Ваньку волновало, как сложится жизнь в Смирновке. Матери свои планы придется раскрыть, но скажет, что и учебу в школе не забросит. Заявление Андреяха поможет сочинить. А сказать матери надо. Ему же будет хуже, если та от кого-то узнает, чем он в Смирновке занимается. Да и из Рубашевской школы к ней могут нагрянуть.
Тут еще проблема, как слепой Колька станет учиться играть на гармошке. Вдруг да окажется тупарем в музыке? Не дай Бог.
И все же... Не это больше всего его волнует. Да... мать. Как у нее дела? Ведь ни звука за лето не подала! А чай, могла бы и приехать. Или уж так ей Бирюч опостылел и он тоже? Вон как когда-то скакала в Курлак к своему любимому Сереженьке! А он, родной сын, будто стал совсем чужим... Придет домой, а у нее какой-нибудь "хмырь" сидит. Ох, как же он ненавидит этих ее "ночлежников"! Как же они ему противны!.. Ему противны, а ей нравятся...
Вздохнув, Ванька прибавил шагу. Хватит думать о плохом! Бабушка Марфа когда-то советовала не забивать голову плохим, а больше думать о хорошем, тогда его, хорошего, в жизни прибавится. Но в этот раз о хорошем как-то не думалось, хотя и о плохом не хотелось. И то ладно.
Удивительно, второй раз приходит Ванька этим летом в Анучинку, а у крыльца дома деда Алексея снова ни Кольки, ни тетки Дарьи. Хотя для него так даже и лучше ─ меньше всяких расспросов и шушуканий. Да еще и забьют сразу голову...
Издали увидел развешанное во дворе постельное белье. Значит, мать занималась стиркой и уборкой. ─ Здорово! ─ обрадовался Ванька. ─ Будто кто ей подсказал, что приду. А может?.. Нет-нет, только так и никак по-другому!
Мать прибиралась в избе. Ваньке обрадовалась. Обняла, расцеловала.
─ Думала, если нонча или завтра не объявишься, сама за тобой в Бирюч смотаюсь. Попрошу у бригадира лошадь и прокачусь, ─ сказала с улыбкой. Ласка матери Ваньке приятна, хотя осадок-то на душе остался. Ведь за все лето глаза в Бирюч не показала. Мать как всегда статна и привлекательна. Цветастая кофта на ней при талии в сборочку, рукава по локоть закатаны, юбка не чета длинным и широким деревенским. Волосы на затылке собраны в упругий круглячок. А насчет ее женской осанки еще отец, бывало, восхищался: "До чево ж ты, Сань, статна! Прям глаз не оторвешь!" А мать еще поиграет, покрутит плечами, горделиво повернет туда-сюда красивую голову и, довольная, засмеется. Такие радостные моменты в семейной жизни отца с матерью хоть и редко, но бывали. "Была бы всегда такой доброй и ласковой, ─ подумал Ванька, ─ тогда я б горя не знал..."
─ Все, сынок, заканчиваю, ─ кивнула мать деловито. ─ Ты малость посиди, отдохни с дороги. А я сбегаю к Дарье за молоком пообедаем с тобой вместе. ─ Домыв пол, мать выжала тряпку и пошла во двор выливать из ведра грязную воду.
А ведь и в самом деле права была бабушка Марфа: меньше думай о плохом ─ и хорошее сразу появится... Ванька сидел на лавке, глазел, что нового в избе появилось. Ничего нового не обнаружил, все как раньше. А вот душа ныла, что во дворе нет никакой скотины. Дожили, а ведь все было: корова, овцы. Эх-х, было да уплыло...
Мать вернулась с горшком молока. Нарезав хлеб и разлив в кружки молоко, принялись за еду. Молоко только что из погреба, холодное, аппетитное. Ели, разговаривали все больше о жизни в Бирюче. Ванька, опасаясь разозлить мать, на рожон не лез, больше помалкивал.
Не стал говорить, что жил у тетки Марии и помогал ей утром-вечером поливать огород, смолчал об отце, что у того все хорошо. О дедушке Якове, материном отце, сказал, что тот так и не вернулся. Где-то теперь?..
─ Нечего было попрошайничать! ─ сердито буркнула мать. Но Ванька ее не поддержал. Сказал, что теткам с детворой без мужей-то ох как тяжело смагаться, ведь никто не помогает. Мать поморщилась: видно, слова Ваньки не понравились. Мысленно отругав себя, Ванька подумал, что об этом надо было сказать как-то по-другому. Заверил мать, что ее просьбу о пиджаке из френча сдержал и никому не проговорился, хотя отец и тетка Мария спрашивали, почему он приехал не в пиджаке. Мать тут же засуетилась и со словами "ой-ой, Ваня, чего я тебе сейчас покажу" открыла крышку сундука и, вытащив оттуда сшитую из френча безрукавку, попросила надеть. Разглядывала, расхваливала: мол, безрукавку эту можно зимой для теплоты пододевать, и такие штуки сейчас даже в моде. Ваньке безрукавка не понравилась, но он смолчал, чтобы не портить матери настроение. Положив свое рукоделие на кровать, она прищурилась:
─ Ну а как там отец поживает? Про меня-то спрашивал?
Ванька поржал плечами:
─ Нормально поживает. Про тебя всегда спрашивает. Скоро в их семье третий ребенок появится. Отец сына ждет, и будет у меня тогда родной брат по отцу! ─ Все это Ванька выпалил одним махом. Мать задумчиво поглядела на него:
─ А ведь мы с ним, Вань, до женитьбы вместе в церковном хоре пели... Хорошо пели, нас даже батюшка за голоса особо выделял. А вечером собирались напротив Костиных, отец играл на балалайке, а девки заводили "страдания". Отцу нравилось, как я "страдала"... ─ Помолчав, с грустью добавила: ─ Давно было, но и посейчас не забывается...
Разговор об отце Ванька решил свернуть, потому что уже часто горел, когда высказывал свое мнение. Посчитал, что сейчас самый раз сказать про учебу на гармошке слепого Кольки. Он уже продумал, как лучше сказать. Вначале поспрашивал мать, сколько она трудодней заработала в колхозе (а их у нее не густо), потом поинтересовался, сколько картошки накопала. Особо рассчитывать матери было не на что, и тогда Ванька и раскрыл свой секрет.
Ведь в Смирновке он сам будет питаться, и из одежды, глядишь, что-то перепадет. А главное ─ ей поможет. Нахмурившись и подперев голову ладонью, мать задумалась. Ванька уже начал опасаться, что не вовремя затеял этот разговор. Хорошо, что про отца не сказал, тот ведь точно будет против. Но поглядев на него, мать вроде как советуясь, спросила:
─ Считаешь, так лучше будет? А как же с учебой? Хотя... решай сам, я тебе доверяю, ─ махнула рукой.
─ Лучше, мам, будет, лучше! ─ встрепенулся Ванька и подвинулся ближе к ней. И с учебой, может, что получится. ─ Он был безумно рад, что получил согласие. Теперь можно ехать в Смирновку со спокойной душой, а отца известит позже.
Вечером Ванька встретился с Колькой. Тот был какой-то грустный, но другу обрадовался. Ванька пока не стал рассказывать Кольке, что будет учить слепого игре на гармошке, из-за чего может, придется и школу бросить. А может, и вообще ничего не получится. Поиграть на гармошке ему не удалось, зато тетка Дарья угостила их вкусными пирогами, а Колька дал гармонь домой, чтоб Ванька поиграл на ней до отъезда.
