Тремор с костлявых рук понемногу сходил. Она достала из упаковки иглу и попыталась проткнуть горячую кожу Гектора, но ничего не вышло: возможно потому, что подобные иглы принято держать щипцами, а не потеющими пальцами, а может и потому, что кожа – о чем Мария никогда не задумывалась – гораздо прочнее, чем кажется.

– Да что не так?! – игла в руке Марии то опрокидывалась, то выскальзывала.

Мария взяла передышку и посмотрела на правое ухо Гектора, на котором по краю – чуть выше мочки – был вырез как от дырокола. Гектор говорил ей, что это шрам, полученный по юности в драке. Мария вздохнула, сделала еще один глоток и продолжила. Спустя несколько попыток она покорила первую дырку.

– Так!

Мария попыталась сделать узел, но запуталась в испачканных кровью нитках. От полного стакана успокоительного осталась уже половина. Мария почувствовала, что немного опьянела. Она посушила рану стерильными салфетками из набора Гектора и уверенно взялась за дело. Наконец-то образовался первый узелок, но Мария затянула слишком сильно, из-за чего узел прорезал кожу Гектора и остался в руках.

– Да будь проклято это шитье! – закричала Мария и начала заново.

Стакан обновился. Еще несколько минут кряхтения и получился первый шов.

– Что же ты завтра расскажешь, – шептала она.

Раз за разом швы получались все быстрее и крепче, а колени стали поднывать от вмятин, несмотря на полотенце.

На второй ране Мария уже вообразила себя студенткой медицинского – получалось вполне ничего, как ей казалось.

Закончив, Мария заклеила позор двумя полосками лейкопластыря по горизонтали и двумя – по вертикали, на случай, если швы разойдутся. Затем она сняла с Гектора штаны и туфли, обмыла его влажным полотенцем и приготовилась к тому, чтобы донести девяносто килограмм мяса до кровати.

– А может, у тебя есть кто-то еще? – вдруг мельком подумала Мария. – И она узнала обо мне… Несу какой-то бред. Поскорее бы завтра.

Из позы огородника Мария обхватила Гектора под ребра и стала тащить, иногда выкрикивая гласные, как это делают теннисистки. Уложив Гектора на кровать, она заняла диван, чтобы успокоить сердечно-сосудистую, и тоже отключилась. Циферблат часов показывал 23:22. На улице совсем стемнело, если не считать искусственное освещение от фонарей, вывесок и снующих машин.

Пока тело Марии отдыхало, другая Мария – или все та же, это сложно понять, – шла по кладбищу. Здесь было довольно темно, но света достаточно, чтобы рассмотреть молодую зелень и серый цвет надгробий. Температура не ощущалась.

Мария дошла до плиты, на которой были изображены какие-то каракули. Она собиралась положить пахучий букет лилий, но услышала сзади чье-то мерзкое сопение. Мария повернулась и увидела двухметрового верзилу с огромными руками – кажется, что каждая из них размером с дом или гору, несмотря на то, что физически это оксюморон.

Мария бросилась бежать: она отталкивалась ногами со всех сил, но стояла на месте. Мозг отстукивал приказы на работу всех мышц ног, но они не то чтобы не слушались – их будто бы и не было. Мария снова обернулась, и вместо страшного гиганта увидела желто-зеленое поле подсолнечников. Шляпки развернулись и хором запели: «Ты где-то летаешь, ты где-то бежишь… а мы все смотрим на тебя и смеемся, смотрим на тебя и смеемся!»

Пылинки парили по номеру, словно ночью залетел пьяный Питер Пэн и зацепился за что-то топливным мешком – «ай, блядь», – из-за чего вся волшебная пыльца рассыпалась и разлетелась по комнате.

Многоугольная фигура белого света прилипла к ковролину, всякой мебели и укрытому одеялом Гектору. Кое-как Гектор открыл глаза на четверть от возможного и осмотрелся по сторонам, чтобы понять, где проснулся на этот раз.

Любое движение или шевеление вызывало острую, а затем пульсирующую боль в подмышке. Но чем больше он двигался, тем привычнее становилась боль. «Сколько время?» – подумал Гектор. Он опустил ноги с кровати и на цыпочках, несколько пошатываясь, прошел мимо Марии: ее голова была уложена на свои ладошки и спрятана под волосами.

Ударившись коленом о тумбочку с ее журналами – «ай, блядь», – Гектор, не проверяя сон Марии, последовал в ванную с кровавыми полотенцами и повидавшей вчерашний день одеждой.

Без Гектора зеркало над раковиной выглядело лучше, теперь здесь: и желтое опухшее плечо, и страшное фиолетовое пятно вокруг пластыря, и потрескавшиеся от сухости белесые губы, и перекошенные морщины, словно он сам не в восторге, что посмотрелся в зеркало, и красные яблоки, которые обычно производят впечатление глаз солидного человека.

Пальцы левой руки подняли серебристый рычажок, и вода вырвалась из водопровода, чтобы утолить жажду Гектора, оживить его губы. Волоски на спине, как антенны, почувствовали сзади чье-то присутствие. Гектор разогнулся и тут же нашел в отражении зеркала Марию со слипшимися от сна веками.

– Что за запах? – спросила она.

– Алюминий, – Гектор посмотрел на ноги Марии. – Я думал, ты лучше меня знаешь этот запах.

Его голос звучал низко, а из-за того, что связки не набрали эластичность, он звучал еще и как-то звонко и остро.

– Что вчера было? – она упала плечом на дверной косяк и поджала правую сторону рта, потому что это оказалось больнее, чем ожидалось.

Гектор заполнил легкие воздухом, который был обогащен ионами железа, которые повсюду тут раскиданы, вдохнул сквозь зубы и со всей тяжестью состояния – как бы с одолжением – протиснулся между Марией и дверной рамой, чтобы покинуть ванную.

Он вернулся в комнату и за собой приволок стул, который стоял рядом с невысоким столиком для телефона и синих цветов, а Мария, будто дозорная, следовала за ним. Гектор остановился по центру, но не сел.

– Почему ты меня не разбудила вчера? – сказал Гектор, не выпуская стул.

– С ума сошел? Ты едва не умер.

– Мы должны ехать, это была ошибка.

– Какая ошибка?

– То, что я решил взять тебя с собой, – Гектор еще раз изучил комнату. – Собирайся.

– Гектор, я не понимаю ничего из того, что ты говоришь, – сказала она. – Либо ты объяснишь, что происходит прямо сейчас, либо я прямо сейчас ухожу без тебя.

Гектор осмотрел хрупкую милую Марию и протяжно выдохнул.

– Я скучал, – сказал он.

Гектор посмотрел на оливковую обивку стула, разжал пальцы и медленно подошел к Марии.

– Не надо, – сказала она.

Гектор взял ее за талию и подвинул к себе, чтобы поцеловать.

– Я так скучал, – повторил он.

– Гектор, – она положила руку на его щетину.

Он запустил горячую руку под ее футболку. Мария тут же растаяла.

– Я тоже, – сказала она.

Еще секунда, и Мария стала натирать его член через нижнее белье. Ее губы стали жадно чавкать губы Гектора. Мария вдруг остановилась и оттолкнула его.

– Рассказывай, – сказала она.

– Мария, на это нет времени, – ответил он и положил руку на ее бедра. – Пожалуйста, поверь мне.

– Нет, – она убрала его руку.

Гектор покосился из-за больного плеча и с безнадежным видом отошел к окну.

– Я не знаю, – он прищурился от утреннего солнца. – Не знаю, с чего начать.

– Просто начни, Гектор.

– Просто начать? – он повернулся к Марии.

– Да, – она подняла брови. – А зачем скрывать?

Гектор задумался.

– Есть ощущение, что у тебя своя версия, – сказал он.

– Думаю… – она немного помолчала, будто вспоминала заготовленную речь. – Думаю, после конференции вы пошли поужинать в ресторане. Поговорить о всяких деловых штуках.

– Деловых штуках?

– Не перебивай. После конференции вы пошли поужинать в ресторане, чтобы поговорить о всяких деловых штуках. И вдруг ты заметил блондинку с красной помадой, которая сидела одна.