— Тогда… вы будете танцевать со мной на показательных выступлениях следующей весной? У вас ведь до сих пор нет партнерши.

«А ведь верно подмечено! Молодец», — мысленно поаплодировал ее второй попытке Факир.

— Хорошо, я подумаю, но ничего не обещаю. Теперь-то уже – все?

— Можно мне с вами в библиотеку?

— Я привык заниматься один.

Он собрался уходить, но тут ему вслед странная девчонка, которая вообще не должна была ничего помнить, вдруг крикнула:

— Факир-сама, как звали вашего исчезнувшего друга? У вас ведь был товарищ?

В тот миг Факиру показалось, что земля ушла из-под ног. Он пошатнулся, но устоял.

— Какой товарищ? — притворился парень, будто не понимает, о чем речь. — Я никогда ни с кем не дружил. Прошу запомнить и не беспокоить меня ерундой.

Развернувшись, он двинулся к библиотеке очень недовольный подобным поворотом событий.

— Лжет, — прокомментировала Лили, когда их собеседник скрылся из виду.

— Знаю, — плечи Пике грустно опустились, — он о чем-то умалчивает, а я вот, когда он сказал, что не было никакого друга, четко вспомнила: был! Светленький такой, с грустными карими глазами, танцевал лучше всех в школе. И подружка у нас с тобой была, маленькая неуклюжая неумеха, но симпатичная, забавная и добрая. Она всем помогала, не важно, как этот человек к ней относился. Как же ее звали?

— Не помню, — отвернулась Лили. — Кажется, она постоянно бегала за Мифо-сама, как ты сейчас бегаешь за Факиром-семпай.

— А ну повтори! — неожиданно обрадовалась Пике. — Ты сказала «Мифо-сама»? Точно, как мы могли забыть? Школьного Принца, о котором мечтали все, кроме меня и еще нескольких девчонок, звали Мифо! Но как же звали нашу третью подругу? И куда они все разом пропали: и Мифо, и Нэко-сенсей, и та девочка? Почему мы только сейчас вспомнили?

— Думаю, дело в Факире-семпай, — глубокомысленно изрекла Лили. — Он знает все, но отчего-то молчит, а мы, находясь с ним рядом, тоже начинаем понемногу вспоминать…

— Пошли! — потянула подругу за руку Пике.

— Куда?

— Спрашивать остальных! Не может быть, чтобы все позабыли события менее, чем недельной давности! Найдется еще кто-нибудь в городе, кто помнит. И тогда я выясню, что же со всеми нами случилось!

Придя в библиотеку и сдав тянувший за душу мертвый груз старых книг с вырванными страницами в конце каждого произведения, Факир вздохнул с облегчением. Частично боль недавних событий все еще чувствовалась из-за хранения книг, но все же… Осталось еще нечто давящее, заставляющее страдать. Факир беззвучно застонал. «Никто не помнит, и я не хочу, чтобы они помнили. Незачем. Я один буду нести крест воспоминаний о черных днях Кинкан Таун, которые, слава Всевышнему, больше не повторятся».

Столько дней подряд не видно было солнечного света от закрывших небо сотен распахнутых крыльев, черных, как сажа. Люди перестали быть людьми. До сих пор в ушах звучит мерзкое карканье, заполнившее все вокруг.

Горожане превратились в гигантских черных воронов.

Все, кроме него, Аотоа и Ахиру. Они остались втроем против целого города оборотней. Только их сердца не захватило демоническое волшебство.

Чуть позже из-под власти чар сумела выбраться Ру. Она пробудила Мифо, но все равно, если бы не Ахиру… Боль в сердце сдавила сильнее. Почему сделавшая для Принца больше всех и пострадавшая больше всех, в итоге получила в награду лишь теплые слова благодарности и прощальные объятия? Ахиру не жаловалась на судьбу, она действительно радовалась, видя Принца и Принцессу вместе. С самого начала девочка беспрекословно усвоила свою роль — стать той, кто поможет Мифо и Ру соединиться, а потом исчезнет с их пути. Она и не надеялась никогда на взаимность.

Но у нее ведь тоже были свои чувства! Она любила Принца, страдала из-за него, мучилась еще тогда, когда ни Мифо, ни Ру, ни даже сам Факир не могли и близко оценить глубину и искренность ее чувств. А как она танцевала в ту ночь, когда Мифо принадлежал только ей и любил ее одну! Лишь Факир и Эдель видели тот великолепный, потрясающий танец. Никогда ни в каком страшном сне и помыслить Факир не мог, что однажды Мифо выберет себе другую невесту. Но это случилось.

Ахиру сама решила вернуть медальон, хранивший в себе последний осколок сердца. У нее не оставалось выбора. Факир мог лишь переделать окончание сказки, сделать ее не столь жестокой и печальной, ведь создавал историю отнюдь не он. Беспомощного Рыцаря ограничили набором чужих правил. «Чертов Дроссельмейер! По его вине заварилась каша. Просто не верится, что я его правнук! Кроме магической силы, я больше не получил от него в наследство ничего хорошего. Даже просто очистить город от Великого Ворона, едва не стоило нам жизни. Как я мог переписать сказку за одну ночь? Причем сказку, накрепко связанную с реальностью, да еще когда в дверь ломился осатаневший книжник с алебардой, грозя отсечь мне руки! Аотоа едва удавалось сдерживать его натиск, а бедная Ахиру в это время пыталась уничтожить ненависть оголтелых оборотней, показав им свет и любовь через танец. Другого оружия у нее никогда и не было. Хрупкая, маленькая девочка, которой достался одновременно никчемный Принц и никчемный Рыцарь…»

В ярости Факир стукнул кулаком по столу и немедленно услышал рядом знакомый голос:

— Нельзя ли потише? — за соседним столом, отгородившись от всего мира увесистым томом, сидел, поблескивая стеклами очков, Аотоа. — Привет! — он захлопнул том и повернулся к Факиру. — Даже не задавай вопросов. Я в курсе, что остальным жителям память отшибло после очищения. Оно и к лучшему: прикинь, помнить, как ты в черном оперении по площади скакал и пытался кого-то угрохать? Впрочем, половина населения в облике животных бродила еще задолго до возрождения Великого Ворона. Дроссельмейер постарался на славу. Черт его знает кто с нами вместе учился: тритоны, носороги, козы, муравьеды, кенгуру… И никого это не удивляло. Учителем танцев кот был серый с белыми лапками и грудкой! Зоопарк, да и только. Скажи, ты утку по-пекински любишь? — неожиданно спросил ехидный «книжный червь», нагло ухмыляясь.

— А ты в глаз давно не получал? — мгновенно отреагировал Факир.

— Прости, — сник насмешник. — Плохая шутка получилась.

— Отвратительная, — сухо подтвердил Факир, поднимаясь с места.

— Эй, ты что, обиделся? Да я вовсе ни на что не намекал.

— Знаешь, спасибо тебе за все, но если ты собираешься и дальше…

— Не собираюсь, клянусь тебе! — он тоже вскочил на ноги и хлопнул приятеля по плечу. — Я же защищал вас тогда, помнишь? Как я могу желать зла кому-то из вас?

— Ладно, — примирительно махнул рукой Факир, — я не сержусь. Однако насчет всеобщей потери памяти мы с тобой не правы. Некоторые помнят. Правда, фрагментами, очень избирательно.

— И кто же?

— Сегодня ко мне с утра прилипли намертво две девчонки из средней школы. Одна блондинка, а другая крашеная в весьма экстравагантный цвет. Кажется, крашеную зовут Пике, а блондинку — Лили, если не ошибаюсь. Они дружили с Ахиру. Собственно, эти две надоеды сегодня спрашивали меня насчет исчезновения моего близкого друга.

— Вряд ли они это серьезно, — нервно хихикнул Аотоа. — И вряд ли что-то помнят. Так, блеф.

— Не думаю, — нахмурился Факир. — А если и остальные постепенно вспомнят? Человеку в здравом уме не вынести таких воспоминаний! Город обезумеет.

— Ерунда. Никто не вспомнит. А эта парочка дружила с Ахиру-сан, поэтому у них сохранились некоторые рудименты прошлого в голове. К ним полностью вернется память, только если они снова встретят Ахиру-сан, какой они ее знали когда-то, но сие совершенно невозможно, поскольку медальона больше нет. Следовательно, Ахиру никогда не стать прежней.

— Да знаю! — досадливо отмахнулся Факир.

— Не пойму, чего ты дергаешься, Рыцарь? Живи себе, радуйся каждому солнечному деньку. Пиши рассказы. Обычные, не магические, дабы не превратиться со временем в копию нашего с тобой общего предка. Мне это, разумеется, не грозит, поскольку его дар в мои гены не передался, а вот ты… — Аотоа сочувственно поцокал языком.- Если не прервешь свою глупую меланхолию — натворишь бед. Учитывая магический дар воплощать задумки в реальность, дров ты наломаешь сгоряча немало, и тогда книжники придут и отрубят тебе руки, как Дроссельмейеру, и история снова повторится.