К разгневанным посетителям с противоположных углов бара поспешили двое официантов. Первый принялся суматошно приводить в порядок поверхность стола, второй, заметая осколки с пола, уверял, что «пусть господа не беспокоятся, им принесут новый заказ совершенно бесплатно».

Бармен, наблюдая со стороны за всей этой суетой, меланхолично произнёс, обращаясь к моему приутихшему собеседнику:

— Уважаемый господин, мы включим в ваш счёт стоимость разбитой посуды и испорченного спиртного. У нас приличное заведение, поэтому ваш штраф составит сумму в двенадцать тысяч пятьсот йен. Надеюсь, вы не станете возражать?

Возражений, естественно, не последовало. Жертва моего очередного опыта с талисманом залпом допила сакэ и сумрачно уставилась в тарелку с истерзанным сашими.

Воспользовавшись удобным моментом, я покинул бар.

Дальнейшие проверки смысла не имели, ибо на моей памяти уже происходил случай, когда амулет спасал меня, даже находясь в банковской ячейке.

Пять лет назад по дороге на работу я попал в аварию и едва не лишился правого глаза. Осколки лобового стекла срезали мне несколько прядей волос и пропороли кожу на виске. Глаз уцелел чудом. Помню, я целый час разбирался на дороге с близоруким конторским служащим, въехавшим в мою «Тойоту Краун». Тогда я даже ни на мгновение не задумался, а было ли случайностью то, что абсолютно все осколки, которые могли меня ослепить, пролетели мимо?

Сегодня я убедился в том, что амулет, похоже, защищал мою жизнь и здоровье всегда, вне зависимости от его местонахождения.

За предыдущие дни я также выяснил, что мой талисман не исполняет желаний.

Потом, немного поразмыслив, я предположил, что просто не умею их загадывать, и задумался, в чём может заключаться ошибка. На четвёртый день ко мне пришло озарение: всё загаданное мной до сего момента для меня же самого не имело ни малейшей ценности.

Утром двадцать восьмого декабря я от чистого сердца пожелал, чтобы мои родители срочно отправились в путешествие на острова, дабы мне не пришлось выносить утомительное мероприятие под названием «новогодняя семейная трапеза». Как говорится, мелочь, а приятно. Отец и мать любили отдавать дань традициям, а я каждый год страдал, будучи вынужден совершать пустые ритуальные жесты, в которых лично для меня не осталось никакой внутренней сути.

Буквально через четыре часа отец позвонил мне на мобильный и, извиняясь, сообщил, что новогодний ужин в лоне семьи отменяется, ибо они с матерью вечером улетают на Филиппины. Я изобразил сильное удивление и пожелал им приятного отдыха.

Что ж, надо признать, амулет всё-таки исполнял некоторые желания.

Но на имя Цузуки Асато он по-прежнему не реагировал.

Отчаявшись добиться от камня хоть каких-нибудь признаков жизни, я придумал новый план, как связаться с Цузуки. Чистая импровизация, конечно, но не попробовать этот способ наряду с остальными я не мог. И позвонил в частную клинику Дайго.

Чизу-тян встретила меня своей всегдашней обаятельной улыбкой. Тёмно-синий костюм в сочетании с белой блузкой был ей очень к лицу, о чём я незамедлительно сообщил.

Мой комплимент Чизу, как всегда, встретила недоверчивым хмыканьем и покачиванием головы. Предложив мне удобное кресло и чашку крепкого кофе, она спросила без лишних предисловий:

— Итак, зачем тебе сдался этот ребёнок?

— Профессиональный интерес. Это была операция на грани невозможного. Хочу посмотреть, как идёт процесс выздоровления, да и общее состояние оценить не мешало бы. Пригодится для дальнейшей практики.

— Слушай, — она подошла ко мне вплотную и вцепилась пальчиками в верхнюю пуговицу на моей рубашке, начиная нервно теребить её: извечная привычка ещё со времён в университете. — Ты всё сделал отлично. Состояние пациента стабилизировалось через несколько часов после операции. Отторжения пересаженной почки не наблюдается. На снимках головного мозга аномалий не обнаружено. Заживление тканей идёт быстро. При надлежащем уходе, который мы ему, безусловно, обеспечим, парня через три месяца можно будет выписывать. Как профессор медицины и твой коллега я ставлю тебе твёрдое «А», но … Лучше бы тебе не тревожить сейчас его. Он плохо реагирует на новые лица. Если честно — совсем плохо.

— В чём это выражается?

— Парень не позволяет никому прикасаться к себе. У него начинаются спазмы. Приходится постоянно вводить ему седативные, а порой даже и снотворные препараты, чтобы просто сменить повязки. Насколько мне известно, только жертвы насилия реагируют на прикосновения подобным образом.

— А говоришь, он в порядке! Какой же тут порядок?

— Я имела в виду — физически. На уровне психики дела печальные, это точно. Причём Куросаки-сан категорически отказывается от услуг психотерапевта, а несколько встреч с нашим специалистом ему не повредили бы. Слушай, у тебя ведь многогранный талант. Может, тебе действительно следует поговорить с ним, чтобы понять, в чём дело? Только не спрашивай о его семье.

— Да как же не говорить об извечном корне всех трудностей?! Я думаю, даже если я ничего напрямую не спрошу, он сам заговорит об этом тем или иным образом.

— Но ты не дави, хорошо? Там… всё ужасно. Правда.

— Ты что-то знаешь?

— Пришлось узнать, — Чизу уселась в кресле напротив меня, сложила руки на коленях, не зная, стоит ли продолжать, наконец, со вздохом вымолвила. — Вся подноготная всплыла именно в результате аварии. В разбитой машине были найдены, кроме настоящих, поддельные документы на имя Юрики и Фудо Кобаяси. Полиция заинтересовалась этим фактом и начала расследование. Оказалось, что Куросаки-сан тайно покинул дом отца около полугода тому назад с некоей Асахиной Фудзивара, являющейся его двоюродной сестрой. На данный момент вышеозначенная особа находится в одном из частных роддомов. Она утверждает, что Куросаки — не отец её ребёнка, однако непонятно, почему в таком случае они бежали вместе и скрывались в течение пяти с половиной месяцев в Ниигате по фальшивым документам. Всё это время их безуспешно разыскивала полиция. Остаётся только гадать, как им удалось столько времени водить всех за нос. Куросаки-сама, кроме всего прочего, обвинил сына в краже из его сейфа ста миллионов йен. Глава семьи уже оповещён о несчастном случае, происшедшим с его сыном, но он сказал по телефону, что приедет не раньше, чем непутёвый отпрыск встанет на ноги и будет готов отвечать перед судом. Денег на операцию отец, кстати, не давал. С тобой договаривались и оплачивали все расходы по поручению Фудзивара-сан.

— Начинаю подозревать, что пропавшие деньги ушли в мой карман.

— Нет. На самом деле Асахина-сан получила наследство после смерти родителей, но имела право начать распоряжаться своим банковским счётом только после наступления совершеннолетия. Неделю назад ей исполнилось двадцать. На её счёте, судя по всему, находилась гораздо более внушительная сумма, чем та, что была похищена у Куросаки-старшего. Насколько мне удалось выяснить, Куросаки и Фудзивара — две довольно влиятельных семьи, известные в аристократических кругах, поэтому побег сына и скандальная беременность племянницы однозначно бросят тень на их репутацию. Впрочем, Фудзивара-сан теперь, скорее всего не вернётся обратно, хотя это и будет означать для неё утрату статуса и имени.

— Каким образом она вообще узнала о том, что её кузену требуется операция? В её-то положении…

— Она оказалась в родильном отделении лишь сутки спустя после аварии, происшедшей по пути из Ниигаты в Токио. Фудзивара-сан почти не пострадала, если не считать нескольких ушибов и порезов разбитым стеклом. Впрочем, на моей памяти это далеко не первый случай, когда из двоих, попавших в автокатастрофу, один находится на волосок от гибели, а на втором практически не остаётся ни царапины. Однако стресс от случившегося и сильная встряска в машине спровоцировали у Фудзивары-сан преждевременные роды. К счастью, восьмимесячная малышка родилась здоровой. Я недавно узнавала.