Может я становлюсь чрезмерно сентиментальным - отец явно не одобрил бы.
Но это чертовски приятно, когда хоть один человек искренне и бескорыстно волнуется о тебе.
Варя
Вернувшись в школу, я долго объясняла охраннику, что вообще-то нормальная девчонка. И не пришла к кому-то из учеников на постой.
Пришлось вместе идти к моей комнате и демонстрировать, что я её ключом открываю.
Не зверски взламываю, в общем. И не жду, что ученик, ученица мне откроет.
Мужичонка с прогрессируещей паранойей посопев, попыхтев созволил уйти.
Закрыв за ним дверь, разуваюсь.
М-да.
Балетки не спасти.
Придётся теперь их на улице носить. В школе же...может кеды подойдут?
— Алён? - включив свет, зову.
Время детское - восемь вечера. Она спит?
Или в свою комнату ушла?
Везде заглянула и еа втором заходе, как подгадав, что я в замешательстве, пришла опоздавшая смс.
Открываю «конвертик».
«Варь, не жди меня. Ложись спать. Если выживу - расскажу где была. Если нет…вини во всём Свиридова.
Мысленно благословив этих двоих, втыкаю вилку в розетку и ставлю телефон заряжаться.
Нужно во всём искать выгоду.
Я вчера в ванной полежать хотела. Вот времечко и выкроилось.
Почему бы им не воспользоваться?
Надеюсь, остаться наедине со своими мыслями, для меня будет не смертельно.
Но я переоценивала себя. После ванны я могла думать оь одном - о крепком сне.
Упав на кровать, вырубилась, как будто меня кто-то выключил.
Но утром опять разбудил крик Колесниковой.
— Варя!
Хлоп. Хлоп. Хлоп.
— Варя! Варя! Вставай! Вставай! Давай.
Хлоп. Хлоп. Хлоп.
— Живее. Я умру, если не расскажу тебе. Просыпайся, Варя!
Хлоп. Хлоп. Хлоп.
С трудом разлепив глаза, перекатываюсь на спину и приподнимаюсь.
Алёна с горящими глазами сидела на краю кровати и хлопала ладонями по коленями.
Свет, мягко льющийся из окна, не скрывал её мега короткое платье, всклоченные волосы и не первой свежести макияж.
Где она бы...?
А.
Неважно.
— Что опять? Дикий не перенёс операцию? - тянусь к тумбочке, на которой телефон.
— Давай ты мне расскажешь, когда я второй раз встану. Время четыре утра, Алёна. Имей ты хоть немного стыда. Я вчера и так неспокойно спала, - передёргиваюсь от своей ночки.
Постоянно просыпалась от ужасов ужасных.
В них за мной сначала дикий гнался с топором. Потом его сменил Ледов, что не прекращая уговаривал попробовать крендельки.
В конце даже Адамцева явилась с ножом, на котором чья-то кровь была.
В конечном итоге, проснулась в холодном поту и плюнув на надежду выспаться, стала зубрить стих, что нам задали на следующую неделю.
Несомненный плюс - я выучила половину из отрывка поэмы. Огромный минус - я снова усталая и злая.
— Я взяла след, - торжествует Алёна.
— Какой ты след взяла? Мой сонный мозг не способен воспринимать фразеологизмы. Говори яснее.
— Хорошо. Начну издалека.
— Давай хотя бы с середины? Я не вынесу длинную речь.
— Ты не знаешь, но мы вчера со Свиридовым ходили на свидание... - пропускает мою реплику мимо ушей наглая девчонка.
— Открыла Америку. Может я и не знала, но догадывалась.
Повернувшись на бок, закрываю глаза.
— Варь, ну, нечестно, - тянет с меня одеяло издевательница.
— Я пришла рассказать почему Ледов и дикий тобой заинтересовались. Не время дрыхнуть!
Заинтересованно перекатываюсь к подруге.
Действительно узнала «почему»?
46
— Ну и почему?
Алёна смущённо потирает нос и исправляется: — Не знаю почему именно. Но мы можем узнать, - сжимает моё плечо, будто успокаивая.
Сбрасываю её руку. Начинающая алкашка этого и не замечает.
Трещит, как трещотка: — Я довела Свиридова, он напился и проговорился. Прикинь! Выдал мне имя парня, которой связан как-то с этим… - под моим снисходительным прищуром, девчонка тушуется.
Не понимает чему адресовано снисхождение и начинает оправдываться за всё: — Чего ты? Ну, да. Я виновата. Признаю вину, переборщила. Надо было меньше его спаивать. Допился до невнятного бухтения, потому узнала мало.
— Хорошо. Что за имя он тебе сказал?
Прямо не перестаю удивляться изобретательности Колесниковой.
Зачем ей узнавать что хотят от меня мажоры?
Чисто совмещает приятное с полезным?
И Свиридову гадость сделала, и про дикого с Ледовым узнала...вроде как.
— Какое имя? - разбегаются в кучку бухие зенки.
— Что тебе Максим сказал. Соберись, Алёна.
— А. Имя. Да. Ох, что-то я перепила. Ох, Варя. Плохо мне. Ты запомни имя, вдруг я завтра забуду.
— Чтобы мне его запомнить, ты должна его назвать.
— Антон, - откисает на моём плече, дыша алкогольным паром опять же в мою сторону.
Отворачиваю её голову в другую. И Колесникова послушно стала говорить туда, не вдуплив, что что-то поменялось.
— Свиридов мямлил, что в нём вся проблема.
— В Антоне?
— Т-ха. Из-за него дикий и принцесса ледяная, на тебя охоту открыли.
— Во-первых, дикий её недавно закрыл. Во-вторых, - загибаю второй палец и через долю секунды разгибаю.
Для кого стараюсь?
Колесникова даже не видит, что я делаю. Надеюсь, она меня хотя бы слышит.
— Нам имя не даёт ни ши-ша. Дикий и Ледов в этого Антона втюрились одновременно, что ли? Он их попросил за мной побегать? Кто быстрее и резвее это делать будет, тот и получит его. Так?
— Ну-у-у-у, - призадумывается «ночная бабочка».
— Я придумала эту версию только что. Алёна! - тычу пальцем в её спутанные волосы.
— Да. Извини, - заваливается она на бок, благодаря мне.
Благо - влево падала. Если бы прямо, сомневаюсь, что я бы её словила и она не проломила бы лоб. Или лбом пол.
Уж как повезло бы.
— Не может быть этого. Ты права, - осоловев похоже вконец, надувает щеки Колесникова.
— В-третьих! - произношу, видя, что информация вроде до её мозга доходит.
— Думаешь Антон - редкое имя? И на всю Россию есть лишь тот Антон, что как-то связан со мной? - язвлю.
Алёна собирает глаза в кучку.
— Всё, - говорю, не добившись нормальной реакции.
— Иди спать. У тебя буквально на лице нарисовано невменяемое состояние.
Колесникова покладисто стекает на пол. Проползает на корячках до матраца. И закрыв глаза, вроде засыпает на нём.
Или, если чему-то улыбается...не спит?
Занавесив окна, поставила будильник на семь. И настроилась поспать часика три с копейками.
Но спустя неопределённое время с пола от коматозницы слышу робкое: — Можно и фамилию узнать.
Шуршание. Скребки триллерные и Алёна без предупреждения взбирается на кровать.
Отдавив мне все внутренности, пробирается к стеночке.
Пробралась.
Выдернула из под меня одеяло. Безмятежно раскидала по моему лицу свои волосы и нагло засопела.
Я же из-за того, что она мне локтём по шеи проехалась надсадно хрипела, и никак не могла прекратить.
Чем матрац не угодил?
Ну, чем?
Пинок в спину размышления обрывает.
Господи ты, Боже мой.
Зацепившись за тумбочку - удаётся, по счастливому стечению обстоятельств, не упасть.
Добыв телефон, грохнувшийся из-за произошедшей свистопляски за тумбу, направляю фонарик на Колесникову.
Она легко уходит от раздражителя, закрывшись одеялом по самую макушку. И беззаботно продолжает спать себе дальше.
Как в воду глядел водитель.
Надо было бежать из эдема мне. Надо, но не убежала вовремя. Теперь же поздно.
***
Стоя над кроватью, борюсь с противоречием, возникшем в душе.
Как хочется не будить её.
Вчера мало того, что по органам мне потопталась, так её матрац мне их добил.
Как и может на этом чудовищном представителе, пыточных приборов, спать?
Мазохистка.
— Алёна. Вставай, - трясу её за плечо спустя немного добавочных терзаний.
