— Что это означает? — спросил я, стыдясь признаться, что из сказанного сейчас не понял ничего.

— Только то, что я сказал: дополнительные гены в ядрах Т-лейкоцитов заставляют их выполнять функции, не свойственные аналогичным клеткам крови обычных людей. Но в остальном ты человек, Асато-кун, — и шутливо добавил. — Официальная наука вчера это подтвердила.

— А как же цвет глаз? — растерялся я.

Кадзу улыбнулся, встал из-за стола и привлек меня к себе, касаясь губами моих губ.

— Такое случается раз на несколько миллиардов случаев. Я специально запрашивал информацию по этому вопросу у иридолога***, чьему мнению доверяю. Крайне редко, но бывает. Просто фиалковые глаза. Никакой связи с демонами. Даже если бы Энма, как ты рассказывал, не добавил в кровь твоих предков частицу герцога Астарота, у тебя бы всё равно были такие глаза. Они твои собственные, зря ты переживал. Не знаю, утешит ли тебя моё открытие?

Я стоял, не шевелясь, несколько мгновений, а потом крепко обнял Кадзу, прижимаясь щекой к его щеке.

— Спасибо.

Комментарий к Глава 53. Когда соединяются сердца * Сегацу-сан – «Господин Новый год». Персонаж, одетый в зелёное или голубое кимоно, ходит по домам в «золотую» (новогоднюю) неделю и поздравляет жителей.

Цитокины – подобные гормонам специфические белки, которые синтезируются различными клетками в организме. Основная масса цитокинов образуется лимфоцитами.

Иридолог – специалист нетрадиционной медицины, устанавливающий состояние здоровья человека по состоянию радужной оболочки глаз.

====== Глава 54. Предвестники света ======

Прежде я никогда не позволял себе бегства, отвечая на любые жизненные вызовы чаще интеллектом, реже — силой. Но я не отступал никогда. Что случилось? Как я мог растеряться до такой степени, что побег оказался единственным выходом?

Асато рассказал о своих сокровенных чувствах, а я предал его доверие, уверяя, будто сумею принять его любым. Но я солгал. Окажись он демоном или безумцем, я выполнил бы обещание. Я заранее внутренне смирился с любым вариантом его прошлого, но существовало единственное исключение: я не способен был вынести его истинное отношение к моему двойнику. Я предполагал, что услышу про страх, ненависть, гнев, желание мести, отвращение. Вполне естественно, если бы все эти негативные эмоции Асато перенёс на меня, отчего у нас и возникли трудности в последнее время. Но на меня перенесли совсем иные чувства.

Как так вышло? Да полно, имею ли я хоть малейшую ценность? Или я лишь тень того, кто действительно нужен Асато?

Как заставить себя принять то, что в твоих объятиях ищут лишь осуществление своей мечты в отношении другого? Будь я верующим, сказал бы, это воздаяние за моё отношение к другим. Прежде я использовал чужие тела для наслаждения, не думая о чьих-то чувствах. Теперь для Асато я сам стал убежищем от терзающих его желаний. Расплата за мой цинизм и бессердечие к тем, кто любил меня? Вероятно. Но если я хочу быть с ним, мне придётся принять это, ибо другого не предложат.

Надо как можно скорее найти в себе силы жить с пониманием этой правды: я способен стать лишь эхом другого Мураки. Однако день проходил за днём, а я всё ещё чувствовал, что не способен посмотреть Цузуки в глаза и сказать: «Всё в порядке. Я принимаю твои чувства».

Нестерпимая боль, куда хуже той, что причинил мне Саки, ворвалась в сердце. Изгнать её мне было не под силу, а помощи просить я не собирался.

Я специально завалил себя работой. Забрал все операции, которые вполне могли бы сделать ассистенты. Спал и ел в кабинете, а между сном и приёмами пищи беспрерывно оперировал. Я использовал внутреннюю боль, как стимулятор. Раз уж я предал доверие Асато, я собирался приложить все силы и принести как можно больше пользы тем, чья жизнь зависела от мастерства моих рук. Я достаточно владел собой, чтобы мои эмоции не отражались на качестве операций.

Но каждый вечер наступал тот пугающий час, когда я набирал номер Асато, в глубине души опасаясь: сейчас он не возьмёт трубку. И я понимал: после того, как я поступил, у него есть полное право не отвечать. Но он отвечал. Увы, разговоры наши стали короткими и натянутыми. Я почти физически ощущал, как опасно истончилась связующая нас нить. Мы отдалялись друг от друга всё больше, и я не мог это исправить.

Спустя три дня, позвонил Тацуми-сан, но, потерявшись в своих мыслях, я даже не сразу понял, чего он хочет. Кажется, его друг попал в передрягу. Необходимо было осмотреть пострадавшего и взять у него анализы. Я согласился помочь, назначил удобное время, когда тому парню можно приехать в клинику, и повесил трубку.

Пострадавшим, как ни странно, оказался Хисока Куросаки. Попадать в неприятности, похоже, превратилось в хобби этого мальчишки. Когда я прикасался к нему при осмотре, он почему-то дрожал и часто дышал, кусая губы, но я тогда истолковал его состояние, как остаточный стресс после случившегося. Я лично взял у него анализы и отправил их в лабораторию, попросив сообщить результаты как можно скорее. Через пару часов стало ясно, что парень сильно не пострадал. Всё ещё немного снижен уровень гемоглобина и СОЭ, повышен холестерин и глюкоза, но так всегда бывает при отравлении алкоголем. Куда больше меня насторожило, что в плазме крови был обнаружен клонидин в следовых количествах.

— Хисоку насильно напоили какой-то дрянью, пока держали в машине, — сумрачно сообщил Тацуми, когда я пригласил его в кабинет для беседы с глазу на глаз. — Видимо, это была смесь снотворного и алкоголя. Его вырвало прямо на улице, а потом он крепко уснул, оказавшись у меня в квартире.

— Счастье, что желудок оказался чувствительным. В противном случае мальчик мог не проснуться. Смесь клонидина и спиртного в большинстве случаев смертельна. Вы сообщили в полицию? — странно, но в этот миг я вдруг осознал, что судьба Куросаки небезразлична и мне. Даже собственная боль на мгновение притупилась.

— Их поймали на моих глазах. Полицейский Аоки-сан сказал, что они ответят за свои преступления.

Зачем я спросил? С каких пор меня волнует хоть что-то, связанное с чужими мне людьми?

— Следите за ним, — это вырвалось как-то само собой, — следите очень внимательно, Тацуми-сан, раз уж взялись опекать пацана! Думаю, позавчерашнее происшествие глубоко отпечаталось в его памяти. Куросаки-сан пережил сильный стресс, все последствия которого я сейчас не способен предвидеть. Пока паниковать не стоит, но если заметите странности в поведении, покажите его специалисту немедленно! Физическое состояние Куросаки-сан в порядке, однако проблемы с психикой возможны. Тем более, в семье, откуда он сбежал, всё было далеко не благополучно. Свежие раны, нанесённые поверх старых, непременно дадут о себе знать.

Тацуми ничего не ответил, только стиснул зубы и сверкнул на меня глазами из-под очков.

— Я обещаю, что буду хорошо заботиться о нём.

Они ушли, а я снова вернулся в ту точку, из которой меня выдернуло это короткое происшествие. Как посмотреть в глаза Асато, чтобы он не догадался, насколько сильно я ранен его признанием? Он никогда не должен видеть мою боль и сомневаться в моей силе!

Внезапно, когда я добрался до этой мысли, меня ударило некое понимание. Я прошу его быть откровенным со мной, но сам закрываюсь, чтобы казаться безупречным. Я привык так вести себя с отцом, чтобы заслужить его одобрение, с Саки, чтобы не выносить новых унижений, с женщинами, желая видеть горящие восхищением глаза. Я никогда и никому не показывал своей внутренней боли. Даже Сатору или Укё, несмотря на то, что ближе них в детстве у меня никого не было.

Я закрывался от всех без исключения. Изнанку белых одежд не видел никто. Могу ли я набраться смелости и показать свою душу Асато? Позволить ему увидеть не идеального партнёра, а простого смертного, поражённого ревностью к собственному двойнику? Я горько усмехнулся. Это, бесспорно, не даст мне лишних очков в его глазах, однако мы сможем стать ближе. Это шаг в сторону доверия, то, о чём я всегда говорю со своими пациентами, но никогда не выполняю сам. Извечная беда докторов в том, что они лечат других, но по отношению к своим болячкам бессильны. Как и беда мудрецов в неспособности следовать собственной мудрости.