─ Ей-богу, не ожидал, Ермильевна, что у тебя сложилось такое нехорошее обо мне мнение. Ведь знаешь, что для меня Ванюшка. А по-твоему, выходит, что со мной он будет полный сирота? Да-да, он сам без всяких ребячьих хитростей меня спросил: "Правда, что с тобой я буду сирота?" Я обомлел ─ "Откуда взял?" Отвечает: "Бабушка сказала". Да-а, не ожидал, не ожидал...
Ермильевна замахала руками:
─ Ох, Тимош, да если можешь, прости меня старую! Видит Бог, не хотела тебя обидеть, уж так получилось. Клянусь перед Господом, и в мыслях дурного не было.
Ермильевна перекрестилась и, положив сверток с покупками на прилавок, попросила закрыть дверь в магазин, чтобы никто не помешал их разговору. Слезы выступили у нее на глазах.
─ Ведь и пришла-то к тебе не за покупками, а чтоб объясниться и повиниться. Вот тут, ─ постучала она сухоньким кулачком по груди, ─ просто сердце зашлось, как узнала, что Ванечка сказал тебе насчет сироты. Хочешь, на колени встану? Прости, не хотела обидеть!
Тимофей тяжело вздохнул:
─ Да верю, что не хотела, а вот получилось... Но разве ж я виноват, что жизнь между нами пошла наперекосяк? И мне ли говорить тебе об том? Сама видела, как семью пытался сохранить, чтобы сын не рос без отца. Не получилось...
─ Так ведь и я старалась, чтобы по-доброму вы жили. Это я виноватая, что такую воспитала! Потому-то мне сейчас и хуже всех!
─ Но зачем Ванюшке-то говорить, что с отцом ─ сирота, а с матерью ─ полсирота? У него это на всю жизнь останется?
─ Прости и пойми ─ она ему ма-ать! ─ с надрывом в голосе выкрикнула Ермильевна. Помолчав, добавила: ─ Только тебе и без пересказа: чую, что жить осталось совсем мало. Ну сколько можно мне их в ссорах-то растаскивать? А Ваньку не гоню. Хочет ─ пусть живет у меня, с тобой, где сам решит. Потому и отпустила в Анучинку поглядеть, что к чему.
─ Все так, но тут за ней присмотр какой-никакой есть, а в Анучинке? Случись что ─ кому она там будет нужна? А с Ванькой что станется? Этот молодой прохиндей ведь запросто ее может бросить! Как потом Александре быть? Он же решил и готовенький дом заодно прихватить. А дом Ванькин, он ему строился. Их там четыре лба, вот и пускай сами себе строят. Слишком жирно жить захотели!.. ─ Обычно спокойный Тимофей в этот раз не сдержался и говорил, что думал.
Старушка всхлипнула:
─ Да верно гутаришь, только теперь вряд ли что поправишь. Одно скажу: пока я жива, Ванюшку не брошу, а там посмотрим, как жизнь сложится. Может, и обживутся, в жизни всякое бывает ─ дай-то Бог! Тебя, Тимош, об одном прошу ─ не держи на меня зла и Ванюшку не ругай. Душа у него добрая, ласковая, и тебя он больше, чем Александру, любит. Это я знаю...
На том разговор закончился. Вроде бы поговорили по душам, но вот спокойствия у обоих после этого не прибавилось.
...Расспросив Ваньку о поездке в Анучинку, бабушка с теткой Ольгой ушли в дом ужин готовить, а дядьки Григорий и Левон вдруг стали прикидывать, во сколько обойдется их сестре перевоз дома в Анучинку. Подойдя к Мишке, Ванька незаметно шепнул ему на ушко, что сбегает к отцу на Моховую. Он знал, что Мишка всегда выполнит его просьбу и бабушка волноваться не будет. До Моховой можно добежать как улицей, так и огородами. Но лучше огородами ─ короче, да и меньше людей встретишь. Иные досужие как увидят его спешащим к отцу, так друг дружке и говорят ─ "Чевой-то Ванька от Тимофея не вылезая?"
Отец был дома. Он недавно вернулся с работы и играл со своей дочкой Таней. Она уже бегает вовсю. Когда появлялся Ванька, Таня подбегала к нему и просила с ней поиграть. Играли обычно в прятки: то она пряталась, а он ее "долго-долго никак не мог найти", то она его сразу находила. Бабушка недавно тетке Ольге сказала, а Ванька краем уха услышал, что в семье Тимофея скоро появится еще один ребенок.
Отцова жена (тетка Донька, как звал ее Ванька) была во дворе и заводила корову в летний варок, чтобы подоить. Ванька прошмыгнул в избу через двор, не задерживаясь. Увидев его, отец поначалу вроде как насторожился, но потом, заулыбался.
─ А-а, путешественник! ─ сказал радостно. ─ Ну проходи, проходи и расскажи нам с Танюшей, как в Анучинку на лошадке прокатился. ─Таня подбежала к брату, уставилась своими большими голубыми глазенками, но просить поиграть не стала. Ванька думал, что отец его сразу отчитает за поездку и даже по дороге продумал, как оправдаться, но Тимофей был весел. Ванька взахлеб принялся рассказывать о том, как он не просто прокатился, а даже правил лошадью до самой Анучинки и обратно.
Пока рассказывал, тут и тетка Донька, подоив корову, в избу с ведром вошла. Поздоровавшись с Ванькой, заметила, что видела, как он молча пробежал через двор.
Потом она быстро разлила молоко в горшки, подала большую кружку с парным Ваньке и забрала у отца Танюшку. Когда бы Ванька к отцу ни приходил, тетка Донька (иногда он называл ее и мамой) всегда добра и внимательна. Вот и сейчас будто знала, что голоден, напоила молоком и взяла дочку, чтобы они с отцом вышли во двор и вдвоем там погутарили. Не было дня, чтобы Ванька к отцу не забегал. Они никогда между собой не спорят и уж тем более не кричат друг на друга, как это бывало, когда отец жил с матерью. Тогда в основном кричала мать, а отец, хмуро отмалчивался или выходил из дома, как он говорил, подышать воздухом.
Тимофей ждал этой встречи с сыном. Перед поездкой он советовал ему, как вести себя, если вдруг предложат перебираться в Анучинку. Понимал, что мальчишку могут задобрить и обмануть. Запереживал, когда передали, что он все-таки уехал с матерью и "даже держал в руках вожжи". "Знают, чем привлечь пацана", ─ думал расстроенно. Но как бы там ни получилось, а Ваньку решил не ругать. Пусть сам во всем разберется. В этом Тимофей был согласен с Ермильевной.
Во дворе им никто не мешал. Сели в сторонке на аккуратно сложенных бревнышках. Ласково обняв сына, Тимофей попросил:
─ Ну расскажи, сынок, расскажи, как там в Анучинке. Как приветили? Понравилось тебе?
─ Да, бать, приветили, и даже дюжа хорошо, а тетка Дарья от радости чуть не плакала. Дед Алешка тоже мне был рад. У дядьки Сереги есть брат Колька, такой же, как наш Пашка. Мы вместе ужинали, а утром мама сводила меня к учительнице. Татьяной Ивановной ее кличут.