Та же ситуация, что у нас с тобой, не находишь?
Останавливаюсь в нескольких шагах от твоего дома и медлю, не решаясь постучать. Сомневаюсь, буду ли желанным гостем.
С другой стороны, это же ты поклялся не переступать порога Штаба, а я не давал подобных клятв, так что имею полное право прийти. Но всё равно стою и долго раздумываю: может, и правда, лучше вернуться на вокзал?
Внезапно меня окликает знакомый голос. Уинри-сан стоит позади. Возле её ног, высунув язык и тяжело дыша, пристроилась Дэн.
— Добрый день! Вы к нам?
— Да, заехал попрощаться. Сегодня отправляюсь в Бриггс. Вот, подарок Ван-куну привёз, — достаю из пакета красную машину, купленную перед отъездом в Централе. — Надеюсь, вы не против моего визита?
Глаза Уинри удивлённо округляются.
— Заходите, — распахивает передо мной дверь. — Мы как раз собирались обедать. Уверена, Эд и Ван-тян будут рады вас видеть.
Мне бы её уверенность!
Так и есть: стоит войти, сразу натыкаюсь взглядом на твою злую мину. Ты сухо приветствуешь меня и умолкаешь. После чего молчание спускается на всех нас, как грозовое облако. Еда, приготовленная твоей женой, великолепна, но я давлюсь каждым куском, потому что напротив сидишь ты и сверлишь меня убийственным взглядом. Непременно надо поговорить с тобой, но не здесь. Нужен предлог, чтобы ненадолго уйти.
Ах, да. Посещение лаборатории — чем не повод? Я спрашиваю разрешения, и Уинри-сан отпускает нас, не подозревая подвоха. А я и сам его не подозреваю и не планирую.
Разве можно спланировать такое?
По пути всё думаю, как начать разговор, но ничего дельного на ум не приходит. И к тому времени, как мы оказываемся на месте, я всё ещё не говорю тебе ни слова.
Отмечаю про себя, что твои разработки весьма оригинальны и интересны. Некоторые, конечно, фантастичны. Но кто знает? Может, ты со своим упрямством и добьёшься их реализации. Пропускаю мимо ушей половину объяснений, которые дают твои помощники. Голова занята другим: не хочу уехать, не достучавшись до тебя, иначе твоя ненависть будет отравлять мне каждую минуту жизни в Бриггсе.
На обратном пути снова напряжённо размышляю, как начать непростой разговор, пока мы не подходим к сосновому лесу. И тут понимаю, что совсем скоро мы уже будем прощаться, и я упущу последний шанс.
Останавливаюсь и для начала сообщаю о своём отъезде, а ты как всегда высмеиваешь каждое моё слово. Никакие мои объяснения по поводу того, почему я оставил должность, тебя не удовлетворяют. Ты, как Лиза и Оливия, тоже считаешь, что я совершаю ошибку. Если бы я мог рассказать тебе правду, возможно, ты бы понял меня… Но я не могу. По моей просьбе ты берёшь назад свою «страшную клятву». Это хорошо. Значит, будешь помогать Оливии, как некогда мне. А ей наверняка потребуется твоя помощь.
Беседуя с тобой, краем глаза отмечаю, что мы выбрали не вполне удачное место для остановки. Старая сосна за твоей спиной опасно наклонена. Ты этого не замечаешь, а я прекрасно вижу, но думаю: «Не может же быть, чтоб она завалилась прямо сейчас? Такого не бывает. Наверняка простоит ещё лет сто!» Словно желая опровергнуть мои мысли, проклятое дерево в ту же секунду начинает с оглушительным треском валиться тебе на голову. А ты, ни о чём не подозревая, продолжаешь обвинять меня в прогрессирующем маразме. Хватаю тебя в охапку и выкатываюсь из-под падающей сосны как можно дальше. Очень вовремя. Дерево с грохотом рушится, взметнув вокруг себя тучу пыли, песка и хвои.
Откашлявшись, обнаруживаю, что подмял тебя и тесно прижимаюсь сверху. Ты пытаешься выбраться, но я ловлю себя на том, что моё тело почему-то действует автономно от разума. Держит тебя и не выпускает, несмотря на мои мысленные приказы разжать пальцы. Ты, как всегда, пытаешься побольнее задеть меня своей язвительностью, но я превращаю всё в шутку.
Крутишь головой, чтобы смахнуть упавшие на лицо сосновые иглы, а я чувствую только твой жар, вижу перед собой шею с бисеринками пота, бьющуюся жилку, полураскрытые губы … Приказываю себе отвести глаза в сторону, но вместо этого ощущаю, как наклоняюсь всё ниже, пока мой жаждущий рот не встречается с твоим.
Я всегда опасался, что однажды не смогу сдержать себя, и мне будет наплевать на последствия. Кажется, этот день настал.
Мир вокруг утрачивает какое-либо значение. Остаёмся лишь мы и сосновый лес. Ты отвечаешь на поцелуй и ощутимо твердеешь, упираясь в мой живот. Такой решительный отклик невозможно оставить без внимания.
Кровь ударяет мне в голову, и я вмиг переступаю черту, которую некогда сам провёл для себя. Прерываю поцелуй лишь для того, чтобы взглянуть в твои глаза и убедиться, что ты никуда не сбежишь. Не сможешь, как и я, хоть, безусловно, попытаешься…
Поднявшись на ноги, ты неуверенно пятишься до тех пор, пока твоя спина не прижимается к стволу сосны. Той, которая, к счастью, не собирается падать. Найдя себе опору, ты замираешь, глядя на меня так, словно до смерти боишься и одновременно ждёшь моих дальнейших действий. О, Эдвард, если всё-таки хочешь сбежать — беги сейчас и подальше, иначе…
Подхожу вплотную. Одной рукой касаюсь твоего лица, приподняв подбородок, другой нащупываю и расстёгиваю ремень твоих брюк, рывком сдёргиваю их вниз и опускаюсь перед тобой на колени. Сейчас ты только мой: прекрасный, желанный, самый лучший на свете! И я позабочусь о том, чтобы ты получил во сто крат больше, чем подарил мне тогда в Централе. Постараюсь, хоть никогда раньше не совершал ничего подобного.
Если бы день назад мне кто-нибудь сказал, чем я буду заниматься в лесу наедине с тобой сегодня, я бы счёл это наглой издёвкой. И, вне сомнений, сломал бы пару рёбер осмелившемуся заявить такое. А сейчас всё моё тело горит лишь оттого, что я просто смотрю на тебя, ощущаю твои руки на своём затылке, слышу твои стоны. Огонь, приливший к животу и пульсирующий в паху, нестерпимо жжёт. Хочу быть в тебе, двигаться внутри, наслаждаясь тем, как потрясающе ты выглядишь, приближаясь к экстазу, как, забывшись, кричишь моё имя…
Смогу ли сдержаться сейчас, чтобы не натворить беды? Ты же меня потом не простишь!
Но ты вдруг сам просишь о том, чего я и так хочу до сумасшествия. Разрешаешь, как тогда. Именно в тот миг меня внезапно посещает запоздалая вспышка здравомыслия. Я понимаю, что не имею права заходить настолько далеко. У тебя жена и ребёнок. Это против всех моих правил. Я никогда раньше так не поступал.
Собрав волю в кулак, лгу тебе, будто ты мне безразличен.
Кого пытаюсь обмануть? Разумеется, ты мне не веришь.
Следующее же твоё прикосновение — и я сдаюсь окончательно и бесповоротно. Проигрываю самому себе…
Невероятных усилий стоит не спешить, но ты словно нарочно провоцируешь меня, требуя больше и немедленно! Глупый мальчишка, неужели не видишь, как трудно мне сдерживаться? Сделай я то, чего мне действительно хочется, ты потом не сможешь сидеть неделю. Да и спать будешь, стоя у стены. Лишь страх навредить не позволяет взять тебя сразу, как только ты просишь об этом. Но ты настойчив и добиваешься своего.
Возбуждение нестерпимо. Не могу больше ждать. Сдираю форменную одежду, едва не порвав её в клочья, и впервые вжимаюсь в тебя обнажённым телом. Какое наслаждение касаться тебя своей преступной, истекающей вожделением плотью! Кажется, моё тело превратилось в огненный поток, жаждущий лишь одного — соединиться с тобой. Я и представить не мог, что удовольствие может быть таким острым, ярким, одуряюще-сильным.
Я хотел тебя так давно, с таким болезненным надрывом, что теперь не верится в реальность происходящего. Обхватываю твои бёдра и прижимаюсь к ним, предвкушая столь желанное удовольствие, но ты быстро выворачиваешься и ложишься на спину. Я предупреждаю, что в такой позиции будет больнее. А ты вдруг начинаешь подозревать, что у меня раньше кто-то был… Несусветная нелепость! До свадьбы с Лизой я, конечно, встречался с женщинами, но мужчин у меня никогда не было.
К счастью, ты быстро переключаешься на насущное и очень кстати подсовываешь мне то ароматное растение. Если бы не оно, не знаю, как бы тебе понравился твой первый раз, ибо как только наши тела соединяются, мой самоконтроль испаряется окончательно. Вхожу в тебя, не церемонясь, заставляя твоё дыхание прерваться, а затем, не дав нам обоим возможности опомниться, вбиваюсь резкими, быстрыми толчками в тесное, отзывчивое тело. Беру тебя жёстко, глубоко, оставляя пальцами следы на твоей коже. Ты задыхаешься, стонешь, но не просишь прекратить, и я начинаю надеяться, что удовольствие испытываю всё-таки не я один. Ложусь на спину и позволяю тебе быть сверху для того, чтобы лучше видеть твой экстаз. Полузакрыв глаза, с разметавшимися по плечам золотыми волосами, ты рвано, торопливо движешься, опираясь на мои плечи. Меня обнимают металл и плоть, прохлада и огонь. В конце концов, мы погружаемся в блаженство вместе, растворяясь в запахе сосен Ризенбула.
