— Я собирался помочь.
— Хороша помощь! Катарина-сан просила превратить её в лебедя, а из-за тебя стала уткой. Она говорила, что хочет вернуться в тело девочки, снова встретив Гретхен-сан. Только если это невозможно, тогда условием возвращения станет любовь к принцу. А как написал ты? Должны исполниться оба условия, не так ли? Значит, лишь по твоей вине Катарина-сан до сих пор пребывает в облике птицы?
— А ты воспользовался ошибкой глупого мальчишки, чтобы манипулировать чувствами и жизнью Ахиру! — не выдержав, набросился на Дроссельмейера Факир. — Она мечтала о сказочном принце, и ты подарил заветную встречу! Она пожелала спасти принца, а ты всучил медальон с осколком его сердца, который, якобы, сделал Ахиру девочкой. Она и так была девочкой с самого начала, и ты отлично знал об этом, даже когда все остальные забыли! Ты заставил Ахиру поверить, будто она исчезнет во вспышке света, если признается в любви. Она бы не исчезла, ведь так?
— Конечно, нет, — расхохотался Дроссельмейер. — Ахиру-сан была связана в первую очередь сюжетом твоей сказки и только после этого подчинялась моим замыслам. Но вы все свято верили в подобный трагический исход, и наблюдать за вами было крайне любопытно. А ещё забавнее смотреть, как ты убеждал Ахиру принять её истинную сущность. Хе-хе… Да никто из вас тогда не знал, какова её настоящая суть! Кроме меня, разумеется.
— Ты… Ты… — кулаки Факира сами собой сжались. — Ахиру могла остаться с Мифо! Она любила его, и, было время, он её любил! Но ты сделал всё, чтобы она испугалась и не рассказала о своих чувствах! Она могла выйти замуж за него и стать человеком!
— Не суетись. Мы можем до хрипоты спорить, кто больше виноват, но, вспомни, ко мне в сказочный мир Катарину-сан отправил ты. А я лишь её подобрал и приютил до поры до времени, пока она мне не пригодилась в истории с Вороном. Однако можешь утешиться: с Мифо у неё всё равно ничего бы не вышло.
— Почему?
— Сам не догадываешься? Вряд ли Мифо захотел бы связывать судьбу с уткой. А если бы и решился, всё равно с его помощью Ахиру никогда не стала бы человеком. Ей бы тогда пришлось отправиться в сказочный мир следом за Мифо, как это сделала Ру-сан. В теле утки. Навсегда. Ведь Гретхен-сан вернулась бы в реальный мир и не встретила дочь. Следовательно, второе условие твоей сказки не исполнилось бы. Правда, теперь Гретхен-сан, сама о том не ведая, нашла свою малышку, да только «настоящего сказочного» принца не хватает, чтобы из утки получилась девочка. Забавный парадокс.
— Зачем ты похитил её мать? — холодно спросил Факир.
— Замечательный вопрос. И ты знаешь ответ. Могу лишь повторить: госпожа Гретхен влезла, куда не следовало, и наверняка проболталась бы всему городу о происходящем в башне. Как я мог это допустить? Я усыпил её и запер в безвременье. А потом забыл. Такая скучная особа меня совсем не интересовала. Если бы вы не разрушили мою машину, она бы никогда не выбралась оттуда.
— Стало быть, ты раньше меня вмешался в судьбу Катарины! Будь её мама жива, отец не заболел бы и не умер, Катарина не осталась бы сиротой, не захотела бы умереть, не пришла бы на озеро…
— И вы бы не увиделись, — с усмешкой закончил Дроссельмейер. — Возможно, ты хотел бы никогда не встретить эту милую уточку? То есть, извини, девочку?
— Пусть. Зато она была бы счастлива.
— Ой ли? Жила бы себе с родителями, не стала бы Принцессой Тютю, не помогла Мифо собрать осколки его сердца...
— Но ведь...
Факир осёкся и умолк. Дроссельмейер явно наслаждался произведённым эффектом.
— То-то же. В выигрыше в данном случае остался бы я. Причины и следствия так причудливо сплетаются подчас. Глупые писатели делают из маленьких девочек волшебных уток, а те — из пустоголовых рыцарей настоящих принцев. Природный круговорот. Ладно, не падай духом. Я не просто так явился. Ну, поговорил о разном, не без этого. А всё потому, что Удзура-тян сейчас занята по хозяйству. С кем словечком перемолвиться? А с тобой весьма занятно поболтать. Так что я хотел? О, да! Собирался сказать: не убивайся без причины, ты и так принц. По меньшей мере, сказочный. Осталось только найти способ стать настоящим, по крайней мере, на пару минут.
— Принц? Я? — ошалело уставился на него Факир.
— Разумеется. Тот, кто создаёт сказки и управляет ими — принц сказок. Но вот если кто-то, обладающий властью, этого «вроде-бы-принца» назовёт настоящим… Ни к чему не обязывающая, но подкреплённая документально формальность. Обдумай мои слова. Конечно, ты всё ещё можешь пойти другим путём, найдя для Ахиру кого-нибудь вроде Мартина-сама, позволишь им полюбить друг друга, благословишь… Хм? Наверное, не захочешь? Я прав?
Вместо того, чтобы рассердиться, Факир долго и внимательно смотрел на Дроссельмейера. Наконец, вымолвил.
— Зачем тебе снова делать вид, будто помогаешь нам?
Дроссельмейер осклабился.
— Но я действительно помогаю. Даю очередной ценный совет. Скажешь, нет? Кроме того, я месяцами жду интересную историю, а вы так медленно соображаете! От вас быстрого развития сюжета не дождёшься. Приходится подталкивать скрипучую телегу самому. Что ж, оставляю тебя наедине с новыми творческими замыслами, зашевелившимися благодаря мне. Правда, не забудь, моя великолепная подсказка сработает лишь при условии, что тебя тоже любят. Ты сам это сочинил, не оставив ни себе, ни другим ни малейшей лазейки, хе-хе... Аddio cavaliere!* — и, не дожидаясь следующей реплики Факира, растворился в тумане.
Факир вздрогнул и проснулся.
В окно заглядывало яркое солнце, предвещая тёплый, погожий день. После недавнего сна в душе остался горький осадок, словно снилось нечто неприятное. Однако вопреки этому ощущению Факир по непонятной причине был уверен, что теперь знает способ спасти Ахиру. Осталось только хорошенько обдумать, как реализовать на практике непростой план.
Комментарий к Глава 18. Гнусный помощник * Прощай, рыцарь (ит.)
====== Глава 19. Теория и практика сказочных манипуляций ======
— Благодаришь за проявленное великодушие по отношению к мальчишке? — Дроссельмейер благодушно улыбнулся, откидываясь на спинку стула, и погладил растроганную до слёз Удзуру-тян по голове. — Не стоит. Я не сделал ничего особенного. Кажется, в моей склонной к драме тонкой душе проснулись отеческие чувства? Подумать только! А, возможно, я просто слишком долго просидел за кулисами театра, поэтому мне хочется вырваться на свободу и ощутить настоящую, а не выдуманную жизнь? Бесполезный мальчишка живёт именно такой жизнью… Посмотрим, к чему удалось его подтолкнуть намёками. В кои-то веки я не настаиваю на трагедии. А ведь когда-то давно всё было иначе… Эх, Удзура-тян, даже я меняюсь, несмотря на то, что попал в вечность. Давай-ка выпьем ещё по чашечке чая и отправимся путешествовать по сказкам, а потом снова заглянем сюда. Глядишь, сюжет и сдвинется вперёд за время нашего отсутствия!
Гретхен аккуратно развесила на спинке дивана роскошные дорогие платья с многослойными пышными юбками, расшитыми по лифу жемчугом и серебром: нежно-лиловое, ярко-алое и небесно-голубое.
— Всё готово к сроку, Бартоломос-сан, как вы и просили. В течение трёх дней празднества ваша невеста будет выглядеть настоящей красавицей!
Академик смотрел на платья, и глаза его подёрнулись дымкой печали, возле губ залегла скорбная складка. Подойдя ближе, он потрогал рукав лилового платья.
— Её любимый цвет, — неожиданно прошептал он, потом встряхнулся и поглядел на Гретхен. — Благодарю. Вы отлично справились. Как и обещал, беру их. Правда, моей невесте всё это не понадобится. А мне придётся смириться с мыслью о том, как близок я был к счастью и как внезапно оно ускользнуло.
— Что у вас случилось?! — невольно вырвалось у Гретхен.
— На моей невесте вскоре женится тот, кого она преданно любила долгие годы, но не надеялась встретить, считая погибшим. Её бывший жених недавно вернулся живым. Они оба так долго страдали, что я просто не в силах желать им зла. Пусть будут счастливы. Судьба снова жестоко подшутила надо мной. От нового удара мне не оправиться, не тот возраст. Тяжело оглядываться назад и осознавать, что построить семью оказалось не под силу. Две невесты и два провала. В третий раз мне уже не полюбить. Моей жизнью стала карьера, а личное счастье… — он махнул рукой. — Что ж, наверное, надо быть довольным и не требовать большего?
