— Ты судишь о людях поверхностно, и ты очень несправедлива. Гретхен-сан — замечательная, добрая и честная.
— Я отлично понимаю, почему ты защищаешь её. Этой ненормальной чудесным образом удалось не постареть ни на год с момента исчезновения! Она до сих пор выглядит, словно ей не больше двадцати, в то время как я… Разница очевидна. А мужчины любят тех, кто моложе, и это понятно.
Бартоломос-сан грустно покачал головой.
— Твоё сердце почернело от ненависти. Мне тяжело это видеть. Когда-то давно ты не была такой...
— Когда-то давно я была молодой, стройной и красивой. И у меня был подающий надежды жених, но он годами делал карьеру в столице среди кучи красивых женщин. Я видела перед собой только письма, но не его лицо. Своим безразличием он сам подтолкнул меня в объятия проходимца, после чего изобличил в измене и бросил, когда я больше всего нуждалась в помощи. А единственный, кто всегда поддерживал меня и никогда не отворачивался, мой брат, внезапно умер, и я осталась одна с маленьким ребёнком на руках. И я так прожила последние восемь лет, вырывая зубами то, что мне и сыну нужно, и ни на кого, кроме себя, не полагаясь. После этого ты ждёшь, что я буду добра с тобой или с кем-то другим? Жизнь не пожалела меня. Почему я должна кого-то жалеть?
— Гретхен-сан тоже пришлось несладко. Она тоже потеряла мужа и сейчас одинока. Почему бы вам двоим не встретиться и не обсудить всё, забыв прошлое?
— Не говори ничего! Лучше уходи.
— Безусловно. Уйду. Сожалею, что напрасно побеспокоил.
Так и не выпив ни глотка чая, Бартоломос-сан поднялся на ноги и задвинул за собой стул.
— Как твоя свадьба? — внезапно спросила Нина с надрывом в голосе. — Невеста, говорят, из столицы. Молодая и красивая.
— Да.
— Повезло. Умеешь заставить полюбить себя, когда хочешь. Не утратил навыков соблазнения.
Доктор Бартоломос медленно повернулся к Нине.
— Не истязай своё сердце ещё и завистью ко мне. Свадьба не состоится, но я при этом никого не виню и не буду обвинять.
— Тебя бросили? — с притворным сочувствием всплеснула руками Нина. — Какая жалость. Невеста, видимо, нашла кого-то моложе тебя?
— Можно сказать и так, — коротко промолвил доктор. — Прощай.
— Теперь я довольна, — злорадно произнесла Нина в спину уходящему академику. — Наконец, первый мой обидчик получил по заслугам! Я уверена, скоро жизнь отомстит и двум оставшимся.
Бартоломос-сан только вздохнул и, ничего не ответив, покинул дом птичницы.
====== Глава 23. Серый рыцарь ======
Первые его отчётливые воспоминания относились к той минуте, когда он вдруг осознал, что сидит на земле, влажной от дождя, и смотрит в небо. Облака казались похожими на тёплое молоко, которое некогда он пил из глиняной чашки, закутавшись в плед и сидя перед камином. Кажется, это происходило годы назад…
Почему он так надолго забыл про свой дом? Что делает сейчас возле Академии? Почему весь мир ощущается так непривычно? Окружающие предметы утратили цвета, остались только красный, зелёный и синий, зато запахи стали резче, а легчайшие прикосновения воспринимались всей поверхностью тела. Он приблизился к прозрачной луже посреди двора, заглянул в неё и… отскочил, вздыбив шерсть на загривке. Потом снова медленно подошёл к воде, чтобы со всей очевидностью констатировать у себя наличие густой шерсти, глаз с вертикальными зрачками и четырёх лап. Но он ведь совсем недавно был человеком? Или нет?
Ульрих задумался. А что если он всегда был котом, просто сегодня ему этот факт почему-то кажется необычным? Конечно, он кот. Почему его это удивляет? Да, но кто сказал ему, что его зовут Ульрих? Откуда он знает? У него ведь нет хозяина, который мог бы дать ему имя? Столько вопросов, а задать их некому!
Мимо, смеясь и болтая, прошли две девочки, обучающиеся в Академии. Ульрих дёрнул ухом и прислушался. И убедился, что прекрасно понимает, о чём говорят люди. Понимал ли он речь людей раньше, или это началось лишь сегодня?
Сзади к нему бесшумно приблизилась белая кошечка, и, свернув хвост кольцом, уселась рядом. Потёрлась мордой о его бок, тихо мурлыкнула.
«Один добрый мальчик дал мне сырную лепёшку», — понял Ульрих и снова удивился. Когда-то давно у него был дом с камином и много кошек, но тогда он совершенно не понимал, о чём те говорят. А сейчас — с лёгкостью. Так кто он: кот или человек? Надо разобраться.
Лизнув свою подругу за ухом, Ульрих поднялся на лапы и двинулся к воротам Академии. Надо найти дом, о существовании которого он вдруг вспомнил, и разобраться, живёт ли там сейчас кто-нибудь.
В доме сквозь окно он увидел престарелую пару супругов. Муж мог передвигаться только с костылём, жена была глуха и подслеповата, поэтому эти двое не пытались справиться с незваными жильцами, оккупировавшими их подвал. Либо хозяева дома отличались чрезвычайным терпением, ведь под их жилищем обитала огромная кошачья семья.
Проникнув в подвал, Ульрих сбился со счёта, пытаясь определить их точное количество. Кажется, около дюжины. Все разноцветные: рыжие, чёрные, полосатые, серые с подпалинами. Когда он проник в их убежище, коты и кошки недовольно обернулись, замерли и напряглись. Ульрих был чужаком, они его видели впервые. На пару минут воцарилась тишина, а потом собратья принюхались к нему, подошли ближе и спокойно уселись возле него, негласно признавая своим.
Ульрих попытался понять, что сам чувствует по отношению к обитателям подполья. Неприязни и враждебности он точно не испытывал. Наоборот, ему вдруг померещилось, будто некогда в иной, почти позабытой жизни, он дружил с этими котами и кошками. Или с другими, похожими на них?
Что всё-таки происходит? Почему он не может точно вспомнить своё давнее прошлое?
Впрочем, неважно. Коты и кошки приняли его. И, похоже, были не против поделиться даже своей добычей, но Ульрих вежливо отказался жевать пойманное другими. Он привык охотиться сам, чужая пища никогда не вызывала в нём желания полакомиться. Оставив нетронутой предложенную ему еду, он снова прошмыгнул в лазейку, ведущую на улицу.
С того момента он стал приходить сюда. Разумеется, чаще всего он появлялся возле Академии, ведь там жила его подруга, белая кошечка, но подчас Ульрих возвращался в подвал, чтобы встретиться с кошачьей семьёй, показавшейся ему такой знакомой. Эти посещения вскоре стали привычкой. Иногда он делился с новыми друзьями своей добычей: ветчиной, сыром и хлебом, которые ему предлагали некоторые сердобольные жительницы Кинкан Таун, а также свежепойманной рыбой. Мышей Ульрих не ловил, чувствуя к этому виду пищи неодолимое отвращение, а птиц убивать не хотел. Поэтому чаще всего бегал к широкому ручью, пересекавшему город. Он поднаторел в умении ловить шустрых, скользких тварей с чешуёй и плавниками. У него были даже свои места для ловли, куда он приводил и свою подругу, обучая её тому же искусству.
Подчас Ульрих рыбачил и на озере, которое находилось за городской стеной. Иногда он натыкался там на юношу, который гулял в полном одиночестве, будто что-то разыскивая. Но юноша никогда не обращал на Ульриха внимания, не пытался его покормить или, наоборот, обидеть. Скорее всего, парень был настолько погружён в свои мысли, что вообще не замечал пробегающего мимо кота, поэтому спустя некоторое время, Ульрих тоже перестал обращать внимание на юношу.
А вскоре у Ульриха появилась ещё одна знакомая.
Кот увидел эту красивую печальную женщину на рынке, где охотился вместе со своей подругой за обрезками колбасы, которые им перепадали время от времени из рук неловких торговцев, роняющих свой товар. Прошмыгнув в очередной раз между рядами, чтобы спрятаться от злобного старика с палкой, вздумавшего выгонять птиц и животных, охочих до дармовщинки, Ульрих и белая кошечка выбрались к тем продавцам, которые предлагали на продажу одежду и обувь.
Здесь, увы, ничего съестного не обнаружилось. Ульрих и его подруга собрались потихоньку вернуться к колбасным вкусностям, как вдруг кот заметил в стороне от других торговок рыжеволосую женщину. Она стояла, безуспешно пытаясь продать сшитые ею вещи. К ней никто не подходил и не пытался торговаться.
