— Без понятия. Могу только по веткам подсказать. — Я, признаться, не верил, что его затея полезна.

— Тогда я пошел в лес. Сам поищу подходящие деревья.

— Коля, я с тобой. — Мать сорвалась с места, испугавшись, что отец в поисках смолы потеряется в лесу.

— Я тоже с вами. — Я посмотрел на Айрис и пожал плечами. — Они без меня пропадут.

— Времени осталось мало. Через полчаса чтобы были тут. — Приказала супруга строго.

— Яволь. — Я козырнул и поспешил за родителями.

Отец внимательно рассматривал стволы деревьев и кустарников, свисающих лиан и даже попросил меня забраться на дерево и скинуть ему плоды, похожие на орехи. Я сорвал парочку крупных, диаметром в половину футбольного мяча. Бросил на землю. От удара они раскрылись, обнажив коричневую мякоть. В прошлый раз плод был меньше, и мякоть имела ярко оранжевый цвет. Возможно, сейчас она была спелой и поэтому источала приторно ванильный запах. Я потрогал ее желейную структуру. Это было нечто среднее между пудингом и мармеладом. В животе заурчало.

— Выглядит аппетитно. — Произнес я зачарованно.

— Мать, дай зажигалку. — Попросил отец, проигнорировав мою фразу.

Он поддел палочкой немного внутреннего вещества ореха и поджег. Увы, сырая внутренность не хотела гореть. Тогда он коснулся ее языком.

— Коля! — Поздно возмутилась мать.

— Сладенько. — Отец посмаковал вкус на языке. — Я бы даже сказал, что природа готовит лучше тебя. — Язвительно пошутил он.

Отец смело слизнул с палки остатки мякоти и поиграл ими во рту.

— Кто-то должен быть первооткрывателем. — Произнес он буднично. — Поразительно вкусно. А на вид половинки ореха напоминают готовые тарелки с едой. А в пустых скорлупках можно носить воду.

— Коль ты смолу искал. — Напомнила мать.

— Я для вас открываю безопасную пищу, а вы меня еще и попрекаете. — Он залез пальцем в орех и набрал на него мякоти. — Очень сложно остановиться, вкусно. — Отец облизал палец, после взял две половинки ореха в руки. — Если через пятнадцать минут со мной ничего не случится, можно и Кольку накормить. Возьмите остальное.

Я взял оставшиеся две половины расколотого ореха.

— Нет здесь никакой смолы. — Успокоил сам себя отец. — Влажно слишком.

Мы вернулись на поляну. Сложили перед собой орехи и стали ждать, поглядывая на самочувствие отца. Огромная, грандиозно-красивая планета стояла над нами в самом зените. Светила сближались почти у самого края диска планеты, серебря лучами его мощную атмосферу. Я включил аудитора, чтобы он рассчитал, произойдет ли затмение. Модификация подтвердила мои предположения.

— Похоже, эта ночь, будет действительно похожа на ночь. — Предупредил я. — Планета затмит солнца.

Отец запыхтел и поднялся.

— Коль тебе плохо? — Забеспокоилась мать.

— Мне замечательно. — Пробурчал он и стал собирать выложенное слово в шалашик для костра. — Мне кажется, эти твари в темноте будут вести себя смелее.

Вестлина незаметно вытерла выступившие слезы и шмыгнула носом. Айрис все поняла, села рядом и обняла мать. Моя мать подсадила к себе Никаса и вынула из мультиножа ложку.

— Есть хочешь? — Спросила она его.

— Дяааа. — Ответил сын страдальческим голосом.

— Открывай рот.

Как и в прошлый раз, тишина наступила одновременно по всему лесу. Живой мир словно отключился по велению невидимого выключателя. Будь я чуть смелее, непременно поинтересовался бы, что произошло с животными. Отсюда, с поляны, мне казалось, что они замирают в оцепенении.

За нами снова никто не прилетел, как мы не таращились в небо, особенно теща, лелеющая надежду до последнего мгновения. Светила соприкоснулись бочками, спрятавшись наполовину за край планеты. Их сияние, пройдя сквозь атмосферу планеты и преломившись в ней, озарило мир холодным серо-синим сумраком. Мне на самом деле показалось, что стало холоднее, но это могла быть обычная психосоматика.

Три минуты прошло под девизом «кто не спрятался, я не виноват», затем раздался вой. Не тот, что мы слышали, находясь в низине, а более мощный и утробный, будто огромный зверь дул в тубу во все свои легкие. Я даже почувствовал вибрацию воздуха и зуд в барабанных перепонках. Мы испуганно переглянулись. Никас прильнул ко мне, инстинктивно ища защиты. Мать не стала долго ждать сюрпризов и подожгла костер. Он быстро занялся, несмотря на то, что не все ветки были достаточно сухими. Дыма от него было совсем немного.

Огонь сделал для нас окружающий мир темнее, добавив неприятных аллюзий с фильмами ужасов. Я уже предчувствовал, что эти полчаса «ночи» покажутся нам длиннее предыдущих. Надо было испугать зверей до того, как они поймут, что на поляне обитает съедобная живность.

— Подержи. — Я передал Айрис нашего сына, а сам кинулся к лесной опушке.

Наломал зеленых веток вместе с листьями, вернулся и бросил их в костер. Пламя ослабло, поперхнувшись сырым горючим. От костра поднялся едкий белый дым и неспешно потянулся в небо. Поднявшись на одну высоту с вершинами деревьев, он вытянулся хвостом в сторону, откуда поднималась планета-гигант.

— Землянку надо было копать. — Прошептал отец. — Прикрылись бы ветками, никто бы нас не заметил.

— Чем копать-то? — Спросила мать.

Отец показал ей на пустую скорлупу ореха. Я был не в восторге от его идеи. Сидеть и бояться в могиле, вырытой для самого себя, еще труднее. Опасность, которой не видишь, кажется намного страшнее, чем есть на самом деле. Отец выбрал из веток самую увесистую и, взяв у матери нож, выстрогал на ней шип, торчащий в бок. Примерился, помахал и удовлетворенно хмыкнул.

— Начну махать, не стойте в рабочей зоне.

— Как соберешься махать, кричи, чтобы мы разбежались. — Предупредила мать.

— Не разбегитесь еще раньше. Слышите, как ревет? Оголодал видать. Это у него в желудке пусто, поэтому такой мощный звук получается, резонирует. — Отец приложил одну руку к уху, другой указал в сторону, откуда недавно доносился вой.

Как и в прошлую «ночь» в лесу началось движение. Затряслись деревья, словно сотни работников стряхивали с них спелые яблоки. Над нашими головами с невероятной скоростью пронеслась стая птиц. Во время полета они издавали шуршание и свист, похожий на работу разваливающегося подшипника. Яркий металлический окрас птиц сверкнул в отсветах нашего костра. Пернатые мгновенно исчезли из вида, но вскоре снова появились. Стая вертикально поднималась ввысь. Сделав «мертвую петлю», отвесно направилась к земле.

— Они на нас летят! — Закричала Вестлина.

Она была права. Птицы превратились в скопление черных, стремительно приближающихся точек. Мы с Айрис встали спиной к спине, спрятав между собой сына. Остальных мы не смогли бы спрятать при любом желании.

— Идите к огню! — Крикнул я им, решив, что птицы не полетят в огонь.

Отец схватил за руки заторможенных мать и тещу и потащил к костру. Они едва успели до него добежать, как нарастающий свист приближающейся стаи достиг ушей. Я не был на войне, но мне это напомнило минометный обстрел из фильмов. Замахнулся дубиной, готовясь встретить живые снаряды. Айрис тоже держала дубину наизготовку. Никас обхватил ее ногу и смотрел вверх испуганными глазенками.

Время для меня остановилось. Так было всякий раз, когда речь заходила о смертельном риске. Переливающиеся металлом птицы, горя отражением костра в глазах, неслись на нас. Я выбрал тех, кто целил мне в голову. Взмахнул дубиной и резким ударом сшиб их, как мячики. От удара дубинка чуть не вылетела из моих рук. Я попал по трем пернатым, отбросив их в сторону метров на двадцать. Айрис тоже сбила несколько штук. Остальные птицы ушли в мягкую землю, как в воду, полностью исчезнув в ней.

— Никас! — Айрис кинулась к сыну, увидев, ямку оставленную птицей прямо возле своей ноги.

Мы ощупали его и не нашли повреждений.

— Пап, это тё? — Сын показал на мою ступню.

Она была в крови. Прямо перед пальцами в ней зияла рана. Я даже не почувствовал этого ранения. Птица не пробила ногу встретившись с броней, за которую надо было благодарить Джанбоба, человека, желающего нам смерти. Сама птица со сломанной шеей дергалась рядом.