Факир молча слушал, стараясь не выказать своего удивления и волнения, потом коротко кивнул.

— Прошу прощения, что вдруг усомнился в вас. Я рад, что вы тоже настроены на победу. Лучшего и пожелать невозможно. Нам непременно надо выиграть у Бертильды и Уилфреда-сан! Я, как и вы, собираюсь выложиться по полной. Стало быть, у нас одна цель, — Факир подошёл ближе к своей партнёрше и протянул ей руку. — Мы обязательно сумеем достичь нашей цели, если будем действовать согласованно.

Последнее его утверждение почему-то прозвучало как вопрос. Без малейшего волнения Пике посмотрела Факиру в глаза, уверенно сжав его ладонь пальцами.

— Но нам никто не помешает действовать согласованно! Мы партнёры. Или вы до сих пор сомневаетесь во мне?

— Нет, — всё больше поражаясь тому, какая сильная воля у этой девочки, промолвил Факир. — В вас я нисколько не сомневаюсь.

— Это хорошо, — теперь Пике тоже ответила ему улыбкой. — Вы говорили, что к весне я шутя должна научиться выполнять тридцать два оборота фуэте. Сегодня я готова продемонстрировать своё умение.

— Когда вы успели? — изумлённо вымолвил Факир.

— Вчера и позавчера я приходила сюда и, дождавшись вашего ухода, тренировалась довольно долго, пока охранник, заглядывая, не намекал, что пора и честь знать. Оказывается, я совсем забывала о времени. Впрочем, я не Бертильда, чтобы хвастаться достижениями. Я лучше покажу, и вы увидите сами.

Она приблизилась к граммофону, опустила иглу на пластинку и приступила к исполнению сольной партии. Факир, наблюдая за ней, снова отметил про себя, что Пике действительно достигла высокого уровня мастерства. Тело девочки, казалось, не подчинялось законам гравитации. Невесомая, как пёрышко, юная балерина будто взмывала с потоками воздуха вверх, плавно опускалась и легко скользила над полом. Её фуэте выглядело безупречным, грациозным и непринуждённым.

Факир невольно зааплодировал.

— Вы можете отдохнуть, — сказал он, приближаясь к Пике, — давайте оставим остальное до завтра.

— Но я не устала и готова продолжать, — услышал он в ответ, поразившись, что в тоне Пике, обращённом к нему, больше не наблюдалось прежней робости.

«Она словно повзрослела за эти два дня на пару лет», — подумал Факир, отлично понимая, какова причина внезапных изменений.

— Мы можем переходить к адажио. Эту часть танца стоит ещё раз отрепетировать, — добавила Пике.

Факир кивнул.

— Что ж, если вы не устали… В самом деле, нечего тратить время на разговоры, когда ещё так много нужно сделать, — и он отошёл в центр зала. — Думаю, теперь мы должны произвести огранку алмаза, который собираемся представить вниманию публики. Наш бриллиант обязан засиять! Сможем ли мы танцевать так, словно музыка звучит внутри нас и не сбиться с ритма? Сами понимаете, у нас есть соперники, которые во время выступления способны подстроить любую каверзу. Нам вполне могут неожиданно выключить музыкальное сопровождение. Надо быть готовым и к такому повороту событий.

Пике приблизилась к Факиру и вложила руку в его ладонь.

— Я слышу эту музыку в себе и днём, и ночью. Думаю, она не умолкнет и после того, как я выступлю. Поэтому я не собьюсь с ритма, даже если кто-нибудь захочет нам помешать, и придётся выступать в тишине.

Её уверенные слова снова поразили Факира. Эта девочка оказалась ещё сильнее, чем он думал. Юноша полагал, что в глубине души Пике всё ещё переживает и винит его, но, совладав с собой, не показывает этого. Однако теперь стало ясно: Пике оказалась мудрее. Она переступила через свой недавний болезненный опыт, впитав всё ценное, что он ей дал, и двинулась дальше. Именно это добавило в её танец, кроме лёгкости, глубину и невероятную энергию. Последняя струилась даже по телу Факира, когда он танцевал с ней. И бывший Рыцарь понял: случилось именно то, о чём он в самом начале их занятий и мечтать не мог. Пике стала именно такой партнёршей, которую он всегда хотел видеть рядом с собой. С девушкой, достигшей такого уровня, не стыдно выйти на сцену перед королевской семьёй.

«Аотоа зря паниковал, — подумал Факир. — Пике не подведёт. И если сумеет через пять дней исполнить па-де-де на таком же уровне, как сейчас, мы выиграем».

Вечером, придя в общежитие, всё ещё ощущая внутри себя удивительную энергию танца, Факир сел за стол, достал бумагу и перо. Он был уверен, что сейчас всё получится. Настал момент, когда слова сами просятся на бумагу. Факир окунул перо в чернила и быстро написал:

«Жила-была в Кинкан Таун девочка Катарина, которую волей судьбы мальчик Факир превратил в утку по имени Ахиру. Об этой девочке все забыли, кроме её родной матери, но даже она не знала, где искать свою малышку. Только настоящий сказочный принц своей любовью и предложением руки и сердца мог превратить утку обратно в девочку. И в тот день, когда такой принц действительно сказал о своей любви и сделал Катарине предложение выйти замуж, обычная жёлтая уточка стала девочкой. Кроме того, до захода солнца у Катарины появились удивительные способности к балету. Она с лёгкостью сумела бы, если б захотела, танцевать и одна, и с партнёром. Она смогла бы великолепно исполнить даже партию принцессы-лебедя из знаменитой сказки. Всего на один вечер у Катарины появился волшебный талант, покоривший весь город».

— Вот так, — Факир с удовлетворением отложил лист бумаги в сторону. — Это подарок тебе ко дню возвращения, Ахиру! Позже я сам стану тренировать тебя, если пожелаешь, сделав для тебя то же, что и для твоей подруги. Я научу тебя танцевать через прыжки, падения, усталость, возможно, даже гнев, но в этот первый день, когда ты снова станешь девочкой, пусть моя сказка поможет тебе покорить публику. Я обещаю, в день своего возвращения ты будешь танцевать на глазах своей мамы лучше всех! Ведь я хочу, чтобы ты и Гретхен-сан были счастливы и нашли в себе силы простить меня за мою глупость.

Лили давно подозревала, что Бертильда замыслила недоброе. Преданная подруга Пике несколько раз заставала директорскую дочку внимательно разглядывающей запертые ящички для обуви, где балерины хранили пуанты. Правда, Лили ни разу не видела, пыталась ли Бертильда влезть внутрь и сотворить что-нибудь, но поведение коварной завистницы заставляло насторожиться.

За три дня до показательных выступлений Лили задержалась после занятий только ради того, чтобы, украдкой наблюдая за тренировками Хонмы-сенсея, восхищённо вздыхать и мечтать о несбыточном. Когда учитель собрался уходить, Лили быстро спряталась за поворотом коридора, чтобы не попасться ему на глаза, а потом торопливо направилась к выходу из здания. Вдруг девочке почудилось, будто у дверей женской раздевалки мелькнула чья-то тень.

Решительным шагом Лили вошла внутрь и на минуту остановилась, внимательно присматриваясь. Наконец, она заметила, что ящичек Пике приоткрыт, однако пуанты подруги по-прежнему лежат на месте. Лили машинально захлопнула распахнутую дверцу и собралась уходить, но потом её словно что-то толкнуло. Она снова приблизилась к ящичку и достала пуанты Пике. Повертела в руках. Вроде всё в порядке: носы не разбиты, задники не испорчены, ленточки не подрезаны. И почему ей в последнее время всюду заговор мерещится? Надо прекращать думать о Бертильде, это вредно для здоровья! Лили вздохнула, и, кладя пуанты, случайно перевернула одну из них носком вниз. С дробным стуком на деревянный пол раздевалки посыпались мелкие, не крупнее рисового зёрнышка осколки стекла.

— Вот же стерва! — возмущённо жестикулировала часом позже Лили, сидя в своей комнате и делясь с Пике подробностями случившегося. — А если бы я прошла мимо раздевалки минутой раньше или позже? Или не перевернула пуанту? Страшно подумать! Ты бы завтра на занятиях изрезала пальцы и не смогла бы выступать! Такие порезы быстро не заживают. Нет, я непременно выскажу этой гадине всё, что о ней думаю! И ещё… при всех отхлещу её пуантами по лицу! Вот.