Идеального ничего не бывает — а если и бывает, то оно не реально.

— Я оставил деньги на прилавке.

— Думаешь, они примут твои деньги? Ты хоть знаешь, кто хозяин этого заведения? — спросила она, водя пальцем по кассе.

Утомляет…

Как же тяжело — говорить. Отвечать на ее бессмысленные вопросы, тупые подкаты, идиотские попытки отвести тему — я ведь прекрасно знаю, что ты тянешь время, чтобы затем как-нибудь трахнуть меня, дрянь.

И почему, когда я внаглую отвечаю взаимностью, то ты не прыгаешь на меня — все аниматроники любят пощипывать шокированных недотрог или же у каждой своя команда?

Может, из-за моего первого раза с ней, она перешла к делу, так как ей больше нравятся активные? А я просто перебарщиваю? Должен ли сохранять шаблон из прошлого?

Но с другой стороны, разве я могу вообще облажаться, когда окружен гаремом похотливых секс-роботов? Даже если бы я был немым, то думаю, они бы все равно сочли это очень привлекательным.

От глубоких раздумий, меня вырвал запах кексов. Я вдохнул этот приевшийся, отвратительный аромат шоколада, хотел сморщиться от тошноты, но вместо этого подавил этот позыв и нарочно изумился.

— Ух ты. Чика… они потрясающие.

— Тебе нельзя пить просто так! Обязательно…

— Да-да, обязательно закусить, я в курсе. — машинально ответил я, чуть не прокляв себя, за подготовленную фразу. Однако поедая кексики, я не заметил недоумение аниматроника, лишь ее влюбленный взгляд.

Она тоже прикусила кусочек, и капля ванили упала ей на фартук. Она хотела убрать его и тянула руки, но я решил, что это мой шанс, поэтому протер его первым, нежно обхватив запястья другой рукой.

Она вздрогнула от неожиданности.

— Боже, что с тобой? — спросила она.

— Перестань, Чика. — ответил я сухим голосом. — Ты не настолько наивна, чтобы не понимать, что происходит. Как ты думаешь, почему охранник, вместо того, чтобы сидеть на своем месте и смотреть на камеры, решил пойти сюда. К главным секс-звездам этого чудного заведения.

— А тебе по башке не настучат, за такое, ах, своеволие? Если начальство увидит… — вздыхала она от смущения.

— Ты забыла, кто здесь отвечает за камеры?

Может, у них есть таймер для разогрева, или какой-то датчик на возбуждения. Просто я не понимаю, почему она так смущается под моим напором, когда должна сама проявлять активность.

Или же она интуитивно чувствует фальш в моих словах, и поэтому не поддается? Тоже бред. Какого хрена их должно волновать, что чувствует их клиент, когда единственное о чем они должны думать — это о том, как принести ему максимум удовольствие.

Но с другой стороны, это ведь не обычное место, а значит, вряд ли здесь работают обычные правила.

Я пытался поднять ее, чтобы закинуть на стол, но понял, что скорее получу трещину в позвоночнике, чем сумею осилить эту махину металла на своих плечах. Она рассмеялась над моей попыткой, а я же чувствовал себя дураком, забывшем о том, что за этой милой мордашкой с идеальным телом, скрывается центнер сложной системы.

Перед глазами возник образ разрезанной на части Бонни, и дрожь пробежала по телу.

Она обхватила меня ногами сзади, а руками пыталась снять штаны. Я прижался к ее голове и незаметно достал бутылку коньяка. Открыв пробку, в комнате разразился слабый запах бензина.

Я лил на ее грудь целую бутылку, видел то как смертоносная жидкость игриво щекотала ее тело, и то как она заливалась прекрасной лучезарной улыбкой, решив, что я играюсь.

Сияла словно солнышко.

— Ты и впрямь мое… милое, маленькое солнышко. — прошептал я, укусив ее ухо.

— Ах. - застонала та.

Фи-и-у…

Аниматроники не чувствуют запахов и вкусов, это твои слова, Чика?

Скрип спички о коробочку.

Поднесся сзади, растрепав волосы, я поджег ее уложенные в каре прическу, наслаждаясь горением. Она вскочила, словно гром, ее искры обожгли мое лицо и я улетел на стол, стоная от боли из-за ожогов на лице. Сука зацепила и меня.

Но я видел ее возгорающее от огня тело, оно сияло, словно ясные лучи. Озаряли и без того пасмурные деньки красотой приходящей весны. Она корчилась от боли и плавления, пытаясь затушить себя: валялась на полу, била себя, стремясь стряхнуть эту жару.

Но разве может солнце погаснуть? Может ли оно перестать светиться и увязнуть во тьме?

Сияй, Чика, сияй же, мой милый робот. Сияй так, как не сияет никто — как не может ничто!

Я ощущал жареный силикон, чувствовал липкий вкус копоти во рту. Это было лучше чем дрянной запах кексиков. В сотни раз лучше.

Когда же она окончательно сгинула, перестав кричать, я уснул в ответ. Раны от ожогов хоть и не были сильнее моего стремления наблюдать за гибелью этой твари, но я был счастлив, что смог увидеть ее отчаяние…

Ее агонию…

После стольких притворств, после стольких неудач я смог убить вас двоих! И покончу и с тобой — Фредди!

========== Третья ночь часть 1 ==========

Сначала я чувствовал боль. Адскую, невыносимую до крика, боль. Она распирала изнутри, вырывала грудь острыми словно лезвие когтями и выходила, как огнедышаший дракон. И если лезвие ощущалось несколько секунд после пробуждения, то дракон оставался со мной еще немного.

Ожоги… ожоги повсюду — на лице и на груди. Они разъедали кожу, а одежда, прилегающая на тело, щиплела, как соль на рану. Она осталась целой, к удивлению, и я не сразу понял, почему заместо привычной отекшей шеи и уставших глаз, меня встречает эта боль.

Ответ пришел вслед за мыслью.

Наступил следующий день. И цикл продолжился. А если он продолжился, то значит, вместе с новым днем, новой победой и новым закрашенным днем в календаре, пришли прошлые раны и болячки.

Эта курица оттолкнула меня, прежде чем сгорела в бензиновом душе. Она горела как солнышко. Солнышко, что обожгло и меня.

Я поторопился, был невнимателен, слишком поздно среагировал и сейчас отдуваюсь из-за ошибки. Сколько времени нужно, чтобы раны затянулись? Хер с этими ранами, я даже смирюсь, если после этого у меня появятся обширные шрамы, но ради всего святого, ради Христа, прошу, умоляю, избавьте меня прежде от этой боли!

Зуд не прекращался, раны не кровоточили, но я ощущал как внутри меня колыхало пламя, губительное черное пламя погибающих тканей. Этот отчаянный вой побитого организма не хотел успокаиваться.

Я догадывался, почему до сих пор оставался живым и не помер от потери крови. Я постоянно возрождаюсь ночью, на следующий день после предыдущего, и если это так — то раны вполне могли затянутся. Только вопрос оставался открытым — почему я не погиб во время сна? Остался относительно целым, хотя глупо задумываться об этом и совершенно не беря во внимание то, что я странным образом оказываюсь в комнате охранника. Вот что действительно странно.

Волны боли захлынули тело, я не мог даже нормально двигаться — не то, чтобы пошевелиться. Сколько я должен терпеть эту боль? Я уверен более чем, что такие раны будут болеть еще очень долго, а особенно — без медицинской помощи. Они не открытые, переживать насчет инфекции не стоит — но вот только как объяснишь мозгу, чтобы он перестал паниковать из-за болевых рецепторов и перестал истерить меня?

Так не пойдет…

Мне нужна аптечка. Как минимум, мне нужно обезболивающее, а максимум — остужающий спрей. Чтобы избавиться от клыкастых объятий дракона.

Я включил экран планшета и меня озарил яркий дисплей. Я навел на камеру и осмотрел себя. Левая половина тела, начиная от лица до шеи и плеч, покрывалась затянувшимися розоватыми тканями, наспех заклеенные, было видно, что несколько пузырьков наполнились гноем, а некоторые порвались, стоило мне чуть подвинуть шею. Из мелких отверстий вытекала каплевидная кровь, она собиралась в кучки и текла вниз, ускользая под одежду, словно капли дождя на стекле машины.

Я отхаркался. В слюне не было крови. Это хорошо — бронхи и пищевод остались целы, не хватало еще получить внутреннее кровотечение.

Хорошая новость дополнилась еще одной — Чика и Бонни отсутствовали на сцене. Не было также и Фредди. А вот это уже совсееем не хорошая новость.