А где в Анучинке станет работать?.. От безответных вопросов голова гудела. Но Ермильевна понимала и другое: как бы там ни было, а ребенку лучше жить с матерью. Тимофей его, конечно, любит и, ясное дело, не обидит, но... мать есть мать.

  И еще вопрос: хорошо, если у Александры жизнь с Сергеем сложится. А если нет?

  "Но какая же она все-таки бессердечная! ─ вздыхала Ермильевна, вспоминая когда племянница приезжала в Бирюч в последний раз. ─ Ведь знает же, что родная тетка переживает, днем не находит себе места, ночью не спит, все за нее волнуется..."

  Только подумала, как в избу вбежал Мишка и сходу выпалил:

  ─ Тетка Шурка со своим дядькой к нам едут! ─ Крикнул ─ и опять выскочил на улицу.

   В избе были Ермильевна Ольга. Они готовили еду ребятишкам. Григорий подкашивал косой на полянке за огородом сено корове.

  Женщины заколготились. Решили, что первым делом надо гостей встретить, а уж потом едой заниматься. Да как бы еще не пришлось и дорогих гостей угощать. О-о, а тут просто так не обойдешься!..

   Вышли на крыльцо. Подозвав Мишку, тетка Ольга ему, как старшему, намекнула, чтобы тот сразу после здоровканья увел ребятню к школе. Но встретить гостей надо всеми, и с ребятишками, так как им тогда перепадут гостинцы.

  Малышня знала, что дядька Серега работает в магазине и в прошлый раз одаривал всех конфетами. Ермильевна волнуется: ведь только что кляла племянницу ─ и вот она, словно услышав ее мольбу, приехала. Волнение старушки заметно по покрасневшему лицу, учащенным вздохам и по рукам, которые то суетливо поправляли на голове платок, то теребили воротник ситцевой кофты.

  Молодые подъехали на резвой серой лошадке, запряженной во вместительный шарабан: человек пять влезут, а то и больше. Они принаряжены, лица светятся радостью. На Александре голубая юбка в складку, светлая кофта с расшитым воротничком, на шее сиреневая косынка. Дядька Сергей, несмотря на жару, в хромовых сапогах и темно-зеленых галифе, под цвет галифе и рубашка-косоворотка навыпуск, подпоясанная узким ремешком.

  ─ Ну прям две картинки! ─ восторженно воскликнула вслух тетка Ольга.

  ─ Хороши! Ничего не скажешь, ─ поддержала ее Ермильевна.

  Лошадь по команде дядьки Сергея остановилась как раз напротив крыльца. Спрыгнув с шарабана, он подал руку Александре и помог ей спуститься на землю. Потом, вежливо раскланявшись с Ермильевной и всеми встречавшими, привязал лошадь к столбу, а Александра поспешила к тетушке. И ─ начались объятья, поцелуи и радостные причитания Александры о том, как она любит свою тетушку, заменившую ей родную матушку. И слова эти были настолько трогательны и убедительны, что разжалобили старушку до слез. Вытирая глаза, она, однако, выговорила племяннице, что так слишком уж долго не появлялась и даже весточки не подавала.

  И ребятня дождалась своего. Дядька Сергей, достав из сумки кулек с конфетами и, пересчитав всех огольцов, оделил каждого, после чего они с радостными криками побежали в сторону школы.

  Наконец объяснения между Александрой и Ермильевной закончились, и племянница, оглядевшись по сторонам, озабоченно спросила:

  ─ А чевой-то своего не вижу? Он где?

  ─ А правда, где? ─ обернулась Ермильевна к Ольге. Утром тут все крутился, а потом куда-то исчез.

  ─ Сказал, что к Пашке, дело у них какое-то, ─ пояснила тетка. ─ Щас крикну Мишке, он мигом обернется.

  ─ Ладно-ладно, никуда не денется, сам придет, ─ махнула рукой Александра. ─ А Гришу, брата, тоже что-то не вижу.

  ─ Он сено корове на тачке возит, ─ ответила Ольга, которую волновал вопрос: накрывать на стол для нежданных гостей или нет? Поинтересовалась: ─ Надолго ль приехали, и как насчет отобедать?

  ─ Нет-нет, никаких обедов, и вообще ─ не ломай голову, ─ успокоила Александра хозяйку. ─ Нам бы где-нибудь присесть, чтоб никто не мешал. С тетушкой кой о чем надо погутарить.

  ─ Так можно ведь и в горнице, а еще лучше на погребце, там прохладно и никто не загляня, ─ предложила Ольга.

  ─ О чем гутарить-то? ─ полюбопытствовала Ермильевна.

  ─ А это, родненькая моя, касается меня и вот его. ─ Александра кивнула на Сергея, прятавшего остатки конфет в сумку.

  ─ Тада ясно, ─ заулыбалась тетушка. Предстоящего разговора о замужестве племянницы она ждала и в мыслях давно к нему готовилась.

  ─ А чё тут думать-то? ─ пожал плечами Сергей. ─ Давайте проедем в дом, что у пруда, уж там точно никто не помешает. Обговорим все, а потом доставим Ермильевну в целости и сохранности. А то, что от обеда отказались, думаю, хозяйка не обидится. ─ И с хитрой улыбкой поглядел на Ольгу.

  ─ Да мне чё, мне ничё, лишь бы вы не серчали, ─ заулыбалась и та, довольная тем, что никакого застолья не будет.

  ... В доме на Новой Слободе жених Александры повел себя прямо-таки как хозяин: обошел со всех сторон строение и с внешней стороны, и изнутри, заглянул в чулан, в закуток за печью и даже в саму печь.

   "Ишь, будто сам тут все построил!" ─ неприязненно насупилась Ермильевна, вспоминая, сколько труда вложил в этот дом Тимофей. Она уже чуяла, что хорошего от этого разговора не жди: уж не случайно племянница так ласкова и угодлива. Ясно, что старается задобрить, разжалобить. Знает, лиса, что добрая и податливая на ласку Ермильевна могла и заупрямиться, и уж тогда ее точно не переубедить.

  Смахнув со скамейки попавшей под руку тряпкой пыль, старушка села в уголке под образами, где остались висеть две небольшие иконки. Большой иконы, с изображением Божьей Матери на руках с младенцем Иисусом, не было, она при дележке имущества досталась Тимофею. В избе и сенях все было как-то необихожено, разбросано, чувствовалось отсутствие женской хозяйской руки.

   "Какая уж тут хозяйская рука, если племянница, когда тут жила, даже еду себе не готовила, а сейчас пропадает у хахаля в Анучинке! Видно там ей лучше, чем дома", ─ вздохнула Ермильевна.