Если бы я сам знал… Свет ещё некоторое время мерцает, затем медленно гаснет.

— Всё в порядке. Полагаю, это была энергия амулета. Как ты себя чувствуешь? — крепко обхватываю ладонями его лицо, невольно выискивая на нём признаки каких-нибудь повреждений, но их, к счастью, нет. — Что эта женщина от тебя хотела?

— Какая женщина?! Она же просто мне снилась!

— О нет. Микако Каэдэ-сан явно пыталась что-то устроить наяву.

— Ты её знаешь?

— В другом мире знал. Её двойник гораздо приятнее в общении, поверь.

— А я думал, мне опять приснился кошмар…

— На сей раз его мы посмотрели вместе.

Он опять слишком близко: такой же горячий и пахнущий летним лесом, как обычно. Тревожная луна заглядывает сквозь сёдзи.

— Кадзу-кун, мне нужно в душ…

— Дойдёшь или помочь?

— Спасибо, я сам.

«Почему ты не защитил его?» — мысленно обращаюсь к амулету, когда Асато покидает комнату.

«Хозяин, он ваш дух-хранитель и должен вас защищать, но не наоборот!» — язвительности заметно убавилось, но мне от этого не легче.

Я зол, очень зол.

«Запомни, ты, чёртов Философский Камень: Асато-сан представляет для меня ценность, о которой ты и понятия не имеешь, так что ты будешь его защищать!»

«О, хозяин. Я имею понятие! Вы во второй раз кидаетесь к нему, забыв о себе. А вы заметили, что раньше ни к одной живой душе так не бросались, исключая Укё-сан? Однако госпожу Сакурайджи вы никогда не возили в Норвегию и не мечтали овладеть ею в онсене».

«Если ты немедленно не заткнёшься…»

«Молчу».

Какое облегчение. А как заставить замолчать то, что не утихает даже от тысячи мысленных приказов? Это не просто тоска по стремлению обладать им, а сминающий и опустошающий душу смерч. Я знал, что так будет, поэтому пытался избежать наших отношений, но, похоже, они всё-таки сломают меня.

Я мог сегодня потерять его. Здешняя Микако не ради шуток явилась. Лорд Артур в подземелье говорил о разрыве связи с амулетом. Неужели он нашёл способ «отсечь» Асато-сан от рубина и пытался это сделать раньше дня Апокалипсиса?

«Да, хозяин», — снова вторгается в мои мысли болтливый кристалл.

«Ты, кажется, обещал молчать».

«Я полезную информацию даю!»

«В кои-то веки. Продолжай».

«Я мог бы и раньше сказать, если бы вы спросили! Первую девушку отправили вас отвлечь, наслав на неё магию ускорения времени, чтобы у второй появилась возможность выполнить задание. Вторая по имени Микако Каэдэ, находящаяся сейчас под воздействием сильного тёмного заклятья, была в замешательстве. Она собиралась отсечь вашего хранителя от амулета, но увидела, что он связан не только с рубином, а ещё с чем-то, ей неведомым. Вопреки всему она попыталась выполнить поручение. Впрочем, ей бы всё равно ничего не удалось. Ваша с Цузуки-сан обоюдная энергия почти пробудилась. Ещё немного, и вам не сможет сопротивляться никто: ни боги, ни демоны при условии, что вы будете действовать согласованно, конечно».

«Сознанием Микако-сан управляет лорд Эшфорд?»

«Верно».

«Он от своего не отступится».

«Да, но не беспокойтесь, я буду защищать вас и Асато-сан, поскольку вы так приказали».

«С каких пор ты на нашей стороне?»

«Всегда был».

«Не похоже».

«Зря вы так. Я помочь пытаюсь».

«Отлично. Ответь, что мне нужно сделать, чтобы наша с Асато-сан энергия полностью пробудилась?»

«Ничего. Вы уже всё сделали. Просто прекратите мучить вашего хранителя, и его сила, которую он сейчас вынужден сдерживать, станет вашей».

«Я мучаю его? — вот это новость. — Каким образом?»

«Мне-то происходящее нравится, — уходит от прямого ответа рубин, — потому что я наполняюсь сильными эмоциями, но что-то в глубине сознания подсказывает: я могу получить гораздо больше, если вы перестанете заставлять Цузуки-сан страдать».

«Почему он страдает?!»

«Догадайтесь сами, вы же умный».

Отвратительный кристалл.

Надо поговорить с Асато-сан и немедленно прояснить этот вопрос. Может, я причиняю ему боль, сам того не подозревая?

Направляюсь в душ, распахиваю дверь и замираю на пороге. Асато сидит, сжавшись в комок, под открытым краном, из которого хлещет вода. Даже издалека чувствую, как холодно в душевой. Очень холодно! Бросаюсь к нему, и меня пробирает до костей.

— Что ты делаешь?! — хватаю его в охапку и усилием вытаскиваю в комнату — мокрого, раздетого, озябшего. Но мне сейчас не до эротических фантазий. — Решил пневмонию схватить?!

— Мне это не грозит, — слабо улыбается. — И вода совсем не холодная.

— Действительно, снег ещё не выпал, но ты, видимо, его ждал с минуты на минуту.

Поспешно закутываю его в юката. Да у него зуб на зуб не попадает! Почему иногда он совершает такие бессмысленные поступки? Или это какой-то скрытый протест против моего вмешательства в его жизнь?

— Сейчас согрею чай и наберу горячую ванну. И тебе придётся выпить сакэ. Много.

— Не надо! Кадзу-кун, я ведь не человек. Не нужно этого.

Меня охватывает бессильное бешенство.

— Не человек? — вопрошаю я тоном, который холоднее воды. — Великолепно. Значит, ты не испытываешь удовольствия и боли? Тебе не нужна забота и безразлична судьба твоих друзей в Сёкан?

Вот это взгляд: пронизывающий, отчаянный! До меня внезапно доходит, что я впервые повысил на него голос. Продолжаю на полтона ниже:

— Объясни, почему ты такое устроил? Твоих мотивов я решительно не …

Осекаюсь, внимательнее вглядевшись в его глаза. В их глубине отчётливо вижу засасывающую воронку бесконечной боли и тоски, и в мгновение ока неразрешимый паззл складывается в единственно правильную картину.

Две красивые девушки, отправленные восвояси… Пальцы, с невообразимой нежностью касавшиеся моей спины… Желание покинуть мой дом… И ледяная вода, не решающая проблем…

Я идиот. Если бы чёртов камень ничего не сказал, я бы и дальше продолжал творить глупости.

Я мучаю его? О да, ещё как. Никаких извинений теперь не будет достаточно.

Опускаюсь на футон рядом, беру его за руку. Он дрожит, но не отнимает ладони.

— Чай и сакэ не нужны, значит, забудем о них, — говорю мягко.

Он изумляется, глаза раскрываются, словно у ребёнка, которому обещали сюрприз. Будет, будет сюрприз…

Не думал, что последняя четверть луны может казаться ослепительной, словно сейчас полнолуние.

— Знаешь, — начинаю осторожно гладить его пальцы, — есть на свете нелепейшая эмоция, которой подвержены многие. Это страх будущих страданий. Эфемерных, не существующих, но возможных. Очень многие поддаются ему и совершают текущие действия, руководствуясь тем, что живёт только в их воображении. Неважно, связан ли подобный страх с боязнью потерять близких, умереть или начать отношения с тем, кто вот-вот покинет тебя, но страх этот всегда одинаков. Он разрушителен и может уничтожить не только того, кто боится, но и окружающих людей. Жалкое оправдание моих поступков, конечно, — глаза Асато распахиваются ещё шире, он ловит каждое слово. — Если бы я не разъедал свой мозг вопросами о том, кем для тебя были лорд Артур Эшфорд и Куросаки-сан, если бы нам не грозил Апокалипсис, а мне превращение с годами в дряхлого старика, в то время как ты останешься молодым и привлекательным, если бы не тысяча других мыслей, я бы давно сказал… Живи со мной под одной крышей всегда. Засыпай в моей постели и просыпайся рядом. Я хочу, чтобы ты остался в моей жизни, Асато-сан, как друг и возлюбленный, как самый близкий мне человек. Я никому и никогда ничего подобного не говорил, однако если бы не вышеперечисленные условия, ты бы услышал всё это вскоре после того, как появился в Сибуйя. Но я был уверен, что без этих слов нам обоим будет проще. Теперь тебе решать, как поступать дальше, а моё сегодняшнее предложение не имеет срока действия. Оно всегда будет в силе.

Потрясённо смотрит на меня, пытается что-то вымолвить, но слова застревают в горле.

— Кадзу-кун… Да кто я такой, чтобы … Сакурайджи-сан в тысячу раз лучше такого, как я! А я не заслуживаю… Я просто не посмею причинить ей боль! И я опасен, ты даже не подозреваешь, насколько! Это всё из-за Энмы, и я не знаю, что делать, как уничтожить тот Хрустальный Шар…