Дроссельмейер только этого и ждал. Ухмыльнувшись, он поглядел в сторону своей машины, сплетающей сказки. Послушная его воле она со скрипом вывела на бегущем под ней бесконечном листе бумаге: «Факир запер сказку о волшебной уточке Ахиру в секретную мамину шкатулку, а на следующее утро забыл и о содержании сказки, и о том, куда спрятал её, и о двойном дне, и о ходах, отпирающих вторую шкатулку. В его памяти осталось только одно: в шкатулке хранится нечто очень ценное, поэтому ключ от неё надо бережно хранить. Но у Факира никогда, даже спустя многие годы, так и не появилось желания отпереть шкатулку и посмотреть, что там лежит. А потом он и вовсе о ней забыл».

— Вот так, глупый мальчишка! — Дроссельмейер торжествующе потёр руки. — Твои ошибки сыграли мне на руку. Теперь эта уточка останется навсегда со мной в сказке. Ты сам её мне подарил!

— Да иди ты! — недоверчиво воскликнул Аотоа, выслушав рассказ Факира о ночном посещении Дроссельмейера. — Кто мог подумать, что старый хрыч подаст дельную мысль? Однако я бы всё равно на твоём месте был осторожнее. Умысел в его появлении явно присутствует, ибо наш с тобой хитрый предок всегда преследует собственные цели.

— К чему лишний раз напоминать! — отмахнулся Факир.

— Но всё-таки он подкинул идею, до которой мы оба, наверное, не скоро додумались бы. А если бы и додумались, не были бы уверены, что сработает. Но Дроссельмейер, в отличие от нас, прекрасно разбирается в вопросах, касающихся того, как можно обойти сказочные правила. Итак, что собираешься делать? Как применишь подсказку на практике? Или вовсе не станешь применять?

— Я не могу точно знать о чувствах Ахиру по отношению ко мне, однако, — Факир запнулся, потом продолжил, рассердившись на собственную нерешительность, — всё же попытаюсь стать принцем для неё.

— Ага, понял, — съязвил Аотоа. — Стало быть, у Катарины-сан отныне нет выбора. Хочет она того или нет, но ей придётся смириться с таким женихом, как ты. Ай-ай. И совсем никакой альтернативы. Бедная девочка.

— Вот сейчас … — то ли в шутку, то ли всерьёз замахнулся кулаком Факир.

Аотоа беспечно рассмеялся.

— Лучше излагай свой план дальше, я слушаю.

— Я подумал о том, что у меня будет только один шанс стать принцем по-настоящему. Долго это, конечно, не продлится, но мне надолго и не нужно. Главное, чтобы я являлся принцем на тот момент, когда, – он снова запнулся и смущённо кашлянул. – В общем, на момент предложения руки и сердца. Формально все сказочные условия будут соблюдены. А только это и нужно, Дроссельмейер прав. Но для осуществления плана мне понадобится победа на показательных выступлениях, и я приложу все силы, чтобы выиграть! Об одном беспокоюсь: Пике-сан намного превзошла свой прежний уровень, наши шансы, как никогда, высоки, и всё же есть вероятность, что победит другая пара. Кто знает, как судит о балете Его Высочество? Или какое у него в тот день будет настроение?

— Да просто напиши об этом сказку, — небрежно махнул рукой Аотоа. — Легче лёгкого ведь! «Факир и Пике показали лучший в стране балет, а Его Высочество Мартин, свалившись на пол от восторга, щедро наградил их». Одной фразы хватит.

— Нет, — спокойно отозвался Факир, проигнорировав очередную шутку друга.

— Почему?

— Не хочу побеждать таким образом. Стать настоящим принцем, думаю, означает, кроме всего прочего, не только быть честным, смелым и благородным, но также уметь добиваться задуманного самостоятельно. Без подлых манипуляций.

— Сильная философия! — присвистнул Аотоа. — Ладно, спорить не буду. К тому же я в самом деле считаю, что у вас с Пике-сан много шансов. Однако если не получится, что будешь делать? Упустишь такой случай! Когда потом другой представится?

— Людьми играть я не хочу. Написав сказку о своей победе на выступлениях, я точно стану, как Дроссельмейер. Обреку своей историей одних на заведомое поражение, других же заставлю, вопреки их воле, принять решение по поводу нашей победы. Ни настоящие, ни сказочные принцы так не поступают.

Во взгляде Аотоа читалось нескрываемое уважение.

— Удачи! — он пожал руку Факиру. — Я так понимаю, победив, ты будешь просить награду у короля, а не у Мартина-сама?

— Именно так, — серьёзно ответил Факир.

Аотоа покачал головой.

— Трудно будет объяснить королевской семье, почему тебе понадобилась такая странная награда, а не гора золота, собственный замок и дочка министра в жёны.

— Но зачем мне дочка министра? — в свою очередь удивился Факир. — Я добиваюсь руки сказочной принцессы, а это куда лучше, согласись.

И Аотоа, конечно, согласился.

====== Глава 20. Странная просьба ======

Краски и образы смешались. Мир превратился в звук. Каждая нота заставляла подчиняться плывущей в воздухе мелодии. Пике доверилась музыке, и та несла её на невидимых крыльях. Пике стала невесомой, почти прозрачной. Сила земного притяжения больше не действовала. Отрываясь от земли, она знала, что опустится, как осенью падает лист, зимой — снег, весной лепестки яблонь, а летом… Парашютики одуванчика взлетают? Она тоже могла бы унестись в небо, едва оттолкнувшись. Лёгкому телу не было необходимости касаться земли.

Музыка смолкла, наваждение пропало. Мир стал привычным, и Пике, задыхаясь, остановилась на месте, и в тот же миг услышала позади изумлённое восклицание. Оглянувшись, она замерла, и сердце наполнилось счастьем.

Факир смотрел на неё так, как никогда до этого. В глазах его девочка заметила нескрываемое восхищение.

— Браво, — только и смог он произнести, делая шаг вперёд, затем повторил громче. — Браво!

В тот миг Пике поняла, что даже если она не победит на выступлениях, ей этого довольно. Тот, кто ей дорог, наконец, обратил на неё внимание, большего она и желать не могла.

Факир вышел из дверей Академии и приблизился к ожидавшей его Пике.

— Ты к родителям или в общежитие?

— К родителям. Но сначала собиралась зайти в другое место.

— Тебя проводить? — Факир постарался ничем не выдать овладевшего им любопытства.

На самом деле эта девочка стала ему по-настоящему интересна лишь полтора часа назад, когда он увидел её сольную партию, исполненную с невыразимым вдохновением. Кажется, Пике только что совершила прорыв, на который недавно намекал Хонма-сенсей. Из хорошей балерины стала выдающейся. Теперь лишь вопрос времени, когда то же самое заметят преподаватели и предложат девочке перевестись в образцово-показательный класс. Гусеница превратилась в куколку, а затем взмыла вверх бабочкой. Такая чудесная метаморфоза не могла не вызвать в душе Факира чувства гордости, ведь он тоже приложил руку к волшебному преображению.

— Но… как же работа у Микаэля-сан? Вам нужно торопиться? — девочка вопросительно смотрела на него.

Безусловно, ей хотелось, чтобы её проводили, а Факиру вдруг стало интересно увидеть, куда Пике направляется.

— У меня есть пара часов. Идём?

— На самом деле я толком не знаю, куда идти. Мама объяснила, но я не очень хорошо ориентируюсь в той части города.

— К кому тебе нужно попасть?

— Неподалёку от лавки часовщика живёт портниха по имени Гретхен-сан. Она, кажется, недавно приехала к нам из столицы. А вообще про неё ходят разные странные слухи… Впрочем, неважно! — Пике помотала головой, словно изгоняя нелепые мысли. — По словам мамы, Гретхен-сан добрая, кроме того, шьёт замечательные платья, поэтому новую балетную пачку, в которой я буду выступать, мама заказала у неё. Сегодня всё должно быть готово, мне только нужно прийти и забрать… Что такое, семпай? — прервала себя на полуслове Пике, заметив, как изменился в лице Факир. — Вы, наверное, тоже не знаете, где живёт Гретхен-сан?

«Со мной или без меня она всё равно найдёт тот дом, увидит Ахиру. И, конечно, вспомнит, что однажды встречала её на озере вместе со мной. А поскольку о скандале с котами долгое время судачила вся Академия, то Пике без труда поймёт, каким путём жёлтая уточка попала к Гретхен-сан. Но чего бояться? В конце концов, пока я сам не признаюсь, кем является Ахиру, Пике не догадается. Так зачем заставлять девочку бесполезно блуждать по городу, даром теряя время?»