Неужели так и не догадаешься? Ты ведь не идиот, Стальной. Пошевели немного извилинами вместо того, чтобы устраивать эскапады, пугающие мадам Гернштейн. Впрочем, последняя твоя выходка даже Маллера с Нортоном ввела в ступор. До сих пор дар речи обрести не могут, хотя ты покинул кабинет целых три минуты назад.

— Что застыли? — обращаюсь к ним, имитируя хладнокровие, а у самого внутри всё клокочет, как в котле, подвешенном над жерлом вулкана. — Следите за Хавоком, но теперь я ещё попрошу выделить людей для того, чтобы не позволить Стальному увезти семью в Ризенбул. Вся семья Элриков должна оставаться в моём доме до тех пор, пока я не распоряжусь иначе. Ясно?

К счастью, Маллер и Нортон никогда не задают лишние вопросы и не обсуждают приказы.

После их ухода откидываюсь на спинку кресла и закрываю глаза. Теперь либо на тебя снизойдёт озарение, и ты догадаешься, что у меня есть план, либо возненавидишь меня ещё больше. Может, и к лучшему, если так. Всё — к лучшему.

Но в чью же «гениальную» голову пришла идея подставить Хавока, хотелось бы знать?! С какой целью настоящий преступник выбрал мишенью его? Если единственной задачей шантажиста было отвести подозрения от себя, то для этого он мог выбрать кого-нибудь из рядовых служащих. Если бы в малом архиве обнаружились пуговица и отпечатки пальцев неизвестного мне сержанта или прапорщика, я бы сгоряча отдал парня под трибунал, не разбираясь в деталях. И шансов ускользнуть от правосудия у тайного предателя было бы даже больше.

Но если задета честь друга, я буду внимательно разбираться. Неужели достаточно умный преступник, способный мастерски подделать отпечатки пальцев и незаметно оторвать пуговицу с чужого военного мундира, не понимал этого?

Или, возможно, рассчитывал, что я поверю в любезно предоставленные улики? Надеялся вывести меня из равновесия? Думал, что, лишившись одного из своих верных соратников, я начну за каждым углом видеть измену, стану за всеми следить, превращусь в параноика? Такая политика, безусловно, подорвёт мой авторитет. И когда большинство уже будет мною недовольно, в меня напоследок ударят компроматом или ещё чем-нибудь, припасённым для такого случая.

Но если план шантажистов действительно таков, они плохо знают меня и Хавока. Вероятно, это кто-то из новых сотрудников или посторонний, имеющий «ручную крысу» в Штабе.

Я вычислю их всех.

Ты сказал, бумага из Аэруго. Вроде бы ничего особенного в этом факте нет, однако Аэруго всегда поддерживало тех, кто вносил раздор во внутренние дела Аместриса. К примеру, ишваритов.

Кого они поддерживают в данном случае?

На ум приходит только группировка «правдоискателей», давно мечтающих поставить во главе страны своего человека.

«Нужен ли Аместрису безнравственный правитель?» — спросили анонимные подлецы в письме. Безусловно, нет. Но я сомневаюсь в нравственной чистоте тех, кто способен подделывать улики и тайком фотографировать чью-то личную жизнь. Возможно, Аместрису больше не нужен такой фюрер, как я, но и в грязных шантажистах страна, определённо, не нуждается.

***

Разумеется, ты воспринимаешь свой «домашний арест» как насилие над собой и близкими. Вскоре после того, как люди Маллера не позволяют тебе забрать семью и уехать в Ризенбул, звонишь и отрывисто бросаешь в трубку:

— Отныне не рассчитывайте на моё понимание. Хавока-сан вы выгнали, а я ухожу добровольно. Никогда больше не переступлю порога Штаба!

— Не горячись. Поговорим позже.

— Нам не о чем разговаривать. Прощайте, господин фюрер!

Связь обрывается, а мне впервые в жизни хочется вскочить с места и стукнуться лбом о стену. Раз десять. Стена догадливее. А ты упрям, как осёл! Как мул! Как баран! Как проклятый алхимик…

Решаю по привычке заночевать в Штабе, лишь бы не встречаться с тобой в собственном доме и не видеть ненависти в твоих глазах.

***

На следующий день человек Нортона по телефону сообщает, что Хавок, или, иначе говоря, «наш объект», уехал в Суру и там встретился с девушкой по имени Лючия.

— В деревню на границе с Аэруго? — уточняю, ощущая неприятный холодок в груди.

— Да, господин фюрер.

Бывают же совпадения…

— Кто такая Лючия?

— Местная девушка-гончар. Посуду из глины делает и продаёт, тем и живёт. Цветы разводит, бездомных кошек в доме пригревает. Она неприметная простушка, совсем не в его вкусе. Не похоже, чтобы ними что-то эдакое было…

— Забудь про «эдакое». Зачем наш объект искал её?

— Спрашивал о Синтии. Но Лючия сказала, что Синтия уехала из Суры и никому не сказала, куда. Кажется, эта информация расстроила наш объект.

— Узнай побольше о Лючии и Синтии, о связи между ними и доложи как можно скорее!

Человек Нортона перезванивает через несколько часов, чтобы сделать интересные дополнения к своей первой новости:

— Лючия и Синтия — сёстры. Синтия, говорят, необыкновенная красавица. Некоторое время назад ходили слухи, что парень из Централа давно приударяет за ней. Как вы думаете, кто это был?

— Наш объект?

— Да. С Синтией у него что-то наладилось, но потом разладилось. Она ездила к нему в Централ мириться, но ничего не вышло, а Лючия молча сохла по нашему объекту всё это время. Но теперь у неё появились шансы, так как Синтия нашла себе кого-то другого и сбежала из Суры вчера. Узнал ещё, что сёстры Гернштейн пятнадцать лет как круглые сироты. Их тётя воспитывала. Потом тётя уехала на заработки в Централ, следить за порядком в доме стало некому, и девчонки от рук отбились… По крайней мере, старшая — точно. Никто не знает, куда она подалась со своим следующим хахалем.

Гернштейн? Опять совпадение? Что-то слишком много их становится…

— Чем занималась Синтия до того, как уехать?

— Путешествовала по разным городам и рисовала портреты на заказ. Иногда отсутствовала месяцами.

— С кем сбежала?

— Никто не знает. Говорят, парень тщательно прятал лицо. Даже Лючия ничего не может рассказать, хотя они с сестрой жили под одной крышей и не имели тайн друг от друга.

«Либо Лючия лжёт», — добавляю мысленно. Возможность чьей-то лжи никогда нельзя исключать.

Задаю информатору ещё несколько вопросов, в итоге ничего не проясняющих, и вешаю трубку, предварительно приказав продолжать расследование.

Вызываю мадам Гернштейн. Надо послушать, что моя загадочная секретарь теперь скажет. Или солжёт?

— У вас на воспитании находятся две племянницы?

— Да, Синтия и Лючия. Их отец — брат моего покойного мужа. И они обе уже взрослые, самостоятельные девушки, так что я больше их не воспитываю.

— Почему вы раньше не рассказывали о них?

— Я указала их имена в анкете, в графе «члены семьи», устраиваясь сюда на работу.

— Возможно. Но вы никогда не упоминали о них при мне.

— Вы не спрашивали. Я не могла говорить о том, что вас не интересует, отнимая ваше время.

— Теперь спрашиваю. И мне это очень интересно, поскольку обе ваши племянницы каким-то образом связаны с капитаном Хавоком, единственным подозреваемым в деле о хищении документов государственной важности. Я пока не выяснил, какого рода эта связь, но вплотную занимаюсь расследованием. Так что будьте добры отвечать откровенно.

— А я и не отказываюсь сотрудничать, — даже глазом не моргнула.

Вот это выдержка! Можно лишь позавидовать.

— Капитан Хавок часто бывал в Суре?

— Почти каждые выходные на протяжении последних семи лет.

— Зачем приезжал?

— Он давно влюблён в мою старшую племянницу Синтию. Кроме того, у него неплохие отношения с Лючией. Они дружат с тех пор, как ей исполнилось пятнадцать.

— У Хавока-сан были близкие отношения с Синтией?

— Насколько мне известно, да. Но Синтия никогда не обещала выйти за него замуж. Возле неё всегда находилось множество других поклонников.

— К вопросу о других… Вы в курсе, что мадемуазель Синтия вчера уехала из дома с неизвестным мужчиной, ничего не объяснив сестре?

— Увы, нет. Я редко теперь посещаю Суру. Не вижу повода для беспокойства. Наверное, Синтия любит этого человека. Расскажет, когда сочтёт нужным.