— Отцу тяжело, — сочувствующе вздохнул Хисока. — Он являлся опекуном Орито, и теперь полиция не оставит его в покое.

Удивительно, мальчик ещё был способен переживать за того, кто его в трудную минуту едва не отправил в тюрьму и ни единым словом не поддержал и не ободрил.

«Эх, малыш, какой ты мягкосердечный…»

Когда я собрался уходить, Хисока неожиданно спросил:

— Вы больше не виделись с Мураки-сенсеем?

Я вздрогнул:

— Нет. Но я при случае обязательно передам то, что ты просил.

«Только сам к нему не вздумай соваться!»

Хисока задумчиво поглядел на меня и улыбнулся.

— Вы хороший, Тацуми-сан. Спасибо, что заботитесь обо мне!

«Не такой уж и хороший. Из-за меня твой двоюродный брат погиб, а мог бы выжить».

Буду заходить в клинику, пока Хисока не выздоровеет и не переедет к сестре. Этому парнишке одиноко, что бы он там ни говорил.

Мне ли, познавшему одиночество, не понять его чувств?

Тринадцатого января я устроился в один из инвестиционных филиалов «TEPCO» делопроизводителем, рассчитывая восполнить изрядно оскудевшие денежные запасы и заодно отвлечься, но бегство в работу оказалось неэффективным. Чем меньше времени оставалось до желанной даты, тем более усиливался страх, что я никогда не увижу Цузуки. Я сам не понимал, откуда возникла эта фобия.

Даже Ватари заметил моё странное состояние, навестив меня двадцать пятого. Я солгал, что нервничаю только из-за происходящего с Мураки и из-за пропажи амулета. На самом деле всё было гораздо хуже. Я в себе разобраться не мог, запутавшись окончательно в собственных чувствах.

— Не переживай, Сейитиро, — успокаивал меня Ватари. — Продолжай наблюдать! Уверен, когда-нибудь этот маньяк приведёт нас к выходу в свой мир, и мы вернём двойника на место.

— Ждать невыносимо.

— Знаю, но что делать, если этот псих — единственная наша зацепка? Когда он соберётся проскочить в своё измерение, прибор обязательно просигнализирует об этом. И я не бездействую, а ищу точку связи между мирами. Она где-то существует, скорее всего, на территории Японии, просто её умело замаскировали. Дай мне ещё немного времени.

— До августа девяносто девятого остаётся недолго.

— И это удручает, спорить не буду. А если, — вдруг предложил Ватари, словно прочитав мои сокровенные мысли, — попробовать договориться с Эшфорд-сан, чтобы она позволила встретиться с её духом-хранителем? Вдруг вторая половина души Асато-сан догадается, как пробиться к первой?

— Я уже думал об этом.

— И? — с надеждой взглянул на меня мой друг.

— Цузуки из этого мира потерял память. О чём может идти речь, если при первой нашей встрече он даже имени своего вспомнить не мог?

— Память имеет свойство возвращаться. Ни с помощью химических препаратов, ни с помощью магии ещё не придумано способа стереть воспоминания навсегда. На физическом уровне повреждённые аксоны и дендриты при уцелевшем теле нейрона восстанавливаются. Синапсы возникают на прежних местах. Нет способа отнять память, не уничтожив весь головной мозг.

— Но каким образом Око забирает чужие воспоминания? Я сам видел!

— Предполагаю, если душа всё ещё находится в теле, амулет лишь затрудняет воспроизведение информации, оттягивая на себя значительную часть энергии людей и выполняя блокирующую роль. С посмертным изъятием дело обстоит сложнее. Я ещё не разобрался, что помогает духу, отлетевшему от тела, помнить себя и прошедшую жизнь. И каким образом этот процесс можно нарушить.

— А если я обучу Лилиан-сан управлению Тенями, и она сумеет защитить себя и своего хранителя от влияния Ока, к ним вернётся память?

Ватари даже подпрыгнул на месте.

— Сам додумался?!

— Подсказали, — неохотно признался я.

— Идея интересная, — Ютака взъерошил свои волосы. — Если леди Эшфорд сумеет выстроить с помощью Теней щит между собственным сознанием и амулетом, то, вполне вероятно, они с Цузуки-сан всё вспомнят. Но кто с тобой говорил на такие темы?

— Лилиан-сан, — признался я.

Ватари задумчиво поскрёб щёку.

— Смекалистая леди. Кстати, камакурский переполох с самоубийством племянника семьи Куросаки и массовой потерей памяти очевидцами происшествия не её ли рук дело?

Пришлось сказать правду.

— Мы вместе проводили расследование, чтобы спасти Хисоку от судебного разбирательства. Притворились полицейскими, создали легенду с помощью Ока. Найти пропавшие деньги удалось, но в процессе выяснения обстоятельств погиб Фудзивара-сан. Юноша находился на грани срыва, а я материализовался на его глазах, пытался пустить в ход Тени. Он принял меня за демона, начал палить из револьвера … Ничем хорошим это не закончилось.

Ватари упал лицом на журнальный столик.

— Если синигами и тёмный маг становятся напарниками, Апокалипсис не за горами. Рассказывай!

Когда я закончил, Ютака усмехнулся.

— Любопытно. И, правда, стоит присматривать за Асахиной-сан и её малышкой. Не ясно, зачем этот тип их разыскивал и почему не смог найти при его-то способностях. Зачем он вообще прибегал к помощи Фудзивара-кун? Очень странно. Видимо, дело в Асахине-сан. Надо понаблюдать за ней. Возможно, она тоже обладает некой силой, просто не знает об этом?

— Ты что-то подозреваешь? — насторожился я.

— Надо быть готовыми к любому повороту событий. Ладно, до связи!

И Ватари вернулся в Мэйфу. А я остался в привычной обстановке: наедине с прибором, отмечающим передвижения Мураки, и со своими тягостными мыслями.

Я предвкушал январское новолуние, как биржевой маклер процент от сделки или бедняк праздничное пиршество, опасаясь, что Лилиан-сан передумает, или Цузуки не пожелает приходить.

С утра двадцать восьмого января за окном шумел ветер, словно намереваясь выдавить стёкла из рам, и сыпал мокрый снег. Правда, после наступления сумерек непогода слегка унялась. Именно тогда в мою дверь позвонили.

Я открыл, и колени предательски ослабели. Я приказывал телу успокоиться, но мысленные команды физическая оболочка упрямо игнорировала. Сердце беспомощно трепыхалось под горлом. Ладони саднило от нестерпимого желания обнять, прижать его к себе, как можно крепче…

— Здравствуй, Тацуми-сан. Лилиан-сама передала, что ты хотел меня видеть.

Внутри всё похолодело.

— Значит, если бы не её приказ, тебя бы тут не было?

— Она не приказывала, лишь передала твою просьбу. Видишь ли, в ночи новолуния в отсутствие заданий мне позволено бродить, где вздумается, но я стараюсь держаться безлюдных мест. Сам знаешь, насколько я опасен. Однако информация о наличии магической защиты в корне меняет дело. Впрочем, если я явился не вовремя, то немедленно уйду.

— Не вздумай! — я распахнул дверь шире. — Проходи.

Оказавшись в прихожей, Асато восхищённо воскликнул:

— Отлично справился! Я даже не ожидал, что ты настолько силён.

— Ты видишь барьер? — поразился я.

— Ощущаю. Он практически непробиваемый. Тьма?

— Тени. Будешь чай?

Он кивнул, оставляя плащ на вешалке.

— Да, в прошлый раз было здорово.

— Тебе с жасмином, с мятой или с бергамотом?

— С корицей.

Я заварил ему в отдельном чайнике, а себе налил с жасмином. Мы уселись за стол. Цузуки размешал сахар, сделал несколько глотков и вдруг протянул мне чашку:

— Потрясающе! Хочешь попробовать?

Я смутился, но взял предложенное. Он, улыбаясь, наблюдал за метаморфозами, происходящими с моим лицом. Совладав с волнением, я поднёс чашку ко рту, касаясь губами того края, откуда пил он. Его аромат, едва уловимый, вызывающий тревожные мысли и желания, смешался с запахом корицы. Будоражащая смесь.

— А твой попробовать можно? — спросил Цузуки.

Без долгих раздумий я протянул ему чашку и с замиранием сердца увидел, как он берёт её и поворачивает той стороной, где ободка касались мои губы.

«Уймись, Сейитиро! Прекрати думать о том, почему он это сделал. Его поступок ровным счётом ничего не значит. Скорее всего, причина тому — любопытство. Асато провёл почти всю жизнь внутри амулета. Ему неизвестно об отношениях подобного рода. Он просто повторяет твои действия».