Надежда Николаевна подошла и к нему. Спросила то же самое, хотя только что видела Ваньку рядом с отцом и даже им улыбнулась. Покраснев до ушей, Ванька назвался.
─ Да-а, ─ кивнула учительница, ─ родители твои, Ваня в Бирюче люди известные, и с учебой у тебя, уверена, будет ладиться. А скажи, где твоя красивая кубанка?
─ Он ее в сумку запрятал, боится, упрем! ─ съязвил Митька Мягков, что жил на Городке. Ребята засмеялись. Это Митька "отомстил" Ваньке, за то, что тот не дал ему померить кубанку.
─ А вы зря, ребята, смеетесь над Ваней, ─ сказала серьезно учительница. ─ И не хорошо как-то получается. Ведь многим из вас родители к школе сделали что-то приятное? Вот и Ване папа подарил кубанку. Хороший подарок! Его отец, я только что с ним разговаривала, кроме того научил Ваню читать и писать буквы, правда, не все, но многие. Мы еще с вами попросим Ваню, чтобы он нам почитал. Уметь читать и писать буквы для начинающего первоклассника это же здорово!
Так Надежда Николаевна защитила Ваньку от ребячьих насмешек. А Митьке Мягкову она, кроме того, делала замечание, что сидеть на занятиях в головном уборе не положено да и грубить, унижать товарища тоже плохо. Митька тотчас сдернул с головы свой картуз и весь первый урок сидел, будто в рот воды набрал.
Начальные классы Бирюченской школы размещались в пристройке к церкви. С другой стороны церкви учились ребята старших классов. Там же была сторожка, в которой когда-то проживал дьячок. Учиться в школе Ваньке нравилось. Учительницу он уважал и все ее требования охотно выполнял. Научиться писать правой рукой оказалось не так уж и сложно, хотя иногда Ванька забывался и начинал писать левой. Тогда Надежда Николаевна шутливо говорила, что он мастер писать на все руки. Ванька нисколько не обижался. Ему нравилось, когда учительница просила его почитать что-нибудь ребятам. Читал небольшие отрывки из книги "Первая смена" или других книг, которые приносила из дома Надежда Николаевна. С учебниками было туго, один учебник на весь класс был только у учительницы. Тетрадка тоже была одна у каждого на полгода. Написанное ранее карандашом в ней много раз стиралось резинкой, чтобы потом писать снова.
Ваньке больше нравилось читать. Читал хотя и медленно, но старательно и с выражением. Так учил его отец. Надежда Николаевна говорила ребятам: учитесь читать, как Ваня Тихонов. При встрече с отцом Ванька ему об этом рассказывал и видел, как тот радовался.
А вот дома, у бабушки Марфы, готовить уроки Ваньке было просто невозможно. Семья у дядьки Григория с теткой Ольгой разрасталась. Ребятни трое, и все мал мала меньше. Тетка Ольга с ними еле управлялась. Бабушка ей бы помогла, но стала сильно уставать и прибаливать. Дядька Григорий злился, уроки заставлял делать на печи, но и там детвора Ваньку доставала. Кроме того, было темно, так как семилинейная керосиновая лампа висела посреди избы и зажигать ее дядька разрешал, когда уж совсем смеркалось.
Ванька все, конечно, понимал, но ему-то что делать? Можно б было ходить готовить уроки к дядьке Левону, но и там дети, да дядька еще и скажет: вот раз пришел, то и нянчи ребят, тебя-то я в свое время часто понянчил!
Иногда Ванька готовил уроки у отца в магазине, но там люди постоянно что-нибудь покупали и отец его отсылал или к себе домой на Моховую, или опять же к дядьке Григорию. Жаловаться же отцу на дядьку и видеть его переживания Ванька не хотел. Раньше уже жаловался, и отец "вразумлял". Об этом просили и бабушка Марфа с теткой Ольгой. Дядька какое-то время терпел, а потом напивался самогонки, и все повторялось заново. А Ваньке по пьяни грозил, что если еще раз пожалуется отцу, то он его вообще к матери прогонит. К матери, конечно, можно было б и самому уйти, но она же постоянно твердила, что он ей мешает, не дает пожить нормально. Спорить с матерью бабушке надоело. Сокрушаясь, она винила племянницу, что та развалила семью, а теперь мечется, не знает, что дальше делать, и все из-за своего дурного характера. Да тут еще неожиданно ее слишком высоко вознесли, а потом вдруг не нужна стала. Зачем все это надо было городить? Жила б себе тихо-мирно с Тимофеем и горюшка не знала.
Душа бабушки Марфы страдала обо всем и обо всех. Вспомнила вдруг, что племянница почему-то к ней долго не приходит. С чего бы это? Ну повздорила с Григорием, оба ж такие заводные, как сцепятся ─ не растащить. Так ведь и раньше цапались, а потом все-таки мирились. Сама им доказывала, что родным надо жить в любви и понимании. Но племянница с братьями не особо ее слушали, а ведь она им только добра желает. Ермильевну выводило из себя, что Александра точно напрочь забыла, что у нее растет сын, которому так нужна материнская ласка. Не дай бог, если Ванюшка к отцу уйдет жить, она этого не вынесет. Тимофей-то больше, чем Александра, сыном занимается, хотя сам уж по новой обдетился. И зачем надо было рушить Лександре семью?.. Ии-эх!.. ─ тяжело вздыхала Ермильевна. Помог бы отец племянницы, Яков Федотович так ведь он совсем плох.
Почувствовав неладное (мало ли что Александра может сдуру натворить), Ермильевна, сказав Ольге, что сходит в магазин, сама поковыляла в дом на Новой Слободе, где жила племянница. Пришла, постучала, позаглядывала в окна, но Александра так и не отозвалась. Взволнованная Ермильевна пошла к ее близкой подруге, думала, может, та чего скажет, но она развела руками. Заглянула даже в магазин к Тимофею. Видя, в каком удрученном состоянии находится Ермильевна, тот ее как мог успокоил и пообещал разобраться, попросив шума пока не поднимать, Григорию и сыну Ванюшке ничего не говорить.
А Тимофей решил попозже смотаться на лошади в Анучинку, подозревая, что Александра вполне может быть там. Узнать об этом можно было через ее сводную сестру Дарью. Когда Александра работала председателем колхоза, то со своим ухажером Сергеем не встречалась (а может, и встречалась, но никто об этом не знал). При ее прежней должности и покровительстве со стороны районной власти афишировать свою связь опасалась. "Но теперь-то должности лишилась, ─ думал Тимофей, ─ значит, и бояться нечего". Дождавшись, пока стемнеет, Тимофей сел на лошадь и поехал в Анучинку. Там кроме Дарьи у него были и другие хорошие знакомые. Вот к ним-то и завернул. Загадка разрешилась просто: жена знакомого сходила к Дарье, пошушукалась с ней и узнала, что Александра у своего любовника. Тимофей попросил жену знакомого передать Дарье, что Александру в Бирюче все обыскались, а Ермильевна чуть с ума не сходит. Сработало.
На другой день сама пропавшая заявилась к бабке Марфе. Разговор между ними был жестким. Не обошлось без слез и обид. Ермильевна предупредила племянницу, что если она и дальше будет себя вести так, то сына Ванюшку передаст на воспитание отцу. А еще сказала: если любите с Сергеем друг дружку, то и живите как муж и жена, а блудить нечего. Такого тона Александра от Ермильевны не ожидала.
