— Но ты никогда ему не говорил, что собираешься его освободить? Вместо этого причинял боль и притворялся чудовищем? — спросил я, не зная о том, что некогда почти тот же вопрос задавал ему Асато.

— Так было нужно. Если бы он заподозрил во мне хоть кроху добра, ринулся бы спасать. А я ведь действительно преступник, совершавший убийства под влиянием чёрной магии. Нерационально бороться за уже пропащую душу. Ни мне, ни ему это всё равно не принесло бы счастья. Ты тоже притворялся, я, к сожалению, не сразу понял это. Мы оба один другого стоим. Оба лжецы. Но теперь я точно знаю, что ты любишь его. Не побоялся моего гнева, лишь бы узнать правду. И это без поддержки хранителя… Смело.

До того, как мы выбрались наверх и стали пробираться по крышам магического Замка под шум ветра, рискуя сорваться вниз и сломать шеи, я узнал ещё кое-что. Оказывается, сейчас Мураки ненадолго вышел из-под действия Ока, потому он и может рассуждать здраво и вести себя, как обычный человек. Но как только Лилиан будет спасена, он снова станет куклой, играющей по правилам Ока. Марионеткой, погружённой во тьму.

— Я почти освободился с помощью искры мастера Амулетов, превращённой мною в магию Разрушителя, — с ноткой веселья рассказывал мне лорд Эшфорд, но я физически ощущал льющуюся с его стороны боль. — Хотел перерезать нить, связывающую мою душу с Оком. Лилиан не заметила, когда я вышел из-под контроля, потом спохватилась, но было поздно. К сожалению, Цузуки-сан никогда не увидит меня таким. Ненадолго я смог стать независимой единицей с незамутнённым ненавистью сознанием. Однако моя фиктивная жёнушка умна. Она-то знала, как вернуть меня обратно.

— Снова шантажировала свободой Асато?

— Разумеется. Обманом через своего двойника она заманила его сюда. Ему обещали встречу и разговор с другим Асато. Естественно, всё это было лишь ловушкой. Но даже не для Цузуки-сан. Для меня. Лилиан необходимо было вернуть утраченный контроль надо мной. Когда Цузуки-сан оказался здесь, она сообщила, что отправит его в вечное путешествие по магическому лабиринту, находящемуся под Замком. Выхода оттуда нет, мне это точно известно. Поиск пропавшего даже с помощью абсолютного амулета весьма затруднителен, почти невозможен. Но она сказала мне, если я подчинюсь ей снова и стану выполнять её приказы, Цузуки избежит страшной участи. Я подчинился.

— Зачем?

— А если бы перед тобой стоял такой же выбор, что бы ты сделал? — с гневом вопросил Мураки. — Да и вообще… Цузуки-сан попал в ловушку только из-за тебя! Ты сбежал из дома, разорвал с ним телепатическую связь…

— А она была?

— Разумеется! Между хранителем и хозяином она всегда есть. А ты… Не умеешь пользоваться даже тем, что у тебя под рукой! Как это знакомо! Вы с Цузуки-сан стоите друг друга. Ты вообще не контролировал ситуацию, за что тебе преогромное спасибо! — Мураки шутовски раскланялся.

— Откуда мне было знать?

— Ты собираешься сражаться с Энмой, герцогом Астаротом, с моей женой-ведьмой из семейства Эшфордов. Да, и со мной. И ты позволяешь себе настолько расслабиться, чтобы сидеть и рефлексировать, пока рушится мир? Знаешь, — Мураки с гневом повернулся ко мне. — Если бы мне досталось хоть половина от того, что получил ты, я бы не позволил себе ни страдать, ни сомневаться! Цузуки-сан выбрал тебя, а ты ещё смеешь делать несчастный вид и причинять ему боль? Да будь ты проклят.

Но это не прозвучало, как проклятие. Как ревность — да, как зависть к счастливому сопернику — скорее всего, но ненависти в его голосе сейчас не было.

— Ты хочешь меня убить? — спросил я напрямую.

— Хотел бы, но не могу.

— Почему?

— Уж не знаю почему, но с тобой он счастлив, как ни с кем другим. Я видел.

Я открыл рот, но потом передумал уточнять, когда именно за нами с Асато наблюдали. Да и к чему спрашивать? Пусть смотрит, если желает отравлять собственную душу. Но будь я на его месте, я бы наблюдать за своим счастливым соперником ни за что не стал.

— Я не могу разрушить его счастье. Даже если оно заключается в таком ненавистном мне создании, как ты. Иначе убил бы и не сожалел ни мгновения, — горько произнёс он, и я понял, наконец, что мои внутренние страдания — ничто по сравнению с его. — Когда мы победим Энму и разрушим Шар, а мы разрушим, у нас нет иного выхода, я снова стану чудовищем… Я вряд ли смогу самостоятельно думать и чувствовать. И для меня больше никогда не ослабят поводок. Так вот, пока я ещё свободен и могу мыслить здраво, я хочу услышать от тебя одно. Дай мне слово… Поклянись, что будешь бороться за Цузуки так, словно он — единственная цель в твоей жизни. Единственное, что важно для тебя!

— Но так и есть, — я сказал это как само собой разумеющееся. — Он действительно единственный, кто важен.

— Важнее, чем ты сам? Отвечай, я должен знать!

— Я предпочту погибнуть, чем увидеть его смерть. Даю слово, даже если погибнут оба мира, Цузуки останется жив. Я клянусь!

Мураки долго смотрел мне в глаза, а потом удовлетворённо кивнул.

— Ты не лжёшь. Значит, настало время сражения.

И мы вместе шагнули внутрь башни с красной черепичной крышей, оказавшись лицом к лицу с тем, чья душа уже давно была во власти тьмы, сросшись воедино с Хрустальным Шаром.

Если я прежде думал, будто мой двойник — монстр, то теперь я понял, как сильно заблуждался. Истинный монстр явился перед нами теперь. Демоническая красота, искажённая маской безумия — таким предстал перед нами Энма. В пустой груди, где давно не было сердца, переливался всеми цветами радуги Хрустальный Шар.

— Взывай к Цузуки-сан. Зови его всеми силами, как умеешь, — вполголоса пробормотал Мураки. — Я буду взывать к Лилиан, а ты зови того, кого любишь. Он услышит тебя даже сквозь кристалл! Но на мой зов, к сожалению, он не откликнется.

— Значит, пришли? Я ждал вас. — С гнусной ухмылкой Энма поднял руки и направил в нашу сторону поток сверкающей энергии. Мы едва успели отскочить. Вход за нашими спинами осыпался обломками.

— Асато-сан!!! Немедленно выбирайся!!! Слышишь?! — закричал я.

Никакого ответа. Новая атака Энмы едва не снесла всю башню целиком. Под моими ногами зашаталась каменная кладка, и целый кусок стены обвалился вниз, в пустоту. Я завис одной ногой над пропастью. С Мураки, кажется, произошло то же самое.

— Сдавайтесь! — хохотал Энма. — Неужели не ясно, что в отсутствие хозяйки Ока и хранителя амулета синигами, вы оба бессильны? Вся энергия Ририки и Асато теперь моя! Ничтожества! Ничтожества!

— Давай, — прошептал Мураки, поворачивая ко мне лицо, засыпанное чёрной пылью после взрыва. — Сейчас. Вместе. Собери всю силу амулета и ударь по Шару. На счёт три. Раз, два…

Я не знаю, какая энергия изверглась из меня. Возможно, это была сила рубина, но, сдаётся мне, не только она. Всё тот же ослепительный поток, которым я некогда защитил Асато, рванул из центра моей груди и ударил в Хрустальный Шар. И эта атака слилась с таким же бешеным сиянием со стороны Мураки. Шар вдруг пошёл трещинами, но, лишь появившись, они вдруг начали сращиваться краями и исчезать.

— Зови Цузуки-сан! Пусть он разрушит Шари изнутри! Пока он и Лилиан не выйдут наружу, энергия хранителя и сила Ока будут восстанавливать этот чёртов кристалл, и нам не победить Энму!

— У вас нет шансов, — Повелитель Мэйфу снова торжествующе расхохотался.

— Асато-сан, помоги! — закричал я. — Шар не должен успеть восстановиться после атаки! Разбей его!!!

— Пробуй, пробуй! — смеялся Энма. — Он даже не слышит тебя. Он давно забыл, кто он. Там внутри он бродит в пустоте один в том измерении времени, где секунда равна миллиону лет. Его сознание дробится на части. Он видит кошмары о том, как умирает снова и снова, и каждая смерть уносит кусочек его памяти. От его души уже ничего не осталось.

— Асато, ты должен выбраться, ты ведь мой хранитель!!!

Изнутри Хрустального Шара внезапно раздался треск, и он озарился невероятно ярким золотым светом. Лицо Энмы из торжествующего стало испуганным.