Первая четверть пролетела быстро, с учебой ладилось. На праздники Ванька отправился домой, а там все как и было раньше. Мать из-за отчима совсем издергалась: ведь Сереженька же обещал осенью забрать их к себе! Время идет, а он не берет и не берет. Ванька тоже переживал вместе с матерью.
"Ну почему он слово не держит?!" ─ думал Ванька. Жаловался тетке Дарье и Кольке, но что они-то могли сделать? "Как был вертун, так вертуном и остался", ─ в сердцах отрезала тетка Дарья.
У Ваньки оставалось еще несколько дней да начала учебы, и мать решила, пока он дома, сходить в Курлак. Тут заявился сам отчим. Обрадованная мать подскочила к нему с расспросами, а он какой-то недоступный, молчаливый и, как Ваньке показалось, просто чужой. Мать небрежно отталкивал от себя, а Ваньку даже не спросил, как у него с учебой. "Совсем оборзел!" ─ фыркнул Ванька зло и, выскочив из дома, зашагал по улице.
Шел абы куда, лишь бы идти, а не торчать чучелом посреди двора или сидеть в сарае рядом с коровой. Все, что происходило вокруг, его не интересовало, был погружен в свои невеселые мысли. А с чего веселиться-то? Сколько уже раз из-за бреха матери с отчимом ему приходилось просто убегать из дома! А ведь дом отец строил ему, а не отчиму. А еще обиднее другое. Ну за что мать его так ненавидит?! Ради своего Сережи готова нестись куда угодно: постоянно моталась к нему в Курлак, унижалась, а вот он, ее сын, значит для нее ─ ничто. Когда психовала, не раз бросала в лицо, что он испортил ей всю жизнь. Но в чем же он перед ней виноват, как не заплакать после таких слов? Когда малость отойдет, то извиняется, говорит, что была не в себе...
Эти мысли мучили его, и Ванька шел, не глядя по сторонам. Вздрогнул, когда его окликнул Колька.
─ Привет! ─ услышал его хрипловатый голос. ─ Куда это настропалился?
─ А-а, это ты... ─ очнулся от раздумий Ванька. ─ Да просто так, вот иду и иду...
─ Брата Серегу видал?
─ Видал, с мамой о чем-то гутарют. ─ Ванька подошел к Кольке и сел рядом на деревянный порожек. Он был рад этой встрече. Сколько же можно ломать голову о семейных дрязгах. Колька широко зевнул раз-другой и зашмыгал носом.
─ Простыл где-то, ─ пояснил он и добавил: ─ А он к нам сперва зашел. О чем-то с отцом спорил. А меня выпроводили, чтоб не подслушивал. ─ Опять зевнул и вновь продолжил: ─ О чем спорили, не расслышал. Но батьку просто так не заведешь. Видно, что-то тово... А когда Серега уходил, то что-то говорил насчет подводы. Будто на утро заказал. Может, вас в Курлак заберет, а? ─ предположил Колька. ─ А куда скотину девать? Непонятно...
Колька с Ванькой был всегда откровенен. Своего старшего брата часто ругал. Ванька тоже рассказывал ему о сложностях в их семейной жизни. Вечер был холодным, дул ветер, а у Кольки легкий пиджачок.
Посидев еще немного, он сказал, что замерз и пошел домой. Ванька тоже не захотел больше никуда идти и вернулся обратно. Мать уже разыскивала его, увидев, обрадовалась:
─ Ищу-ищу, а тебя нет! Иди поешь да спать ложись, ─ сказала, в общем-то, спокойно. Предупредила: ─ Завтра разбужу пораньше.
─ Куда-то поедем? ─ спросил он, вспомнив разговор с Колькой о подводе для отчима назавтра.
─ Не-ет, ─ удивилась мать. ─ С чего ты взял?
─ Да так, ─ хмыкнул Ванька. ─ А тогда вставать рано то зачем?
─ Корову поведешь на выгон. Забыл?
─ Ага, из головы выскочило, ─ признался Ванька.
─ Ты только покрепче штырь в землю вбивай, чтоб не выдернула. А то уйдет куда-нибудь и ищи потом. Топор возьми. Домой можешь не спешить. Я тут пока о делах всяких... с ним потолкую... ─ Ванька понял, что мать не хочет, чтобы он мешал ее разговору с отчимом. ─ Ладно, ешь да ложись. Смотри не разбуди, ─ кивнула мать на Сергея. ─ Сказал, что устал, работы много. ─ Видно, приезд мужа ее несколько успокоил. Ванька тоже повеселел. Быстро поев, он лег и сразу уснул.
Утром мать разбудила Ваньку. Ему хотелось бы еще хоть немного поспать, но, вспомнив про корову, встал. Поел молока с хлебом, оделся потеплей, так как по утрам стало холодно, взял длинную веревку, металлический штырь и топор. Мать дала еще пустой мешок для травы овцам: овец на вагон не выпускали. Отдав мешок, мать вроде хотела еще что-то сказать, но махнула рукой и ушла в избу.
Ванька привязал конец веревки за шею коровы и вывел ее из стойла. Та охотно пошла за ним. Стадом коров в Анучинке не пасли: село небольшое, и каждый хозяин справлялся с этим, сам. Иногда соседи договаривались между собой, чтобы по очереди приглядывать за скотиной. Выгон, где паслись коровы и другая живность, начинался сразу за селом. Туда уже кое-кто привел своих коров, телят, коз. Ванька выбрал местечко поудобней, где на его взгляд травы было больше, привязал другой конец веревки к штырю и топором забил его в землю.
Корова занялась своим делом, а Ванька, взяв пустой мешок, пошел по краю широкого рва на взгорок, который вел к широкому полю, весной засеянному ячменем. Урожай ячменя из-за засухи был никудышный, но на поле встречались травленые островки. Вот эти островки Ваньку как раз и интересовали. Найдешь один такой ─ и считай, что есть овцам целый мешок корма. Скоро зима, тогда уж не нарвешь травки и не накосишь.
Поднявшись на самый верх взгорка, Ванька залюбовался: как раз в это время над окоемом стал медленно вспухать огненный полукруг, на глазах превращаясь в огромный шар солнца. Благодать-то какая! Ванька не раз видел таинственное появление светила, когда пас с ребятами в ночном лошадей, и всегда удивлялся: какая же сила выталкивала его из-под земли наружу! Выкатывается медленно, по чуть-чуть ─ и вот уже незаметно отрывается от земли и плывет, становясь не таким уж огненным и огромным. Вволю налюбовавшись на восход, Ванька вдруг почему-то вспомнил слова бабушки: кто рано встает, тому Богу дает. Он когда-то спрашивал ее, что же это такое дает Бог тому, кто рано встает. "А всё, ─ отвечала она. ─ Всё-всё: и счастье с радостью, и всякие другие блага...". Ох как же хотелось Ваньке получить от Бога хоть какие-то блага, но пока не получалось. Надеялся, что когда-нибудь все-таки получит и слова бабушки сбудутся...
Ванька долго бродил по краю поля, где обычно было много травы, потом пошел по самому полю. Долго высматривал круговины, где, видно, была раньше трава, но ее кто-то успел сорвать. Нарвал всего с полмешка, не больше. Если принесет столько, то мать недовольно скажет:
