— Не надо, — Пике тихо дотронулась до руки подруги. — Она того не стоит.

— Почему ты меня останавливаешь? Только оттого, что она дочка директора?! Нет уж, я такого не спустила бы, будь она хоть родной сестрой Его Высочества Мартина, а уж эта мерзавка далеко не принцесса!

— Но ты ведь не уверена насчёт неё. Мы можем лишь предполагать, была ли это она или кто-то другой. Если ты при всех обвинишь Бертильду, она, разумеется, будет всё отрицать, а потом пожалуется на несправедливость отцу да ещё очернит тебя в глазах Хонмы-сенсея, выставив лгуньей. Ты этого хочешь?

Лили задумалась, наморщив лоб.

— И то верно, — пробормотала она. — В лобовую атаку идти нельзя.

— И тайно мстить тоже. Я Бертильду недолюбливаю, но вынуждена признать: неопровержимых улик против неё нет. Я бы тоже хотела узнать, кто подстроил такое, чтобы предотвратить дальнейшие возможные покушения на остальных девочек. Но как это выяснить? Разве только и дальше внимательно наблюдать за происходящим. Кто-нибудь завтра, возможно, выдаст себя, огорчившись, что его гнусная затея не удалась, но даже это не будет окончательным доказательством чьей-то вины. Здесь помогло бы одно: поймать виновника с поличным.

Лили поникла.

— Как её поймать-то? Берильда во второй раз то же самое делать не станет... Прости, от меня мало пользы! Не знаю, что и придумать.

— Почему ты считаешь себя бесполезной? — возмутилась Пике. — Ты спасла меня, и я безмерно благодарна тебе за бдительность! — Пике крепко обняла Лили за плечи. — Я избежала огромной опасности, только потому, что у меня такая чудесная подруга. Мы можем завтра рассказать о случившемся Хонме-сенсею и другим девочкам, чтобы все были настороже и знали, что в Академии завёлся кто-то очень злобный. Но ни в коем случае нельзя никого обвинять на основании наших подозрений. Ну и… отныне я начну носить пуанты всегда с собой. И тебе советую сделать то же самое.

— Но как это мерзко и гадко! — снова вспылила Лили, гневно сжимая кулачки. — Эта дрянь останется безнаказанной! Сама подумай: кто, кроме неё, мог сделать такое? Больше некому. Однако ты права, я напрямую её не обвиню. Зато ранним утром в день выступления подложу ей колючки от роз сорта «Чёрный Великан» в гримёрку. Нарежу самых крупных и воткну под обивку стула. Пусть попробует сесть!

Пике не выдержала и звонко рассмеялась.

— У тебя богатая фантазия, Лил. Надеюсь, ты шутишь?

— Нет, я серьёзно. Так и поступлю. И сумею уйти незамеченной. Главное, выбрать правильное время.

— А вдруг не Бертильда осколки подсыпала? Что тогда? Ты причинишь вред невиновному человеку.

— Это Бертильда невиновная?! Все знают, она давно ненавидит тебя из-за предстоящих выступлений с самым красивым и талантливым юношей в Академии. Как можно быть такой доброй по отношению к ней? — недовольно буркнула Лили.

— Наверное, я уже изжила всё злое в себе, когда после разговора с Факиром-сама мне хотелось обвинить целый мир в несправедливости. К счастью, это стремление быстро прошло. Мои чувства не пропали, но больше я не считаю, что вся жизнь вертится вокруг этих чувств. Рядом столько всего интересного, что ещё предстоит испытать и узнать, я просто не имею права раскисать. Теперь я буду внимательнее и осторожнее, зная об опасности, но месть разрушительна. Прошу, — с улыбкой добавила Пике, — пусть идея с колючками останется лишь между нами.

Лили тяжело вздохнула, косясь на подругу, потом спросила:

— Но ты хотя бы позабавилась, представив, как бы выглядела Бертильда на сцене после близкого знакомства с «Чёрным Великаном»?

— Ещё бы, — и Пике снова весело рассмеялась, толкая Лили в бок. — В этом удовольствии отказать себе было сложно.

====== Глава 26. Надрезы ======

На следующее утро, явившись в Академию раньше обычного, Пике и Лили отыскали Хонму-сенсея в учительской и успели рассказать ему о случившемся, разумеется, не упоминая о своих подозрениях насчёт Бертильды. Обвинять дочь директора Академии, не имея на руках неоспоримых доказательств её причастности, конечно, было неразумно, поэтому даже словоохотливая Лили только беспомощно пожала плечами, когда Хонма-сенсей спросил, не догадываются ли девочки, кто мог желать Пике зла. Преподаватель нахмурился. Он пообещал непременно разобраться, найти виновных и заодно предупредить остальных учеников, чтобы они соблюдали осторожность. Таким образом, к концу второго урока история с битым стеклом в пуантах стала достоянием общественности.

За спиной Пике начались перешёптывания. На неё исподтишка указывали пальцем, кто-то бросал сочувственные взгляды, кто-то неприкрыто злорадствовал. На большой перемене Лили отчётливо услышала, как худая и высокая девица из образцово-показательного класса нарочито громко произнесла, обращаясь к своей подруге и картинно закатывая глаза:

— Не верю я в эту историю с подброшенными осколками. Глупые выдумки. Только вот зачем?

— Да эти две бездарности просто хотят, чтобы с ними носился учитель, как с драгоценными жемчужинами! — хохотнула вторая. — Ведь наш Хонма-сенсей — красавчик. Он хорош, согласись, и многим нравится. Кому бы не захотелось, чтобы он беспокоился, бегал к директору, проводил собственное расследование и ставил всю Академию на уши ради кого-то из нас? Это так приятно, когда учитель уделяет внимание только тебе. Разве нет?

— Надо же, на что только люди не идут, лишь бы охомутать того, о ком тайно мечтают! — высокая и худая девица злорадно рассмеялась, не сводя пристального взгляда с Пике и Лили.

Пике неимоверным усилием воли сдержала гнев и собралась пройти мимо, но Лили не смогла вынести такое неприкрытое издевательство. Вспыхнув, она быстро повернулась в сторону старшеклассниц и крикнула:

— Думаете, осколки — это выдумка? Что ж, утешайтесь! Но когда в ваших пуантах однажды утром окажется битое стекло, и вы на него напоретесь, не говорите, что вас не предупреждали! А теперь смейтесь. Чего замолчали? — яростно фыркнув, она схватила Пике за руку и быстро утащила её за собой.

Притихшие старшеклассницы ошарашенно глядели ей вслед…

— Не стоило такое говорить, — мягко выговаривала подруге Пике, когда они достаточно удалились от двух язвительных балерин. — Представляешь, что будет, если им кто-нибудь в самом деле подсыплет осколков? С таким острым языком, я уверена, они нажили себе немало врагов. Вдруг им в ближайшие дни кто-то решит отомстить? Они точно потом обвинят тебя, потому что твои слова наверняка приняли не за предостережение, а за угрозу.

Лили резко выдохнула и в отчаянии опустила руки.

— Точно, я сглупила. Но как можно было сдержаться? Они обвинили нас в том, что мы лжём учителю! Как это вообще возможно?! Да, я не отрицаю, мне нравится Хонма-сенсей, и я мечтаю, чтобы он обратил на меня внимание, но я бы никогда не стала использовать тебя, другого человека или любую ситуацию с такой низкой целью… И лгать бы не стала!

Пике осторожно прикоснулась к руке Лили.

— Ты не должна мне ничего доказывать. Я тебе верю, в отличие от них. Будем надеяться, что эта парочка никому дорогу не перешла, и никто не захочет напихать им… клопов за шиворот.

— Клопов? — искренне удивилась Лили. — Почему клопов?!

— Потому что они не заслужили даже колючек от роз! Портить ради них цветы — кощунство. А вот если они и дальше продолжат издеваться над твоими чувствами к Хонме-сенсею, то точно заработают от меня «награду». Уже совсем скоро лето, и в диком малиннике за городом появится столько миленьких насекомых, что натрясти с листьев три-четыре десятка в банку не составит большого труда. А уж если эти четыре десятка одновременно испугаются, оказавшись под чьей-то одеждой… Кому-то придётся очень долго сидеть в ванной, чтобы отмыться!

— Ты, правда, сделаешь это? — глаза Лили широко распахнулись.

— Почему нет? Ты собиралась мстить Бертильде колючками, а я, если понадобится, отомщу клопами. И пусть меня строго накажет сам директор, но я успею отвести душу.