Вскрыв еще пару каморок, Павлов нашел одну со старыми вещами и мебелью. Мебели было много. Среди нее нашлась разобранная железная кровать с провисшей сеткой и пара матрасов. Василий перетащил койку в другую почти пустую комнату и уже в ней устроил Викторию. Сам долго сидеть на месте не смог и вскоре отправился к единственному выходу, прихватив старый, еще советский деревянный стул с жёстким сидением и не менее жёсткой спинкой. Близко к выходу садиться не стал, чтобы его запах не пробился через обманывающий заражённых репеллент. Занял место на углу, где коридорчик от двери поворачивал под углом 90 градусов и переходил в основной коридор подвала.

Двери служили не слишком хорошей звукоизоляцией и с улицы доносились если не все звуки, то многие. Апокалипсис уже в полный рост пришел на улицы заурядного сельского поселка городского типа. Монстры хватали появившихся на улице людей, иногда врывались в квартиры и разрывали их там. Слышались крики, редкие хлопки выстрелов, урчание изредка приносившихся поблизости монстров.

Василий второй раз за жизнь в Улье оказался на свежем кластере. Однако в первый раз, он сначала валялся в отключке, а потом спасал собственную шкуру и Викторию, а тут выступал безучастным наблюдателем. Сидел и чувствовал себя последней сволочью, не пытавшейся сделать даже малого для спасения гибнущих вокруг людей. Он понимал, что пытаться кого-то спасти бесполезно. Кого спасать? Спасешь человека, рискуя жизнью, а он через пару часов обратится. При этом потратишь силы и патроны, которых потом может не хватить для спасения собственной жизни. Все это он понимал, но совесть грызла изнутри, готовая вырваться наружу точно чудовище из одного классического фильма ужасов.

Чтобы задушить не вовремя проснувшуюся совесть, Феррум пошел проверить Панду. После открытого перелома, полутора доз спека, медикаментов вколотых перед операцией и самой операции девочка чувствовала себя не очень. Она была в сознании, но голова кружилась и подташнивало. Ее организм перенес слишком тяжёлый удар для столь мало прожившей в Улье иммунной и еще не оправился.

Увидев, что девочка, несмотря на происходящее уснула настоящим сном, а не находилась в наркотическом забытье, Павлов тепло улыбнулся и хотел присесть на краешек кровати, но ему не дал шум донесшийся от входной двери. Подхватившись, Василий выскочил с готовым к бою оружием. Он не стал сразу стрелять, а как мог тихо подскочил поближе к выходу и прислушался. Из-за закрытой деревянной двери не было видно кто там, но сразу стало понятно, что внутрь пытается проникнуть не заражённый. Слишком уж характерна была возня. После первого шума, решётку больше не дергали и не толкали. Кто-то торопливо пытался развязать накрученные Феррумом веревки.

Павлов подглядел в щель, стараясь остаться невидимым, и первых лучах восходящего солнца сумел рассмотреть, что в подвал лез какой-то седеющий и лысеющий худой мужик. Оружия, за исключением висящего на поясе охотничьего ножа, у мужика видно не было. Явный свежак, развязывая нехитрые узлы все время поглядывал по сторонам, боясь, что появится кто-то из заражённых и подглядывающего Василия не заметил. Увидев что-то опасное, мужик заторопился и, вытащив нож, стал резать веревку.

- Живей давай, - сказал Феррум, распахивая внутреннюю дверь и стреляя поверх плеча согнувшегося и чуть не выронившего нож свежака.

Приметивший мужика одиночка лотерейщик, получив пули в грудь и голову, упал на лестницу и съехал на груди и животе к ногам перепуганного мужика. Рука с уже довольно внушительными когтями коснулась обутой в короткий кирзовый сапог ноги, и свежак едва не запрыгнул на стену, но при этом не издал ни единого звука.

- Поторопись, - напомнил о необходимости действовать Павлов.

- Да. Да, – мужик несколько раз подряд кивнул и снова взялся за перепиливание веревок.

Справился он быстро и, впустив мужчину внутрь, Василий велел ему завязывать вход. Тот сбегал за веревкой, в принадлежавшую ему в этом подвале каморку и замотал решётку как сумел. За это время Ферруму пришлось убить еще одного заражённого. Тот не заинтересовался конкретно подвалом, но уж слишком близко подошел. Буквально навис над ямой с входом. Труп в яму и свалился. После этого на ее дне стало два лотерейщика, и еще один валялся наверху у лестницы. Заражённым хватало куда более сладкой пищи и на первый труп они не зарились. Он даже помогал отпугивать своим запахом самых мелких тварей.

- Военный, ты знаешь, что происходит? – шёпотом спросил незнакомец у Павлова, когда они отошли от входа.

- Тяжело вот так сразу объяснить, чтобы ты все понял и поверил, - вздохнул Василий, устраиваясь на стуле.

- Да во что угодно уже готов поверить. Конец света? Мертвые восстали против живых? Биологическое оружие? Сраныетеррористы из Аль-Каиды? Фронт освобождения Дальнего Востока? Американцы на нас сбросили какую-то чудо бомбу? Напали инопланетяне с альфа центавры? Открылся портал в параллельный мир, и оттуда полезли монстры? – с какой-то яростью стал шептать мужик.

- С последним, ты почти угадал. Иди, найди себе стул, а потом присядем, поболтаем, - отправил мужика Феррум и, приглядывая за ним в полглаза задумался, как подать информацию.

Мужик вскоре вернулся и Павлов коротко накидал ему про перемены в его ближайшей жизни. Рассказал, что они более не в своих мирах, а на другой планете или в параллельном мире. Поведал, что возможно мужик обратится в тварь жаждущую плоти. Судя по пометкам на карте, взятой в машине внешников, период обращения на этом кластере достигал в среднем 5 – 7 часов, но мог растянуться и на гораздо больший срок. Свежак после пояснений Василия погрустнел, однако поверил его словам полностью, выпил живуна и даже рассказал свою историю.

Мужчину звали Семеном, большую часть жизни он проживал в этом доме и работал где-то неподалеку. Сегодня же ночью его чуть не загрызла сожительница, с которой он проживал после не столь давнего развода с женой. По всей видимости, при переносе в Улей Семен, не просыпаясь, потерял сознание, поскольку не проснуться, когда вокруг твориться такое, было почти невозможно. Проснулся он от того, что сожительница глодала его руку, и в итоге убил женщину. Иначе ее отцепить от себя не получилось.

Семен испугался содеянного, но потом понял, что вокруг твориться полное непотребство. По улицам скачут какие-то твари, а люди обратились в зомби. На этом фоне никому не будет дела до убийства им одной, вдруг ставшей зомби, бабы. В итоге он решил, что нужно вооружаться. Дома у него хранился внушительного вида нож и только, но в подвале в тайнике имелась нелегальная короткая Мосинка, доставшаяся мужику от деда и зачем-то припрятанная на всякий случай. Зачем Семен хранил нелегал он и сам не знал. Стрелял он из него всего однажды и то втихаря на природе по банкам, а по законам своего мира сесть или получить условный срок за хранение ствола мог вполне реально. У него даже возникали мысли сдать нелегальный ствол в полицию, но его остановило нежелание объяснять, откуда у него эта Мосинка взялась. Изворачиваться и врать не хотелось, как и признаваться в том, что хранит оружие уже на протяжении нескольких лет.

Короткая винтовка или может даже карабин, Василий однозначно определиться не смог, хранилась в сухом месте в промасленной ветоши, так что оружие находилось почти в идеальном состоянии, несмотря на то, что было выпущено еще в позапрошлом веке для царской армии. С работой такого оружия Павлов был более или менее знаком, так что уверенно осмотрел его, убедился, что современные патроны, взятые с внешников одного мира не по цифрам калибра, а на деле подходят к трехлинейному древнему карабину иного мира. Были у Семена и свои патроны, хранившиеся в тайнике вместе с оружием, но набралась их всего дюжина – чуть больше, чем на два полных заряжания стандартного пятизарядного магазина.

Феррум, опасаясь возможного перед перерождением помутнения рассудка, не стал вооружать Семена огнестрельным оружием, однако зарядил карабин и поставил на нетипичный для современного вооружения предохранитель или, если быть точным в терминах, на предохранительный взвод. Карабин временно остался при Павлове, но он твердо пообещал, что вручит его свежаку в случае чего-то непредвиденного или когда окончательно убедится, что тот точно не обратится в пустыша.