с пленившим его преступником. Опасаясь новых смертей невинных людей, Такеши выбрал Тоду и самоубийство. Когда, выполнив задание Энмы, я явился в Фукуоку, то застал там картину, подобную которой уже видел в прошлом. И её же мне ещё предстояло увидеть в будущем.
Городской вокзал Хаката был объят пламенем, над крышей здания проступали видимые лишь мне очертания гибкого тела Тоды. Я пытался пробраться внутрь, но кольцо огня стало расширяться, а здание рушиться, складываясь, будто карточный домик.
— Нет!!! — кричал я, срывая голос и понимая, что безнадёжно опоздал. — Нет, Такеши-кун!!!
Только в тот миг я осознал, что учитель и напарник всё это время был моей единственной семьёй. Неожиданно я ощутил руку шефа Коноэ на своём плече.
— Смирись, — только и сказал он. — Мы синигами. И это не последняя наша потеря. Курода-сан погиб как герой. Он уничтожил тёмного мага. Уверен, его душа попадёт в рай.
Но я уже не верил в возможность попасть в рай ни для кого, и от утешений Коноэ-сан мне стало только хуже. Даже тогда я подспудно осознавал, хоть у меня и не было никаких доказательств: Энма-Дай-О-сама принёс Такеши в жертву, но я не имел на руках улик, чтобы обвинить Владыку Мэйфу.
— Почему ты думаешь, будто Энма нарочно уничтожил его? — услышал я издалека чей-то приятный, невыразимо печальный голос.
Сознание возвращалось медленно и неохотно, продолжая дрейфовать между реальностями. Я чувствовал себя больным, будто с похмелья. Глаза никак не желали открываться.
— Ририка?
— Да, я. Ты был без сознания, а сейчас понемногу приходишь в себя. Так почему ты думаешь, что в смерти Куроды-сан виновен Энма?
— Такеши подобрался слишком близко к открытию правды, — спокойно ответил я. — Он бы непременно влез в Хрустальный Шар и вытащил оттуда истину о «нулевом» мире, которую Повелитель Мэйфу не желал показывать никому, особенно мне.
— Какое задание тебе дали в тот день, когда он погиб?
— Я должен был отправиться на гору Тарумаэ и внимательно наблюдать за Коноэ-сан, который в одиночку, с маниакальной одержимостью раскапывал засыпанный тоннель, чтобы добраться до Ока. Энма приказал мне материализоваться на его глазах, если парень преуспеет, признаться в том, что я — Бог Смерти и предупредить юношу, чтобы он не трогал алмаз, ибо однажды Око уничтожит жизнь его жены. Если же Кэндзиро всё равно возьмётся за амулет, тогда моей задачей было солгать ему, предсказав смерть от рук собственной дочери и посоветовать загадать Оку лишь рождение сына. Кэндзиро всё равно взял амулет, а над моими словами лишь посмеялся, сказав, что из-за болезни матери больше не верит ни богам, ни демонам. Я видел, как Око, оказавшись в его руках, мгновенно превратилось в трёхгранный кинжал с узорчатой рукоятью, а глаза юноши сначала наполнились кровавым мраком, а потом стали того же цвета, как сейчас у тебя и Асато. Я телепортировался в Мэйфу, доложил Энме о случившемся, и это стало причиной того, что Энма в очередной раз удалил мне часть памяти, чтобы я никому не рассказал про Око. А потом Тени шепнули мне, что Такеши погибает, и я ринулся на Кюсю. Не сотри мне Энма память, я бы и сам забыл обо всём: об Оке, и о том, что пытался не допустить чьего-то рождения, увидев его смерть. После того, как Такеши погиб, я долгое время не мог прийти в себя. Каким-то образом наши души успели сродниться. Его гибель больно ударила по мне.
