Однажды, беседуя со мной, она вдруг догадалась, что я влюблён в Уинри. Для меня самого тогда это явилось открытием. А ведь Хоукай-сан оказалась права: я любил эту талантливую девушку с золотыми волосами. Мой собственный брат был моим соперником, когда мы оба под стол пешком ходили …
Кстати, надо рассказать, что Альфонс месяц назад сделал официальное предложение принцессе Ксинга! Если Мэй Чан согласится, а я в этом уверен, то люди Аместриса в некотором смысле породнятся с людьми Ксинга. Пусть Мэй не стоит у власти, но она — одна из двоюродных сестер Линга Яо, ныне правящего императора, а поэтому имеет непосредственное отношение к главе государства.
К нам из Ксинга новости доходят долго: ведь чтобы привезти письмо, его надо отправить с караваном через пустыню. Возможно, мы однажды наладим телефонную связь, но это будет не скоро. Хотя, как знать. Знания с Запада могут помочь мне изобрести что-то… Пусть я вне сферы алхимии мало что умею, но мне лишь двадцать. Буду учиться и постараюсь сделать как можно больше полезного для Аместриса.
Расставаясь, мы жмём друг другу руки. Ты обещаешь посмотреть мои записи, а я даю слово обязательно вернуться с новыми разработками, либо изобрести что-то самому. Через пару лет мы встретимся. Я тебя не подведу, но и ты не подведи. Мы договорились, что Ишвар к моему следующему возвращению должен быть восстановлен. Это вопрос чести для тебя.
Выйдя из приёмной, осознаю с немалым изумлением, что если бы мы не встретились, я бы, наверное, уехал с тяжёлым сердцем. Вот что значит — долгое время работать с кем-то бок о бок. Ты для меня стал больше, чем просто командиром.
Но зачем об этом говорить? Ты и так знаешь, Огненный.
========== Глава 2. Золотое наваждение ==========
Недавно обнаружил, что скучаю по тебе, и это отнюдь не едва приметный налёт тоски по уехавшему за рубеж товарищу, который вернётся, чтобы поделиться новыми впечатлениями и интересными открытиями, а нечто более глубокое. Острое желание увидеть твою вертлявую макушку за своим столом, золотистую косичку за спиной, нахально торчащий над головой хохолок; стремление заглянуть в янтарные глаза, наивные и мудрые. Ты опять скрестишь руки, закинешь ногу на ногу, будто тебе плевать, в чьем кабинете находишься, и будешь рассказывать последние новости, а я начну ловить себя на том, что слушая звук твоего голоса, забываю смысл слов. Их значение становится попросту неважным.
Когда ты уехал впервые, всё ощущалось совсем не так. Последствия битвы в Аместрисе давали о себе знать, и я погрузился в проблемы государственного масштаба. Взялся за застройку разрушенного Ишвара, стремясь хоть как-то загладить вину за происшедшее: несколько лет назад по приказу Брэдли хорошо подготовленные войска при помощи государственных алхимиков вырезали целую страну и присоединили её к Аместрису.
Раны Ишвара еще долго не затянутся, несмотря на все наши старания. Но я дам возможность уцелевшим в войне жить на родной земле, пусть даже они никогда не простят нам, что эта земля насквозь пропитана кровью их предков.
Вступив в должность фюрера, я выявил и другие сложности: бедность и неустроенность быта деревенских жителей, низкие урожаи сельскохозяйственных культур, банды преступников, державшие под контролем некоторые поселения на юго-восточной окраине. Я стремился поскорее решить эти трудности, но сил и времени катастрофически не хватало.
Капитан Хоукай много раз повторяла, что я не щажу себя, но иначе я поступать не мог. Как глава государства я чувствовал свою ответственность за происходящее.
После победы над Брэдли и Отцом я окружил себя верными друзьями, теми, кто был со мной в трудные времена. Без размышлений я бы взял и тебя в Штаб, но ты, презрительно фыркнув мне в лицо, помчался на Запад совершать «великие открытия». Удивительно, как ты похож на покойного Хоэнхайма! Тебе вечно не сидится на месте. Благодари высшие силы, которые послали на твоём пути такую терпеливую девушку, как мадемуазель Рокбелл, которая согласна ждать тебя годами, пока ты путешествуешь Бог весть где. Капитан Хоукай тоже терпелива, но я сомневаюсь, что она согласилась бы ожидать меня так долго.
После своего первого возвращения с Запада ты женился. Я приезжал на церемонию, чтобы поздравить тебя. В тот день ваши с Уинри-сан лица сияли. Твой брат тоже был рядом и поздравлял вас.
Уже тогда я решил, что обязательно сделаю предложение Элизабет. У нас тоже будет свадьба, и я увижу свою любимую не в военном мундире, а в белоснежном платье, струящемся до пола.
Моя мечта сбылась после твоего третьего отъезда. Мы поженились и переехали в новый дом неподалёку от столицы. Некоторые привезенные тобой чертежи я изучал в течение медового месяца, и Лиза, что удивительно, не сердилась на меня.
Отдельные проекты пришлось отбросить, иные я передал ученым на доработку. Надо не отставать от других стран: издержки военной политики, ничего не поделаешь.
Говоришь, Альфонс обещал тебе за несколько лет изучить рентанджицу? Надеюсь, он поделится знаниями. Если всё пойдет, как надо, Аместрис может стать одним из самых могущественных государств мира, соединив знания Запада и Востока.
«А я стану фюрером самой сильной страны и смогу диктовать свою политику другим?» — едко уточняет внутренний голос. Ага. Вот здесь следует слегка притормозить.
Каждый раз, замечая свои амбиции, я давил в зародыше то, что всплывало на поверхность. Увы, в каждом из нас они живут гордыня и жадность, пусть и не такие сильные, как в Отце, у которого самые худшие чувства проявлялись весьма масштабно. Потому у него и получилось создать из своей крови семерых гомункулов с именами соответствующих смертных грехов. Наглядевшись воочию на этих завистливых, жадных и злобных уродцев, я поклялся себе никогда не давать властвовать над собой собственным «гомункулам», иначе чем я буду отличаться от Брэдли?
Примерно в это же время, когда у меня стало оставаться свободное время для самокопаний, случилось ещё кое-что.
После того, как ты в очередной раз уехал, оставив здесь свои проекты, я поймал себя на том, что всякий раз, размышляя о чем-либо, вдруг невольно возвращаюсь мыслями к тебе. Читаю, например, доклад с последнего заседания, а в голове нет-нет, да и проскочит: как ты там? Есть ли у тебя крыша над головой, или ты опять вляпался в передрягу? И в чужом краю нет друзей, чтобы прикрыть твою спину, а ты больше не владеешь алхимией …
Я осаживал себя, убеждая, что позволяю беспочвенным страхам владеть собой. В самом деле, ты стал гораздо старше, вполне способен позаботиться о себе, да и на Западе сейчас нет войны. В конце концов, если Уинри-сан тебя без колебаний отпустила, мне-то зачем волноваться? Она пусть и беспокоится. А я…
А я не хочу потерять тебя, как Хьюза! Так что возвращайся невредимым, Стальной.
***
Ты и вернулся. Ворвался пулей в мой кабинет, на ходу поздравил с женитьбой, отчитал за то, что ко мне на приём снова не попасть, шумно рухнул на стул и, задрав ноги едва ли не на уровень собственного носа, начал излагать идеи по поводу изобретений в области конструирования летательных аппаратов.
Я слушал тебя, с трудом вникая в эти сложные вещи. Хотелось встать, подойти и обнять до хруста в ребрах, как некогда это проделывал полковник Армстронг. Пусть ты бы сразу вывернулся и громко возопил:
— Огненный, чё, обалдел?!
Может, хватит разъездов? В столице полно работы. По твоей просьбе предоставлю любую: от разработки современных машин до создания в лабораториях вакцин от вирусов. Опять фыркаешь.
Не твой профиль? А жаль, с такими задатками ты бы везде добился успеха.
И вдруг в конце длиннющей тирады ты выпаливаешь главную новость с красным от смущения лицом:
— Я пока тут всех в столице объехал, Уинри для меня письмо прислала в Штаб. Кажется, моё следующее путешествие на Запад немного откладывается. Я через семь месяцев стану отцом.
Вот это новость! С одной стороны, ожидаемая, с другой — как обычно, неожиданная. Похоже, в вопросах семейных ты меня снова опередил.
