К тому же отчим был страшный лентяй. Ничего по дому или на огороде не делал. Зато любил поспать. А с матери и с Ваньки требовал сделать и то, и это... Теперь не тютюкает как раньше, а грозит и по-всякому обзывает. Да Ванька его уже просто ненавидит! Ведь все, что раньше наобещал, ничего не выполнил. И зачем мать такого полюбила? Не-ет, он любить отчима, как бы мать ни упрашивала, не станет. За что любить-то? Думая над этим и многим другим, Ванька наконец тревожно засыпал.

  ...Мать забрала Ваньку из Бирюча за несколько дней до начала занятий в школе. Надо было хоть как-то подготовиться, узнать, где и с кем станет сидеть, чем и на чем писать Обо всем должна сказать учительница Татьяна Ивановна. Как же Ваньке хотелось чем-то удивить ребят! Но чем? Ну скажет учительница, что он читает хорошо, так может, я у них есть кто тоже хорошо читает? Уж точно есть. С одежкой будет в сто раз хуже, чем в прошлом году. Тогда крестная пиджачок сшила, а отец кубанку принес. Сейчас ничего нового. А ведь отчим с матерью обещали. Настроение падало.

  Каждый день Ванька просто сверлил отчима глазами. Неужели тому не понятно, что давно пора выполнять обещания? И Сергей наконец, не выдержав его упорного взгляда, соизволил сказать:

  ─ Надо с тобой побеседовать, садись.

   Ванька присел на лавку и приготовился слушать. Как и подсказывало чутье, ничем хорошего ждать не приходилось.

  ─ Ты же знаешь, брат (почему-то назвал братом, хотя у него два своих брата ─ Андрей и Колька. Какой же он ему брат?), что меня перебросили на новое место работы. Все это, понимаешь, не обошлось без затрат. Жилье надо снимать и платить. А куда денешься? Пойми и не слишком ругай, но выполнить обещанное я пока не могу... ─ Все дальнейшие объяснения отчима вертелись вокруг каких-то непонятных затрат. Ванька слушал со слезами на глазах. Если тогда, летом, знать, что так получится, он в Анучинку ни за что не согласился бы переезжать. Обманул не только отчим, обманула и мать, она ведь с ним во всем соглашалась. Ванька глянул на мать, а та, пожав плечами, всего лишь вздохнула.

  И Ванька понял, что ждать больше нечего. Злило не то, что так уж нужна ему новая одежка, ладно, походит и в старой, но ведь обманули! Зачем было обещать? Он же, как дурачок, обо всем растрезвонил бабушке и отцу. Вытирая ладонью слезы, Ванька долго молчал. Хитрый отчим решил хоть чем-то его задобрить.

  ─ Ну прости, брат, прости, ─ говорил елейно. ─ Так и быть, разрешаю учиться играть на гармошке. Но, ─ помахал пальцем около Ванькиного носа, ─ чтоб не попортил инструмент. За этим буду следить строго.

  На этом "благодеяния" отчима закончились. Он достал из кармана пиджака ключ и торжественно вручил его матери с наказом, чтобы та давала гармошку, когда сын выучит уроки, а потом, как поиграет, опять клала ее в сундук и запирала на замок.

  Ванькина жизнь в Анучинке дальше проходила по-разному. За день до начала занятий он решил сбегать в школу. И вовремя: увидев его, Татьяна Ивановна обрадовано сказала, что хотела за ним кого-то из ребят послать, а он сам явился. Спросила ─ разве мать тебе о сборе класса не передала? Ванька помотал головой. Видно забыла, сказала Татьяна Ивановна и представила его ребятам. Сообщила, что он переехал в Анучинку из Бирюча, что хорошо читает, пишет и считает. В общем, похвалила и подняла Ваньке настроение. Посадила его рядом с мальчиком Петей, тихим таким молчуном, чем-то напоминавшим Витьку. Ванька узнал, что у Петра есть брат Макар, он старше его. Успел похвалиться, что умеет плавать. Думал удивить Петра, а тот сказал, что тоже умеет, Макар научил. Их разговор заметила и прервала учительница.

  Девчонок в классе было меньше, чем ребят. Они держались кучкой, шептались и с любопытством поглядывали на новичка.

  В школу Ванька пошел в отремонтированных у сапожника старых ботинках, в которых до этого ходил Колька. Они ему стали малы, а Ваньке после ремонта как раз. Мать привела в порядок и Колькин пиджак, который тому тоже стал маловат, подштопала старые рубашки и штаны. Шапка досталась неизвестно чья и уж точно раза в два больше Ванькиной головы. Когда он бежал, шапка на голове подпрыгивала и как назло сползала на глаза. Не шапка, а мука! Колька после сказал, что это шапка их отца, в ней все братья ходили, а их отец-то ─ головастый! Короче, нарядили Ваньку во все Колькины обноски. Спорить или что-то кому-то доказывать было бесполезно. И Ванька терпел. А что делать, если сам виноват, что подался на уговоры отчима и матери?

  Первая четверть пролетела и быстро и не быстро. Дождавшись наконец каникул, Ванька ушел пешком в Бирюч. Мать, сделав наказы, его отпустила.

  Когда подходил к поселку и издали показались верхушки церкви, сердце чуть из груди не выскочило. Как же в Бирюче хорошо, как тут ему все мило! Жил то у бабушки, то у отца. Отец порадовался, что с учебой у него нормально, а насчет обмана с одежкой сказал горько, что обещанного часто приходится целых три года ждать, так что время еще есть. Вот и пойми его. Хорошо, что не стал моралей читать и насмехаться.

  Бабушка же сказала проще: что заслужил, то и получил. С ее слов выходило, что вместо обещанной сотенной свечи, он получил копеечный огарок. Нет, они, конечно, не злорадствовали, наоборот, бабушка и отец его душевно понимали и сочувствовали.

  Встретился с другом Витькой. Тот пообещался летом обязательно придти в Анучинку и поглядеть, как он там живет. С учебой у Витьки все наладилось, а вот плавать Пашка его пока не научил, но поклялся, что по весне обязательно научит.

  Настроение у Ваньки было не ахти какое. Да тут еще и бабушка сильно прихварывает, вся крючком согнулась. Его приходу обрадовалась и долго обо всем расспрашивала. Ванька рассказывал, как они в Анучинке живут, какая хорошая у него учительница, но кое о чем умолчал. Зачем хворой бабушке портить настроение? Отец по нему скучает. У тетки Доньки зимой должен родиться ребеночек, может, братик, а может, сестренка. Танюшка хочет, чтобы родилась сестренка, с ней ведь лучше будет играть. А Ванька хотел бы братика, у него пока нет ни одного братика.

  Каникулы пролетели так быстро, что Ванька в Бирюче не нагостился. С собой в дорогу родственники собрали гостинцев. Домой пошел, как и пришел, ─ пешком. Когда вышел из Бирюча, навернулись слезы, и он малость поплакал. Взгрустнулось и уходить не хотелось. Утро было холодным, в поле гулял ветер. Теперь уже скоро кругом запуржит и заметелит.

  Возвращению Ваньки мать обрадовалась. Сказала, что уже собиралась идти за ним. Много расспрашивала про бабушку, про братьев и их деток. Об отце ─ ни слова. Ванька тоже не стал говорить, что в семье отца ожидается прибавка. Не сказал и о болезни бабушки.