Я откинулся на спинку кресла. До следующей операции оставалось ещё полчаса.

Он пришёл спустя три дня после нашего разговора с Тацуми-сан. Ждал в коридоре, пока я выйду из операционной и доберусь до кабинета, даже не заметив его присутствия, рухну на стол и отключусь от усталости, а затем очнусь спустя полчаса по звонку будильника, доносящегося из недр мобильного, выпью двойной эспрессо из кофемашины, примостившейся на тумбочке, взгляну в график операций и вспомню, что к следующему пациенту надо идти уже через сорок пять минут… И тут внезапно увижу его.

Куросаки-сан, робко сжавшись, сидел на кушетке. Рядом с ним лежала охапка белоснежных роз со слегка увядшими лепестками.

— Простите, что пришёл, не сообщив заранее… Я побеспокоил вас, сенсей?

Когда видишь такие ясные глаза, невольно ощущаешь всю тяжесть содеянного не только тобой, но и другими. Внезапно я вспомнил, каким был до того, как встретил Саки и понял, что своим родителям я абсолютно безразличен. А ещё вспомнил, что от меня и от Асато всё ещё зависит, останется ли этот мир цел.

— У вас проблемы со здоровьем?

Это первое, что пришло в голову, когда я пригляделся к нему внимательнее. Куросаки-сан выглядел сильно встревоженным, словно с ним стряслась беда, и он не знал, у кого просить помощи, потому и пришёл к первому, о ком вспомнил. Услышав мой вопрос, парень покраснел.

— Нет, — еле слышно выдавил он, пряча в коленях пальцы рук, чтобы ладони не дрожали так сильно. — Я просто хотел увидеться с вами.

Никогда не думал, что этому мальчику удастся озадачить меня.

— Находясь в клинике Дайго, я очень хотел, чтобы вы пришли снова, — пояснил он, когда я воззрился на него в молчаливом изумлении. — Нет, Тацуми-сан, конечно, часто навещал меня, и Асахина постоянно приходила, но… — решившись, он смело вскинул голову. — Я постоянно вспоминал именно вас, сенсей. И если уж вы так и не пришли больше, то вот, — внезапно он вскочил с места и протянул мне букет роз и низко поклонился, сложив руки над головой, когда я машинально принял цветы. — Благодарю за всё, что вы сделали для меня! У меня никогда не будет достаточно слов, чтобы выразить своё восхищение вашим мастерством!

Я ошарашенно взглянул на розы, потом положил букет на край стола и снова обернулся к нему. Масштабы происходящей на моих глазах катастрофы я всё ещё не способен был верно оценить.

— Право слово, не стоило так утруждаться. Сами посудите, зачем везти доктору цветы? Вы бы лучше подарили их своей девушке.

— У меня нет девушки.

Куросаки-сан по-прежнему сильно волновался, из чего я сделал вывод, что самое страшное для него ещё впереди. Он сказал далеко не всё, что собирался.

— Сенсей… Я должен признаться. Я был у вас дома около двух часов тому назад.

— О! — кажется, ему удалось удивить меня. — И как вы выяснили место моего проживания? Я ведь просил администрацию клиники хранить это в строжайшем секрете, а в телефонных справочниках указан только рабочий номер. Тацуми-сан помог?

— Нет! Я даже не сказал ему, что собираюсь к вам. Почему-то мне кажется, он бы этого не одобрил.

«А это смотря зачем ты искал меня, парень. Явно не для того, чтобы подарить розы. Давай, говори, я жду».

Снова опущенная голова, и такие трогательные позвонки, выступающие на шее…

«Умирай же медленно, став моей марионеткой!»

В свете полной луны, наполовину затянутой облаками, сверкает лезвие ножа, рассекая бледную кожу, на плащ летят кровавые капли.

Я вздрогнул. Видение длилось едва ли более двух секунд, но оно заставило моё сердце замереть. Что это было? Неужели опять воспоминания другого Мураки?

— Как вы нашли мой дом?

— Я эмпат, сенсей. С рождения. Могу понимать чужие чувства и, если очень постараюсь, то и мысли… при простом прикосновении. Ещё в клинике Дайго я коснулся вашей руки и увидел, как выглядит ваш дом и местность вокруг. Правда, мне пришлось ещё некоторое время поездить по улицам Токио, чтобы найти это место.

— Вас кто-то просил шпионить за мной? — спросил я сухо.

— Нет! — он выглядел таким испуганным и виноватым. — Я не для того, чтобы шпионить… Я сделал это ради себя.

— И снова спрашиваю: зачем?

— Там, в клинике, ваши прикосновения всколыхнули нечто внутри меня, — он нервничал всё сильнее. — Мне кажется, мы с вами похожи. Вы тоже могли бы стать эмпатом. Вы отличаетесь огромной чувствительностью, но вы при этом гораздо сильнее меня. Например, я не смог бы стать хирургом. Я бы не вынес постоянно чувствовать чужую боль. А вы находите силы не только выносить чужие страдания, но даже не показываете вида, как вам больно!

— С чего вы взяли? Я просто выполняю работу, и это вовсе не означает, что я пропускаю через себя боль каждого пациента. Куросаки-сан, если бы я не выучился отстраняться от эмоций, я бы сошёл с ума после первой недели работы. Но, как видите, я здоров.

— Это лишь означает, что вы сами от себя закрываете свои способности! Вы настолько сильны, что способны держать за плотно запертой дверью сердца всё мешающее вам. При этом в вас нет эгоизма, — он приблизился почти вплотную. На меня пахнуло ароматом древесной свежести. Шалфей, бергамот, лимон, амбра, мускус, ветивер и пихта… «Kenzo pour Homme»? Неплохо, очень неплохо. — Я ещё не встречал человека, настолько удивительного и благородного! Вы вернули меня к жизни, и отныне эта жизнь принадлежит вам. Даже если вам не нужна моя преданность, используйте мой дар эмпата, как пожелаете. Я никогда вас не предам. Только позвольте всегда быть рядом с вами.

Да провалиться мне на месте! Это что, любовное признание? Нет, не стоит себе льстить, скорее, юношеский максимализм вкупе с бушующими гормонами. И ещё виновата моя чёртова харизма, которую я не могу убрать, даже когда она не нужна, а наносит лишь вред. В любом случае, кажется, с парнем подобная беда стряслась впервые, и он сам не до конца понимает, чего ему от меня нужно. Эх, Куросаки-сан… Маловероятно, что твои родители дождутся внуков. Однажды ты напишешь им, что нашёл парня своей мечты, схлопочешь от них проклятия, в ответ пожелаешь удачи и больше никогда не появишься в отчем доме. Но твоим избранником точно буду не я. Теперь остаётся один вопрос: что делать с твоими не до конца оформившимися чувствами прямо сейчас? Если объясню тебе ситуацию неправильно, ты потом начнёшь сомневаться в себе, и ещё лет двадцать не сможешь признаться кому-то, кто тебе действительно будет нужен. Хуже того, начнёшь переламывать себя и пытаться завязать отношения с девушками, раз уж с мужчиной сегодня не вышло, в то время как девушки явно не в твоей сфере интересов. Итогом станет разрушенная жизнь. Ох, беда с тобой, пацан… Вот беда! Ты ведь сам не понимаешь, что скрывается за твоим восхищением и желанием посвятить мне жизнь «из благодарности». Видимо, для начала необходимо дать тебе понять, как сильно ты заблуждаешься в отношении меня. Так будет безопаснее.

— Куросаки-сан, разве можно говорить такие вещи малознакомому человеку, пусть он и спас вашу жизнь? — начал я, стараясь избрать по возможности более деликатный тон. — Вы совершенно меня не знаете. Ваш дар эмпата не мог за пару секунд открыть вам меня полностью. Да, вы увидели нечто в моей душе, и даже если то, что вы видели — истинно, где гарантия, что во всем остальном я не являюсь отвратительным и бесчестным? Будь я беспринципным человеком, я мог бы сейчас воспользоваться вашей наивностью и сломать вам жизнь. Разумеется, я этого не сделаю. Вы еще встретите кого-то, кто по-настоящему оценит вашу преданность. Я способен понять, почему вы думаете, будто готовы на всё ради меня. Вы были одиноки, и — вы угадали — я тоже испытал в юности одиночество. То, что я спас вам жизнь, создало вокруг меня ореол героя. Вам стало казаться, будто мы родственные души, но это далеко не так. Вас ко мне просто подтолкнули обстоятельства.

— Неправда! Я докажу, что действительно готов на всё! У вас будет тот, на кого вы сможете положиться в любой ситуации. Не отказывайтесь, прошу!