Надо прекращать думать о нём. Надо. 

А как? 

*** 

С прискорбием зашла в комнату. И сразу вынесла на повестку дня насущный вопрос. 

— Ты будешь меня навещать, когда я уеду в дурку, из-за неизвестности, и поэтапно сводящего меня с ума дикого? 

Алёна, восседающая на моей кровати, в полном обмундирование, закатила глаза.

— Я буду на соседней койке валяться из-за Свиридова. До сих пор спина болит, - жалуется, сводя брови к переносице.

— Он же тебя несильно нагнул… - зажимаю рот.

Я это ляпнула? 

И смогла же. 

Что со мной? 

— Прости. Прости. Наклонил.

— Да-а чего извиняешься? - отдаёт мне на удивление спокойная Колесникова рюкзак. 

Отходит к столу. 

— Он реально меня нагнул, - порывшись в пакете, выуживает, на свет божий, два стаканчика холодного кофе.

Подумав немного, подзывает к себе и добавляет почему-то в мой рюкзак крендельков. 

— Но ничего. Новый день и новая возможность отомстить, - Алёна воинственно присасывается к трубочке, отдавая второй стакан мне.

Принимаю его. 

☕Миндально-ванильный капучино, читаю название. 

— Не стой столбом, - окликает недовольно у двери подруга. 

— Не хочу бежать по коридорам. Хочу, как королева, пройти, - поясняет, видя мою заинтересованность её спешкой.

— Будешь задерживать мою воображаемую процессию, я тебя стукну. 

— Хорошо. Не буду, ваше величество, не буду, - забрасываю лямку на плечо.

И следую за настроенной на победы королевишной. 

Мне бы её уверенности. 

Щепотки хватит. Моя чё-то высыпалась вся давным-давно. 

Вышли. Я прокрутила ключ. Алёна ушла чуть вперёд и я хотела пойти за ней.

Но вслушиваюсь в аккорды и не могу пройти мимо знакомой мелодии, воспроизведённой на гитаре, не смогла. 

Прирастаю к полу и впитываю в себя глубокий тягучий, как патока, голос. 

Я, как мальчик, попадаю в плен твоих флюидов. Но не замечаю перемен, горечь и обида. Что случилось, сам не свой, не могу поверить. Ты играешь мою роль. Ты так красива, невыносимо... 

Не знала, что он СТОЛЬ прекрасно и завораживающее поёт. 

— Что с тобой? - оборачивается Алёна, заметив, что я за ней не иду.

— У меня галлюцинации или... 

— А, - проглатывая кофе, беспечно машет стаканчиком она. 

— Не галлюцинации, если ты имеешь ввиду, что я имею ввиду. 

— Дикий поёт. Да? 

— Ага. Вы же соседи, поэтому мы и слышим. Забыла? 

Оцениваю дверь идентичную моей, но с цифрой 111. 

Почему мы с ним очутились близко друг от друга? 

Знак судьбы? 

— Не... - сглатываю ком в горле. —...забыла.

— Ему нередко нравиться побесить с утреца. Постоянно играет. Мания. Представляешь, - подойдя ко мне, шепчет Алёна. 

— Тебе придётся под его бренчание каждый божий день просыпаться. Свихнуться можно. 

Не знаю. Мне нравится. Я не против просыпаться под звуки его гитары... 

Тьфу ты. 

Врезать бы себе оплеуху, но Алёнка неправильно понять может. 

— Клянусь. У Дикого хобби - раздражать людей, - крутит глазами та, выражая крайнюю степень осуждения. 

— Сегодня вторник…х-м, - тасует факты в памяти и найдя нужный, рассказывает: — Репетиция через двадцать минут у него. Хоть забренчись, - укоряющее качает головой. 

Но я не могу никак уяснить одно: — То есть он не пойдёт на английский? 

Алёна заторможенно моргает. 

— А зачем? - искренне не вдупляет она. 

— Он его лучше нашей англичанки знает. Как никак его второй родной язык. Семья Дикого в Америке лет десять жила. Потом отцу стукнуло в голову что-то. Вернулся в Москву. 

— Дикий вообще на английский не ходит? 

— Почему?! Приходит на часик в неделю к Таисии Фёдоровне. Напишет ей для отчётности контрольных и нормалёк. Он больше кружок Филиппа Викторовича посещает. 

С Таисией Фёдоровной я догадалась. Учительница английского. Но... — Кто такой Филипп Викторович? 

— Учитель танцев. Ленка, кстати, партнёрша Дикого. Знала? 

Качаю головой. Я и в общем не знаю кто эта Ленка. 

Разве я видела её? 

— Два в одном. И танцует с ней, и её танцует. 

Шевелю извилинами, пытаясь сложить пазл. 

— М-м. Ты про «Барби»? 

— Ты её Барби зовёшь? - Алёна звонко рассмеялась и лишь, по случайном везению, не захлебнулась кофе. 

— Она похожа на куклу. Светлые волосы, аккуратные черты лица. Ходила бы во всём розовом - не отличить было бы. Но, слушай, Алён, неловко. Я, как забияка. Даю клички людям. 

— Её Лена Адамцева зовут. Но не уговоривай я её теперь не иначе, как Барби, называть не буду. 

— Алё-ё-ён. 

— Барби и точка, - потешается Колесникова. 

— Ладно. Зови. Я найду что-то, чем смогу тебя шантажировать, - наставляю палец на неё.

— И наставлю тебя на путь истинный. 

— Угу. Удачки, - сжимает кулачок подруга.

— Мне и самой интересно чем меня можно шантажировать. 

— Откуда ты про дикого столько знаешь? - быстро меняю тему, чтобы она не надумала усилить оборону и начать конспирироваться. 

Обязательно отыщу что-нибудь эдакое. Прямо заразилась энтузиазмом. 

— За достоверность не отвечаю. Всего лишь слухи. Опоздаем, Варька. Пошли.

Смотрю на сто одиннадцатую и еле-еле поспеваю за вцепившуюся в меня девушку. 

Но, периферийным зрением, удаётся подметить, что дверь внезапно распахивается настежь.

Дикий, успевший переодеться во всё чёрное, закрывает её. Не на ключ. Позволяет захлопнуться самой. 

И, молчаливой устрашающей фигурой, надвигается на нас. 

Ну, и какого чёрта опять начинается? 

— Алён, он идёт, да? Идёт за нами? Не жалей меня. Скажи как есть, - вполголоса упрашиваю.

Подруга застопорившись, огорошенно озирается.

— Ты про дикого? Конечно, про него. Он же один в коридоре, - сама себе отвечает.

— Не волнуйся, - вселяет в меня уверенность.

— Кабинет английского рядом с его классом. Ну… - взяв паузу, прерывается на попить.

— Не сказать, чтобы прямо рядом. Но идти примерно в одну сторону нам. Не переживай. Он не по твою душу мчится.

Только хотела выдохнуть, как уверенность Колесниковой сменилась на сомнение.

— Или по твою, - доводит она этим высказыванием до грани.

Смотрит рассеяно вникуда и при этом попивает «фрапучино».

Я вот, вот улечу вниз, разобьюсь о камни и вряд ли соберусь обратно. А она вместо поддержки, потягивает себе «инлёдовский» кофе и ждёт, что будет.

Может с криками убежать?

Нужно решаться поскорее. Он всё ближе. И аура вокруг дикого устрашающая.

С другой стороны, может, я надумываю и в подавляющей энергетике чёрный цвет одежды виноват? Берцы*?

Вот кто, находясь в здравом уме, напялил бы их в школе?

Никто. Кроме дикого.

И почему он меня настолько сильно...пугает.

Да.

Именно пугает.

Интересно, я имею право попросить поменять мне комнату? Сменяет одна мысль другую.

Таким способом встречи с ним же сократятся?

Артём останавливается.

Возводит глаза к потолку, не дождавшись от меня чего-то.

И впившись мне в локоть, вынуждает подбежать к нему.

Удобно расположив ладони на моей талии, парень склоняется.

Между нашими телами даже воздух наэлектризовывается.

Боюсь лишний раз вдохнуть, не то, что пошевелиться.

Спросить, что ему нужно - не мо-гу!

Но дикий и без моего вопроса объясняет, зачем все эти действия проделал.

— Я буду ждать тебя после уроков около ворот, - глухо говорит.

Алёна бдит поблизости, но помешаться бешенному дикому не рискует.

— Надумаешь глупости всякие делать и, богом клянусь, мышонок, тебе не понравятся последствия.

— Тебе скорее сатаной клясться нужно, - мямлю храбро.

— Хорошо, - хмыкает мне в макушку.

— Клянусь им, не поступишь разумно. Продинамишь меня. И наказания тебе тогда будет не избежать.

Втянув в себя мой запах и напоследок снова коснувшись волос, кончиками пальцев, Артём, с затаённым теплом, улыбается.