Впервые в жизни я действую непрофессионально, даже преступно. Но это балансирование на грани… от него, действительно, захватывает дух!

Черты Лилиан стали каменными. Я невольно вспомнил вчерашнюю ночь и то странное видение в полусне перед пробуждением.

— Вы вооружены? — уточнил я.

— Да, — ответила она, зловеще улыбаясь и продолжая сжимать «предмет» на груди.

— Что у вас на шее?

— Кинжал.

— Вы убьёте женщину, которая мешает вам жить, этим кинжалом?

— Да, — лицо леди Эшфорд просияло. — Я избавлюсь от неё!

— Действуйте, — разрешил я, готовясь встречать последствия.

Возможно, если всё пройдёт нормально, её альтер-эго исчезнет или хотя бы временно уйдёт в сторону, она что-то вспомнит о прошлом.

Лилиан замахнулась воображаемым кинжалом и ударила кого-то, невидимого для меня.

Внезапно лицо её исказилось, и она закричала. Столько отчаяния было в том крике:

— Я не хотела! — она сделала такой жест, будто роняет кинжал на пол, зажала уши руками. По щекам её покатились крупные слёзы. — Не хотела…

— Мисс Эшфорд, это всего лишь сон. Вы в любой момент вольны проснуться. Скажите, что случилось?

— Я его убила!

— Мисс Эшфорд, вы меня слышите? Что вы сделали?

— Он не умрёт?! — она смотрела невидящим взором на свои руки, вероятно, предполагая, что на них кровь.

— Я спасу его. Я врач. Скажите, кого надо спасать?

Лилиан распахнула глаза и вполне осмысленно посмотрела на меня:

— Доктор?

— Как вам удалось самостоятельно выйти из гипноза? — поразился я.

Она непонимающе смотрела на включённый диктофон.

— Мы уже закончили сеанс?

— Похоже, да, — я откинулся на спинку стула. — Как вы себя чувствуете?

— Ужасно.

— Спасибо, что не покривили душой. Вы будете проверять, не обманул ли я вас?

— Это лишнее.

Она встала и выключила запись. Вернулась на место.

— Думаю, я серьёзно больна.

— Давайте не делать скоропалительных выводов. Если вы мне расскажете о себе чуть больше, я вам помогу. Попытайтесь теперь дополнить картину, уточнив, что же такого кошмарного вы увидели в вашем гипнотическом сне? Кого вы собирались убить и кого в итоге убили?

Она долго молчала, потом заговорила.

— Пыталась — женщину, чьего лица не разглядеть. А убила или серьёзно ранила молодого мужчину. Он внезапно возник передо мной, и я не сумела остановить удар. Его я тоже почти не рассмотрела.

«Скверно. Альтер-эго у неё может быть больше одного».

— Когда впервые появилась эта женщина, приказывающая вам убивать?

— Сложно сказать. Я не слишком отчётливо помню своё детство, это довольно смутные воспоминания, но уже тогда рядом со мной всегда была она. Мы играли вместе. Она часто повторяла мне, что мы намного ближе, чем сёстры. Правда, никогда не позволяла увидеть её, зато я всегда слышала её голос. Иногда рядом, иногда внутри себя. Она рассказывала мне интересные сказки и просто занимательные истории, утешала, когда меня обижали, но однажды… Она вдруг сказала, что хочет создать другой мир, гораздо лучше этого. Там мы обе будем счастливы. Она обещала, что поможет мне исполнить все мои заветные мечты, только надо всегда слушаться её, быть хорошей девочкой. Заставила поклясться, что я никогда не предам её. С того времени у меня и начались провалы в памяти. Я прекрасно понимаю, как это выглядит с вашей точки зрения. Болезнь развивалась с детства, имели место галлюцинации, бред величия… Диагноз неутешительный.

— Вы задумывались о том, что, возможно, больны до происшествия в моём доме?

Леди Эшфорд кивнула.

— В возрасте четырнадцати лет я начала искать информацию по книгам и решила, что страдаю диссоциативным расстройством идентичности. Похоже, болезнь с годами усугубляется. До этого из моей памяти выпадали отдельные события, но на сей раз я забыла всё, что происходило со мной в течение последних шестнадцати лет! Я даже не понимаю, как и где жила всё это время! Это жутко.

— К предполагаемому провалу в вашей памяти мы ещё вернёмся. Теперь скажите, тот кинжал, который вы искали на груди, действительно, существует?

— Конечно. Это семейная реликвия дома Эшфордов. Его мне подарил отец.

— Он сейчас у вас?

— Да.

— Можете показать?

Она замялась на мгновение. Очень медленно амулет в моём кармане начал остывать. Выходит, для него опасна не сама Лилиан, а эта принадлежащая ей вещь? Надо запомнить.

— Видите ли, я не хочу, чтобы чьи-то руки прикасались к нему.

— Обещаю не трогать его и пальцем.

Она ушла в спальню, затем вернулась и продемонстрировала лежащий на её ладони старинный кинжал пятнадцати сантиметров в длину с треугольным лезвием и потёртой рукоятью, в которую был инкрустирован крупный необработанный ярко-фиолетовый камень.

— Это аметист? — попытался я выяснить подробности.

— Понятия не имею. Отец тоже не знал. Кинжал перешёл к нему по наследству от деда, тому — от прадеда… Толком никто не знает, кто первым принёс эту вещь в нашу семью.

— Разве им можно кого-то убить? Лезвие совсем короткое.

— Перерезать горло можно. Он острый, — она положила кинжал на край стола. — Насчёт него у нас в семье есть предание. Кинжал помогает наследникам Эшфордов, но лишь при условии, что его не касаются чужие руки. Может, это всё суеверия, но я бы не хотела нарушать традицию. Не хочу новых несчастий. Их и так случилось предостаточно… Вчера мне удалось связаться с английским посольством и дозвониться до своих знакомых в Дареме. В течение месяца мне восстановят документы. Я снова могу пользоваться своим банковским счётом, но… Ничто уже не вернёт к жизни отца. Он умер год назад, считая меня погибшей.

— Соболезную. У вас есть братья или сёстры?

— Нет, я единственная дочь.

— Ваша мать жива?

— Она развелась с отцом, вышла замуж и уехала в Италию, когда мне было полтора года. Я её после этого ни разу не видела. Она только звонила иногда на мои дни рождения. Потом вообще перестала давать о себе знать. Я в детстве часто выдумывала, будто она однажды приедет за мной и заберёт к себе. Наверное, мне очень этого хотелось.

Показалось ли мне, или камень на рукояти кинжала вдруг начал мерцать? Невозможно было оторваться. И я смотрел, смотрел, погружаясь в бесконечную глубину, почти не слушая её слов. Снова появилось ощущение, будто моё сознание попало в трещину между обычным миром и другим — чужим, иррациональным, будто сон и явь пересеклись посередине, и я влип в эту точку со всего разбега.

Обжигающий холод неожиданно пронзил всю левую сторону груди.

Я очнулся, поймав себя на том, что стою и в упор смотрю на леди Эшфорд, а она с тревогой вглядывается в моё лицо.

— С вами всё в порядке, доктор?

— Странное чувство возникает от разглядывания вашей семейной реликвии, — честно признался я.

Лилиан поспешно убрала кинжал из поля моего зрения.

— У меня так тоже порой бывает. На камень лучше не смотреть, потом начинается сильная головная боль, хотя, не спорю, он притягивает взгляд.

— Вот, значит, как, — задумчиво протянул я и неожиданно для себя предложил. — Если у вас нет планов, давайте встретим Новый год вместе?

— Вам не с кем встретить праздник? — удивилась она.

— Есть, но в этом году для меня наиболее интересным было бы ваше общество.

В конце концов, в гости к Укё-тян я могу заехать и завтра. Она простит. Нехорошо этим пользоваться, конечно, но она всегда прощает.

Леди Эшфорд задумалась на секунду, потом ответила:

— Я ничего не имею против.

— Тогда выбирайте ресторан.

— Увы, я не слишком хорошо знаю Токио.

— Можно отправиться в одно отличное заведение с европейской кухней в Синдзюку…

— Только не туда! — вдруг воскликнула Лилиан.

— Что ж, если вам почему-либо не нравится этот район, давайте выберем Гинзу или останемся в Акасаке.

— Я бы предпочла остаться здесь.

— Тогда я заеду за вами около десяти вечера. Отдыхайте. Вам нужно немного прийти в себя.