─ Хорошая учительница, свою работу и ребят любит. Давно с ней не встречались. ─ Полистав книжку, Татьяна Ивановна протянула ее Ваньке: ─ Почитай вот отсюда, а я послушаю.

  Ванька взял книжку и стал неспешно и с выражением, как учила Надежда Николаевна, читать. Читал, пока Татьяна Ивановна не оставила.

  ─ Молодец, читаешь хорошо. Ты прямо-таки король по чтению! ─ сказала шутливо и засмеялась. ─ Знаешь, кто такой король?

  ─ Царь, ─ не задумываясь ответил Ванька.

  ─ Верно, почти что царь. А пишешь и считаешь тоже хорошо?

  Ванька кивнул.

  ─ В вашей школе все так хорошо учатся?

  ─ Есть кто и получше, а есть и похуже.

  На этом расспросы кончились. Мать была довольна, что Ванька, не подкачал, а учительница, опять похвалив, сказала, что будет рада учить его дальше. Они с матерью еще о чем-то потолковали, а Ванька крутился возле дома. Потом вернулись домой. Радостная мать рассказала отчиму (будем называть его теперь и так), что учительница осталась сыном довольна.

  ─ Да! ─ встрял Ванька. ─ Я стану королем по чтению! ─ Посмеялись, а после все домашние разошлись каждый по своим делам. Колька тоже куда-то ушел. Отчим был в добром расположении духа, заигрывал с матерью, целовал ее при Ваньке, а ей было неудобно, хотя и видно, что нравилось. Она смеялась и была всем довольна.

  После обеда Сергей вообще залился соловьем. Столько всего наобещал! Подсев к Ваньке, говорил:

  ─ Вот как дом перевезу и поставлю, так сразу тобой займусь. Шубу новую к зиме справлю... Глянув на мать, поправился: ─ Справим. И ботинки по ноге, а может и сапоги закажем. В школу пойдешь не хуже твоего короля! Отчим смеялся, и мама смеялась, и Ваньке страсть как да хотелось шубу и новую обувку. Сколько же можно ходить в бабушкиных ботах с резинками на щечках? Да ради этого он был готов хоть завтра переехать в Анучинку. Вот только что отец скажет? Ему ведь не понравится. Вот ведь какая незадача...

  А отчим все удивлял и удивлял.

  Больше всего он поразил Ваньку, когда, открыв висевший на сундуке небольшой замочек, вытащил оттуда не что-нибудь из одежды, а ─ гармошку. Ванька на замочек и внимания не обращал, висит, и пускай висит. А под замочком-то во-он что! Положив гармонь к себе на колени, отчим не спеша и как-то загадочно накинул на плечи ремни, затем как заправский гармонист пробежался пальцами по клавишам.

  ─ Нравится? ─ спросил Ваньку. Хотя чего было спрашивать, когда и так видно, что гармошка словно магнитом приковала к себе Ванькины глаза. Из рассказов Александры Сергей узнал, как Ванька любит гармошку и мечтает научиться на ней играть. Именно на это рассчитывал в Бирюче, чтобы склонить Ваньку к переезду в Анучинку. А на вопрос ─ нравиться ли ему гармонь, пацан ответил одним только восторженным словом:

  ─ Кла-асс!..

  ─ Да уж, ─ важно изрек отчим: ─ Хоро-ш-ша! Хроматический строй! А это ─ сам должен понимать... Для убедительности покрутил перед собой растопыренной ладонью. Ванька не знал, что означало длиннющее слово ─ хроматический, но и без того не мог оторвать взгляда от гармошки. Действительно хороша! Между тем отчим исполнил какую-то протяжную, заунывную с хрипловатым подпевом песню, а когда закончил, то победно поглядел на Ваньку. В голове же того вертелась шальная мысль ─ а что если отчим возьмет да вот сейчас и подарит ему эту гармонь? Вот было бы здорово!..

  Но нет, он аккуратно положил гармонь обратно в сундук. Закрывая замок, пояснил, что от младшего брата Кольки прячет ─ ведь начнет на ней рыпать и испортит. Игра Сергея Ваньку нисколько не удивила ─ так, нудняк. Но какие у гармошки чистые голоса и такие важные басы! Ванька эти слова не раз от гармонистов слышал. Эх, если дать ее тому самому тишанскому гармонисту, что играл на свадьбе у отца, ─ уж он-то бы показал, как надо играть! Ваньке хочется научиться играть так, как играл тот парень. Он бы ничего за это не пожалел: уж пускай даже Господь Бог забрал бы у него зрение...

  Словно читая мысли мальчишки, отчим как бы между прочим произнес:

  ─ Вот останешься жить в Анучинке, тогда так буду давать гармошку, чтобы играть научился. Только аккуратно надо инструмент-то, сам понимаешь, дорогой.

  И если до этого Ванька еще раздумывал ─ переезжать в Анучинку или не переезжать, то теперь все стало ясней ясного ─ переезжать. Он так решил.

  Ваньку привезли в Бирюч часам к шести вечера. Поглядев на внука, Ермильевна по его веселому настроению сразу поняла, что поездкой в Анучинку он остался доволен, и тоже улыбнулась. Мать с отчимом долго не задержались. Рассказав, как провели с Ванькой время, они поехали к дому на Новой Слободе, чтобы определиться по срокам перевозки ─ тянуть с этим они не хотели. Ну а бабушка Марфа стала расспрашивать Ваньку: что, да как, да чево? А тут еще со всех сторон обступили дядька Григорий с теткой Ольгой, их детвора, потом явились дядька Левон с теткой Анюткой и своими детьми. Ванька даже не ожидал, что будет столько разных вопросов. Но вот удивительное дело: теперь, когда вернулся в Бирюч, Анучинка его уже не так сильно привлекала. Тут ведь все свое, обжитое, знакомое, да и Бирюч ─ не Анучинка ее несколькими десятками дворов. Не давали покоя и мысли об отце ─ как же теперь выкручиваться? Ведь он сильно расстроится... Ваньке уже не терпелось побыстрей избавиться от любопытных расспросов и сбежать к батяке на Моховую. Может, он все-таки, его поймет: такие ведь златые горы посулили мать с отчимом.

  Но был бы Ванька в тот вечер чуточку повнимательней, он заметил бы, что бабушка хоть и обрадовалась его возвращению, но была какая-то грустная и страшно утомленная. Он же эту грусть если и понимал, то по-своему, по-детски, считая, что бабушка просто заждалась его и соскучилась. А теперь, когда он вернулся, у нее и настроение поднимется. Но на самом деле тут была совсем иная причина. Ермильевна утаила от Ванюшки, что у нее состоялся пренеприятный разговор с его отцом. Расскажет ли сам Тимофей сыну об этом, она не знала. Разговор с Тимофеем состоялся вчера, почти сразу после убытия Ванюшки в Анучинку. Было так.

  Ближе к вечеру Ермильевна зашла в магазин купить кое-что по мелочи. Но в общем-то это был лишь повод, на самом деле ей хотелось поговорить с Тимофеем. Тимофей что-то записывал в амбарную книгу, покупателей в магазине никого ─ вроде бы в самый раз и поговорить. Но... Но Ермильевне почему-то вдруг расхотелось: а ну как хуже будет? Уважительно поздоровались, справились о жизни. Тимофей споро обслужил старушку и когда та уже собралась уходить, неожиданно произнес: